Равнодушие вместо страха

В таком далёком от нас 16-ом веке португальский поэт Антониу Ферейра записал: “Я в страхе живу. Я боюсь, когда пишу и говорю. Я испытываю страх, даже когда говорю сам с собою, когда молчу и думаю”. Это были времена Священной Инквизиции… Я использовал эти слова Ферейра в качестве эпиграфа в своей статье “Страх свободы”, написанной в зоне в 70-ые годы прошлого века и с оказией, уже из сибирской ссылки переданной в Самиздат и Тамиздат. Яркие, страшные слова.

Так мы жили. В 16 веке — в Португалии, в веке 20-ом — в СССР. Но был много ранее другой, 13 век, когда в Англии, в “Великой хартии вольностей” зафиксировали такое: “Ни один свободный человек не будет арестован и заключён в тюрьму, или лишён имущества, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо иным способом обездолен, и мы не пойдём на него и не пошлём на него иначе, как по законному приговору равных его и по закону страны”.

Опыт человеческой жизни на планете Земля многообразен. Мы совсем не умнее своих пращуров, создавших и основы нравственности, и категории права. У культурных народов даже самые деспотические правительства не влияли на свободное развитие правосудия, это заметил в первой половине 19 века английский историк Томас Маколей. Позволю себе такую иллюстрацию из современности: авторитарная деспотия иракского президента Саддама Хусейна резко отличается от авторитаризма чилийского генерала Пиночета.

К чему все эти рассуждения о прошлом? Зачем нам, украинцам в 2012 году эти подробности жизни чужих стран? Досужие игры самовлюблённого интеллекта? Нет, вовсе нет. Мы нуждаемся в этих знаниях о чужом прошлом, чтобы выстроить своё собственное будущее. Я, немолодой скептик, помню многое. Захваты самолётов с единственной целью — покинуть навсегда родину советского социализма. Отстрелы смельчаков на советских границах, смельчаков, вознамерившихся покинуть СССР. Попытки, отчаянные, безрассудные попытки советских граждан проникнуть в посольство США в Москве и получить там убежище… Сегодня каждый из нас вправе покинуть свою страну, своё личное прошлое, не спрашивая позволения ни у мастера и парторганизации по месту работы, ни в пресловутом ОВИРе, ни у кремлёвских старцев Брежнева и Суслова. Каждый из нас вправе покинуть Украину, а затем, не устроив свою жизнь на чужбине, вернуться домой. Опять же, не испрашивая разрешения ни в президентской Администрации, ни в милиции, ни в СБУ.

А ещё мы вправе участвовать в реальных выборах. Или безнаказанно не участвовать в них. Даже те из нас, кто принудительно живёт за забором из колючей проволоки, имеют это право. Прекрасно помню 70-ые прошлого века, нашу, политзэка голодовку с требованием разрешить нам голосовать, мы очень хотели тогда создать прецедент голосования против Брежнева…

Нет монополии одной партии. Наша, украинская КПСС (а она именно такая) давно превратилась в маргинальное образование, в основном состоящее из мелких жуликов, мелких и средних олигархов и растерявшихся в этой новой жизни стариков. У нас множество партий. Странных образований без идеологии, реальных членов и реальных действий. Партий, оживающих в предвыборный период. С лидерами-мигрантами, бесстыдно меняющими свою позицию и местоположение в этом ненавистном украинскому народу политическом паноптикуме.

Можно продолжить. Можно описывать и другие элементы традиционного набора признаков демократии, существующие у нас. Уже — существующие. Знаю, существует и серьёзная проблема: у нас плохие поводыри. Воровитые, неумные, нас откровенно не боящиеся. Более того — игнорирующие, как-будто нас в межвыборный период в стране попросту нет. Есть Украина, есть они, а нас — нет. И они, поводыри наши, правы: нас действительно нет. Иначе как объяснить, что так легко и просто очевидно странный человек по фамилии Черновецкий дважды(!) становится мэром культурного и богатого города Киева. А как объяснить, что украинский премьер-министр признан преступником в двух цивилизованных странах и в одной из них отбывает тюремное наказание, что его предшественник и. о. премьер-министра Украины, открыто и громко обвинённый правоохранительной системой в воровстве в особо крупных размерах, пересидев год-другой за рубежом, опять избирается нами в парламент, не потребовав сатисфакции за клевету.

Всё это — не отсутствие демократии и её институтов. Мы, украинцы, категорически не хотим или не умеем пользоваться её, демократии процедурами и гарантиями. И совсем не виноваты в этом Обама и Путин. И, даже, Янукович. В украинском обществе нет страха. Того, массированного советского страха действительно не существует. Его сменили два других феномена: равнодушие и соучастие в коррупции. Правовое государство такие граждане страны построить не смогут.

Семен ГЛУЗМАН