Путин и попаданцы. Почему кремлевский клон Гитлера не пишет книг

Едва ли Путин был читателем этого изобилия. Гаремного галерного раба, — вот, кстати, еще одна цитата из его изустного наследия, преисполненного собственной значимости, трудно представить с книгой в яркой обложке даже в минуту отдыха. Кто вообще знает, как Он отдыхает? Путин играет в хоккей, бродит по тайге, ныряет за амфорами и учит летать журавлей, но с расслабленным отдыхом в его публичном образе есть явный провал. К тому же и книгу, доставленную из из обычного магазина, или из типографии, он едва ли взял бы в руки, ведь враги могли отравить ее! Разве что Песков мог бы почитать Путину вслух, либо сам Путин мог читать изложения таких романов, составленные референтами. Но, даже сделав такое допущение, мы не решаем проблему идеологии, транслируемой самим Путиным.

Почему России не нужна идеология

В отличие от СССР, Третьего Рейха и Италии времен Муссолини в современной России внятной идеологии нет. Есть эклектичная смесь из пропагандистского наследия Российской Империи и СССР, из которой можно собрать чего угодно. Сегодня — войну с Украиной. Завтра, если ситуация изменится, — отказ от ошибок прошлого, совершенных по вине очередного предателя. После этого “Россия, свернувшая на путь демократии” получит западную помощь, немного отъестся, начнет вставать с колен и все закрутится по новой.

Такой режим “без головы”, у которого с обеих концрв тела торчит по заду, неотличимому друг от друга, во-первых, он по-настоящему народный. Это исключает его свержение, в самом крайнем случае один плебейский вождь будет заменен другим, но быть еще более плебейским, чем Путин, невозможно. Во-вторых, простым разворотом державного тела опротивевший всем зад можно сменить на противоположный, ничего не меняя в принципе. К примеру, можно поменять местами Путина и Навального. Чтобы представить последствия такой рокировки, достаточно взглянуть на нашу соседку, Молдову, где от замены пророссийского Додона на прозападную Санду не изменилось ничего, что и было очевидно с самого начала.

В-третьих, любые попытки призвать такую фигуру, раздутую пиаром, но пустую, будут смешны и только дискредитируют правосудие. Представьте себе Нюрнбергский процесс, где все подсудимые малограмотны, и предоставили справки о врожденном слабоумии. Но как они служили в очистке Отечеству? Их выбрал народ! И, да, российский народ весь такой, и у всех по справке, так что других кандидатов на выборах и не могло быть.

И, ведь других в самом деле не было, нет, и вероятно уже не будет. Антиинтеллектуализм, занявший в России место идеологии, в сочетании с принципиальной аморальностью — логичное следствие русской социальной эволюции за последние два столетия. Другие, чувствуя себя чужими, отбывали прочь, на философских, и не очень, и даже совершенно колбасных пароходах, поездах, самолетах и других видах транспорта, включая побеги через границу. А тех, кто не отбывал, российское общество дружно гнобило и превращало в изгоев уже внутри России. Все попытки этих отщепецев представить себя “другой Россией” выглядят смешно. Россия только одна, ее зримо воплощают Путин с его окружением. И когда же вымрут от старости, болезней, ядерного удара или падения астероида, выжившая часть России выдвинет на их место других, которые не будут отличаться от прежних. Изживание “слишком умных”, начавшись с низов, дошло, до верха, что логично, поскольку в социал-феодальном обществе господствует “аристократия низа”, и только самый посредственный может получить в руки власть, основанную на народном консенсусе. Никогда еще Россия не была столь монолитной, какой стороной ее не поверни к стороннему наблюдателю — и такой демократической. Выборы? Но зачем? В обществе одинаковых посредственностей выборы не нужны. Оно совершает выбор рефлекторно — кто муравейнике голосует за матку? Все и так знают, кого им следует кормить.

Видение Будущего и будущее России

Если бы сегодня Россия была оккупирована какой-нибудь западной коалицией, и оккупационные власти провели честный опрос, стремясь выявить настоящие пожелания россиян, они получили бы неизбежный ответ: “верните Сталина!”. Но и Сталин не впишется в современное российское общество. Распробовав его острый вкус, оно возопит: “верните Путина!”.

Несомненно, все четверо идеологов социал-феодализма прошедшего века: Ленин, Сталин, Гитлер и Муссолини были законченными негодяями. Но каждый из них прошел длинный путь моральной и интеллектуальной эволюции. Все они начинали с мечты о лучшем обществе, состоящем из лучших людей, чем те, что их окружали. Все выступали именно как идеологи, создавая проекты таких обществ, и увлекая ими массы. Все были замечательными ораторами, и были образованы, во всяком, постоянно занимались самообразованием. Обнаженным торсом из всей четверки светил только Муссолини — но к этому прилагались и 35 томов его сочинений. Демагогия? Да, несомненная, но отличного качества, иначе она не соблазнила бы миллионы. А Путин начинал как мелкий гангстер при питерском полубандите-полумэре Собчаке, всегда читает свои речи по бумажке, и едва ли сам их пишет.

Хрущев и Брежнев, промежуточная ступень вырождения российских вождей, осилили, по крайней мере, написание мемуаров. Хрущев писал их сам, а Брежнев уже диктовал литературным обработчикам. Но оба могли рассчитывать на читателей, пусть даже критически к ним настроенных. А сейчас в России не стало и читателей для таких книг. Зато появилось пространство для жизни в ролях героев альтисторических сочинений 15-летней давности.

Причина расцвета и заката этого жанра имеет понятную аналогию. В момент клинической смерти массовая гибель клеток мозга из-за недостатка кислорода создает эффект “полета по темному туннелю к свету”, о котором рассказывают те, кто выжил. Волна попаданческих романов на тему российской-украинской войны, пошедшая на спад, когда война стала реальностью, была для России таким туннелем, побочным эффектом отмирания последних клеток коллективной мозговой коры. В дальнейшем альтжанр откровенно выродился, перейдя от романов-предвидений к сказкам для умственно отсталых детей средне-старшего возраста, призреваемых в стране-интернате. А вся Россия в целом превратилась в гигантскую амебу, неспособную мыслить, но обладающую набором простейших реакций на внешние и внутренние раздражители. Амебе не нужны ни идеология, ни стратегия развития. Амеба, которая пережила всех, и еще многих переживает, и так знает, что ей делать: пожирать все съедобное вокруг себя и выбрасывать продукты метаболизма. Она не строит планов, живя даже не днем, а текущим моментом.

При этом, сами россияне оказались внутри той реальности, которую до 2014 года описывали им писатели-альтисторики. Правда, развитие событий идет не столь гладко, как в романах, и российские попаданцы ощущают это все сильнее. Но выйти из альтеристорического осмысления реальности, взглянув на ситуацию со стороны, они не в состоянии. А, те из них, кому этоудается, сразу перестают быть русским, и, с криками ужаса, пытаются сбежать за пределы российского альтисторического настоящего. 

Отсутствие идеологии подтверждает и безуспешность поисков криптоидеологов, которые могли бы скрываться в окружении Путина. Да, они могли бы, но ихтамнет. Речь может идти только о каких-то мутных личностях, которые Путину просто нравятся, и к которым, стремясь угодить хозяину, обращаются его спичрайтеры. Сурков, в свое время, тоже побывал в числе этих фаворитов, но вылетел из обоймы за излишнюю заумь, и, похоже, так и не понял, что его сгубило. А вот экс-министр культуры, изобретатель дополнительной хромосомы, придавшей россиянам их нынешнее состояние, Владимир Мединский, прижился в помощниках президента РФ. Конечно, исторические труды Мединского — чистый плагиат, а сам он не похож на идеолога, создающего новые пространства. Но он и не ставит перед собой таких задач. Мединский — политтехнолог, его задача — дрессировка российской толпы, с опорой на присущие этой толпе простейшие инстинкты, и, надо признать, что в этой роли он вполне успешен.

Есть ли кто-то еще? Вероятно, да, но, скорее, это уже не автор текстов, или идей, из которых могут вырасти тексты, а режиссер-постановщик видеосюжетов. Идеологии таким образом не сформировать, но этого и не требуется, а для управления амебоподобным российским обществом видеоряд подходит лучше, чем текст. Еще товарищ Ленин отмечал, что из всех искусств для советской власти важнейшими являются кино и цирк, а видео с участием Путина прекрасно вписываются в оба жанра.

Однако и там происходят странности, говорящие о творческом кризисе. Взять хотя бы Совбез, посвященный признанию ЛНР и ДНР. Если его показывали в записи, в чем признался Песков, то что за цирк был устроен с Нарышкиным? Если он не мог выучить роль, почему не посадили суфлера, или не сняли несколько дублей? Почему Матвиенко была явно нетрезвой — что за падение дисциплины в творческом коллективе? Куда девался Антон Вайно — не ушел ли в запой, следом за Матвиенко? Что это вообще за странная постановка, похожая на интерпретацию “Женитьбы” в Театре Колумба, и что всем этим хотел сказать ее режиссер? Ладно, было бы поставлено “Лебединое озеро”, с Матвиенко-примой, тогда ни у кого не было бы вопросов. Но это что?

Напишет ли Путин свою книгу?

Вот еще одна версия, объясняющая отсутствие у Путина эпистолярного наследия: у него просто нет для этого свободного времени. В конце концов, говорят сторонники этой версии, появление Mein Kampf стало возможным лишь благодаря почти двухгодичному пребыванию Гитлера в тюрьме, куда он попал за участие в неудавшемся “Пивном путче”.

Проверить верность или ошибочность этого объяснения можно только на практике, поместив Путина в камеру в Гааге, и дав возможность написать свой вариант “Моей Борьбы” в виде политического завещания. Но, в появление программного идеологического текста даже в таких, благоприятствующих творчеству, обстоятельствах, верится с трудом. Конечно, в Гааге Путин, в принципе, рано или поздно может оказаться. Вот только, если это случится, он, скорее всего, будет косить под собственного двойника, и говорить, что просто зачитывал врученные ему тексты, содержания которых не помнит. Максимум, на что можно рассчитывать — это рисунок кошки, вид сзади, нацарапанный им на стенке камеры.

Впрочем, возврат к наскальной живописи — тоже, в некотором смысле, заявка на идеологию России, встающей с колен.