Разброд и шатание. Кто и как раскачивает Америку

Соединенные Штаты всегда отличались крайне высокой гражданской активностью: от благотворительности и правозащиты до самых экзотических видов времяпрепровождения, включая вечеринки в стиле “Гарри Поттера” и организацию боев на подушках в центре Сан-Франциско. Однако в последние пять лет, начиная с предвыборной кампании 2016 года, начался небывалый даже для Америки рост разных форм политического активизма, в первую очередь оппозиционного избранному тогда президенту Дональду Трампу.

Именно этот активизм во многом изменил облик сегодняшних Соединенных Штатов. И, более того, продолжает его менять, трансформировавшись в иные формы. Поняв эти тенденции, мы сможем предсказать, каковы будут эти изменения, и, возможно, заранее сделать выводы, каких ошибок следует избегать украинскому обществу.

Политизация левого радикализма

Во времена Трампа усиление активности “слева” было во многом спровоцировано ростом радикальных настроений “справа”, которым вполне явно потворствовал сам президент. Конечно, левый экстремизм существовал в американском обществе еще до выборов, однако он никогда не имел поддержки в политическом спектре Америки. Представленный по большей части анархистскими или опально-коммунистическими течениями, он и сам не стремился лоббировать свои интересы через властные каналы. Напротив, представители этого течения всегда относились враждебно к государству как таковому, и, в отличие от заверений консерваторов, никогда прежде не считали “своими” даже демократов (вспомним протесты и беспорядки в Фергюсоне в президентство Барака Обамы).

 Американские крайне левые часто отличаются неприятием патриотизма как такового, и еще задолго до прихода к власти Трампа “развлекались” демонстративным сожжением американского флага и уличными беспорядками. При этом складывалось впечатление, что в таком виде крайне левые устраивали как демократов, так и республиканцев. Элита Демпартии понимала, что консервативное в большинстве своем американское общество не поддержит радикальные идеи. К тому же сами левые не спешили втягиваться в традиционную политику, неплохо чувствуя себя на улицах, и потому не составляли реальной конкуренции “умеренным” демократам. Республиканцам же было крайне выгодно указывать на самые одиозные выходки анархистов и убеждать своих последователей, что именно так выглядят все их противники.

Однако антитрамповские настроения придали левому движению новый импульс. Объединенные “общим врагом”, крайне левые сблизились с Демпартией и достаточно успешно влились в ее социалистическое крыло, с одной стороны, добавив в него весьма спорные идеи, а с другой, начав активно участвовать в политике. Они до сих пор не составляют большинства не только в американском обществе в целом, но даже в Демократической партии, однако оказалось, что в новых условиях совершенно не обязательно приходить к власти, чтобы диктовать социальные нормы всему обществу. Сейчас, во времена Интернета и соцсетей, возникла ситуация, при которой норму можно создать стихийно, без всякого участия государства, и она мгновенно охватывает все общество, а прекрасно чувствующие рыночную конъюнктуру корпорации мгновенно берут ее на вооружение.

Конечно, у такой нормы отсутствует государственный механизм принуждения, однако он с лихвой компенсируется общественными механизмами: возможностью уволить, затравить, засудить несогласного человека, разорить его бизнес и так далее. “Культура отмены”, излишний акцент на расовых противоречиях, местами граничащий с “позитивной дискриминацией”, “мода” на транссексуальность и прочие “перегибы новой этики” не прошли никакой шлифовки и не стали результатом общественного консенсуса, но пробили себе дорогу в считанные недели прямо с улиц.

Опасность для Соединенных Штатов в данном случае состоит в том, что рано или поздно интересы радикального меньшинства могут прийти в противоречие не только со взглядами радикальных консерваторов, которые и так не приемлют левых новаторов, но и с интересами их соратников по партии: умеренных демократов, “колеблющихся” американских обывателей и пока терпимых к происходящему умеренных консерваторов. Пока политика Джо Байдена отвечает интересам трех перечисленных категорий, и они готовы мириться с “бунтующей молодежью”, поскольку еще не воспринимают ее как свою личную проблему, и к тому же не ассоциируют вчерашних анархистов с правящей администрацией.

Однако общество продолжает поляризоваться уже не экономическому и территориальному, а в первую очередь по культурно-ценностному критерию. В итоге рано или поздно может возникнуть непримиримый раскол, при котором демократы столкнутся с тяжелым выбором: либо отказаться от радикального “ядра”, либо потерять своих умеренных сторонников. Учитывая, что консерваторы тоже сильно радикализовались в последние годы, эти тенденции могут превратить американскую политику в битву крайностей, окончательно вытеснив на периферию умеренных центристов.

Опасность слепого копирования новых культурных норм для Украины заключается примерно в том же: любое навязывание правил, к которым не готово общество, неминуемо ведет к его расколу. Полный отказ от культурной самобытности порождает недовольство целых слоев общества, которым не преминет воспользоваться агрессор. Именно поэтому Украине крайне важно сохранять механизмы народного обсуждения и достижения общественного консенсуса по всем значимым инициативам, даже если кажется, что в наше время можно обойтись без него.

Монополия на патриотизм

Второй тенденцией предвыборных баталий в Соединенных Штатах стал “патриотический пинг-понг”, то есть политизация патриотизма, к которой поочередно прибегали обе стороны. Формально Трамп всегда позиционировал себя как защитника консервативных ценностей. Он подчеркивал свою религиозность, не скрывал, что хочет вернуть упоминание о Боге в американские школы, поддерживал евангельские церкви и противников абортов, назначал в Верховный суд судей консервативных взглядов и так далее.

Но даже при этом часть его критиков видела в нем именно разрушителя традиционных американских устоев, в первую очередь ценностей прав человека, свободы, демократии, сопротивления диктатурам и, следовательно, патриотизма. Политику предыдущей президентской администрации эти люди рассматривали в первую очередь как предательство национальных интересов США, и потому их кампания против него проводилась ими именно под знаменем американского патриотизма. Американские ценности в противовес личным интересам — так позиционировали свое противостояние Трампу “диссиденты-государственники”.

Самые масштабные из подобных групп создали свои сайты и движения различной направленности. В отличие от организаций, прямо связанных с Демпартией, некоторые группы подчеркивали свой оппозиционный и вместе с тем непартийный характер, называя основной своей целью защиту демократии. Американские консерваторы, отколовшиеся от Республиканской партии и не поддерживающие Трампа, также создали свое движение подчеркнуто патриотической направленности. Позднее оно органично влилось в “Проект Линкольна” (The Lincoln Project) — комитет, сформированный в конце 2019 года некоторыми видными республиканцами и бывшими республиканцами, целью которого являлось недопущение переизбрания Дональда Трампа на президентских выборах 2020 года.

Однако на фоне начавшихся больше года назад протестов BLM, участники которых активно сжигали американские флаги, сносили статуи и скандировали “Америка никогда не была великой”, Трамп успешно “перехватил” патриотическую повестку. Отныне именно он провозгласил себя защитником американской истории, полиции и военных. Конечно, ряд сторонников Байдена тоже подчеркивает, что поддерживает президента в первую очередь из-за внешней политики, в частности усиления роли Америки на международной арене, однако внутри страны, на уровне обывателей, основным проводником “старого-доброго патриотизма” считается именно Трамп.

Опасность для Соединенных Штатов здесь состоит в том, что в связи с радикализацией с маргинализацией сторонников 45-го президента, вызванных в первую очередь его собственными действиями, происходит маргинализация и патриотических ценностей. В этом состоит и урок для Украины: в воюющей стране, где патриотическая тематика традиционно сильна, многие политики испытывают соблазн использовать ее в своих интересах. Однако украинскому обществу важно не позволять отдельным политическим течениям устанавливать монополию на патриотизм, иначе излишняя политизация может привести к дискредитации ценностей как таковых.

Абсолютизация внешней угрозы

Еще одним следствием возникшего во времена Трампа “патриотического диссидентства” стало создание различных любительских групп, посвятивших свою деятельность выявлению работы российской и другой иностранной пропаганды. С одной стороны, сам порыв обычных людей в условиях реальной информационной войны проверять информацию, проводить собственные расследования и отделять факты от лжи более чем похвален. Однако вовлечение обычных людей в сферу борьбы, пусть даже многократно оправданное внешними обстоятельствами, неизбежно влечет за собой и ряд негативных последствий и тенденций.

Во-первых, сама логика войны неизбежно порождает черно-белое видение мира и резкое деление его на “своих” и “чужих”. В ситуации, когда виртуальной борьбой занимаются сплоченные группы единомышленников, такое мировоззрение приводит к тому, что желание дать отпор чужому мнению часто превышает изначальный порыв глубоко проанализировать факты. “Врагами” и “пропагандистами” в итоге начинают объявляться все, кто по различным причинам не согласен с мнением группы или выдвигает претензии к отдельным ее членам. При этом, поскольку противостояние чему-либо всегда предполагает нахождение в состоянии конфликта, многие из таких групп и активистов-одиночек конфликтуют и между собой.

Во-вторых, развитие гражданского активизма в сферах, которыми в обычном состоянии общества занимаются правоохранительные органы или, как минимум, опытные журналисты серьезных СМИ, неизбежно ведет к подмене профессионализма дилетантством. “Обычные граждане” не в силах профессионально отследить внешнюю угрозу, поэтому некоторые их сентенции носят откровенно карикатурный характер, чем лишь дискредитируют реальные угрозы безопасности.

Во-вторых, повышенная сосредоточенность на внешнем враге резко снижает уровень самокритики, а статус жертвы российских атак становится идеальным средством оправдания собственных ошибок. В результате происходит абсолютизация внешней угрозы, то есть подмена реальных внутренних проблем страны внешними факторами — тенденция, печально известная нам по России. Конечно, ее масштаб несравним с российским, однако и в США она приводит к росту непрофессионализма таких групп, что в сочетании с логикой борьбы и отсутствием самокритики больше ведет к навешиванию ярлыков внутри общества, чем к реальному выявлению угроз.

После победы Джо Байдена члены некоторых из этих групп продолжили активную деятельность в медийном пространстве, продолжая эксплуатировать тему внешней угрозы или клеймить всех своих оппонентов “внутренними террористами”. В результате подобное поведение ведет лишь к дальнейшему расколу общества и радикализации опальных групп. Конечно, в Америке, в отличие от России, существует серьезная геополитическая школа, и анализ внешних угроз производят высококлассные специалисты. Появляющиеся в прессе мнения дилетантов пока не влияют на работу подлинных профессионалов, а следовательно, и государства, однако они способны создать ненужную напряженность внутри общества.

Украина, в свою очередь, столкнулась с подобными проблемами еще раньше Соединенных Штатов. Реалии гибридной войны, с одной стороны, вдохновили самые разные общественные группы на участие в ней, а с другой — породили многочисленные споры, насколько качественно вчерашние обыватели способны определять “врагов”. В самом деле, как определить, является ли тот иной критик властей и журналист-расследователь искренним патриотом или “агентом Кремля”? Где найти баланс между освещением реальных проблем страны, без которых невозможно их решение, и “дестабилизацией ситуации в интересах Москвы”?

Украинское гражданское общество, пройдя через ряд кризисов, методом проб и ошибок нащупало баланс, при котором оказалось способно эффективно срывать попытки уступок национальных интересов со стороны отдельных чиновников. Соединенным Штатам еще предстоит найти ту “золотую середину”, при которой они смогут отражать внешние угрозы, не демонизируя при этом тех, кто невольно стал жертвой вражеской пропаганды внутри страны. Однако этот процесс, судя по всему, будет не быстрым.