Профессиональные Вооруженные силы: миф или реальность?

Какая армия нужна Украине? На пятый год войны России против Украины этот вопрос не только не утратил актуальности, но и превратился в чувствительный раздражитель для общества. 

С одной стороны, ВСУ существенно изменили свой облик и заметно усилили потенциал, научившись успешно реагировать на тактические вызовы гибридной войны низкой интенсивности, с другой — они не готовы противостоять военной машине циклопической России и вести успешную войну поколения “4++”, превратившись в институт сдерживания агрессии. Но даже если такой исторический момент не настанет в обозримом будущем и Кремль не отважится увеличить масштаб развязанной войны, существует огромное количество аргументов в пользу начала глобальных изменений в украинской армии и необходимости строить именно профессиональную армию. 

Изучить реальность этого по инициативе ЦИАКР взялись несколько групп экспертов, а с финальными выводами ознакомились более десятка бывших непосредственных руководителей ВСУ и представителей военно-политического руководства страны. Отношение неоднозначное, некоторые позиции экспертов признаются спорными. Однако большинство специалистов уверены, что данный проект может быть, как минимум, взят за стартовую основу для более детальной проработки задачи. А также в том, что ВСУ нуждаются в фундаментальной реформе, болезни же армии необходимо открыто и тщательно исследовать, находя рецепты лечения. 

Являясь апологетом создания исключительно профессиональной армии в Украине, я изложу свои аргументы.

Что такое профессиональные ВСУ и почему они нужны Украине 

Каждому украинцу наверняка хотелось бы, чтобы армия страны могла отразить внешнюю агрессию любого противника. А еще лучше — чтобы уровень развития ВСУ вынуждал потенциального агрессора отказаться от военного сценария против Украины. Но чтобы при этом солдат и офицер были на войне максимально защищены физически, а семьи военнослужащих находились под защитным социальным зонтиком государства. Последнее относится к прерогативе западных государств и евроатлантических цивилизационных ценностей. Войны РФ в Чечне, Грузии, Сирии и в Украине отчетливо свидетельствуют, что Кремль исповедует советско-жуковский принцип ведения войны, когда бреши закрываются людскими телами (”Бабы еще нарожают…”). Увы, война за украинскую независимость в 2014—2018 гг. свидетельствует, что Киевом исповедуется тот же принцип. 

Тем не менее, упомянутые экспертные оценки свидетельствуют, что Украина способна перейти к созданию армии нового типа — с полностью профессиональным принципом комплектования и отказом от призыва. Почему она нам нужна, и чем она лучше постсоветских украинских ВС?

ВСУ остаются преимущественно рабоче-крестьянской армией, куда, кроме убежденных патриотов, идут преимущественно молодые люди из так называемых депрессивных регионов, где существуют сложности с работой. Но и они, разобравшись, часто бегут…

В конце лета 2018 г. стало известно, что с начала года более 11 тыс. офицеров и контрактников уволились из ВСУ. Министр обороны генерал Полторак в письме премьер-министру отметил, что причиной увольнения стали низкие зарплаты. Добавив, что к концу 2018 г. ВСУ могут лишиться еще около 18 тыс. военнослужащих. Показательно, что на этом фоне Минобороны 4 октября 2018 г. объявило увеличение призыва офицеров запаса с 500 до 1000 человек. Вообще же в Украине в 2018 г. призовут более 17 тыс. человек, из которых 9010 — на срочную службу в ВСУ. Как видим, не хватает ни контрактников, ни младших офицеров — первый и самый весомый показатель падения престижа службы в армии. Но, главное: отплыв контрактников не позволит приблизиться к профессиональной армии — такой, где более 50% служат три года и более. Ныне деньги тратятся на обучение новых контрактников и призывников, а те, что уже потрачены, — впустую. 

Но и это еще не все. Не только низкое денежное содержание гонит из армии. Обстрелянный войной, боевой полковник Виктор Покуса написал в конце 2017 г., что “офицеры, сержанты и солдаты с реальным боевым опытом не ценятся, не удерживаются, и даже откровенно отталкиваются. Волюнтаризм и личная симпатия продолжают править бал в системе кадрового отбора”. Он привел немало конкретных примеров, типичным из которых было назначение командиром 72 ОМБр Руслана Татуся: за первые несколько месяцев его командования из бригады ушло более 1000 военнослужащих — из-за советских принципов командования… 

В ВСУ зафиксирован нешуточный уровень небоевых потерь, в армии развиваются такие негативные тренды, как употребление алкоголя и самоубийства. В одном только январе 2018 г. в ВСУ по небоевым причинам погибли 22 военнослужащих; из них 11, а это половина (!), совершили суицид. 

По данным главного военного прокурора Украины Анатолия Матиоса, количество погибших не в боях даже больше, чем смертей от огня противника — около 3 тыс. военнослужащих. “ДТП, пьянство, неосторожное обращение с оружием и так далее”, — заявил он в феврале с.г. В профессиональной армии, конечно, такое порой случается, но не повсеместно и не в таких количествах… Увы, сегодня нет прямой связи между решением молодого человека служить по контракту и получением повышенных возможностей для организации будущей жизни — после армии. И это крайне негативный аргумент. На этом фоне офицеры массово увольняются — ради получения выходного пособия, а получив 200—300 тысяч, опять призываются…

Призыв в армию (в силы обороны) стал лобным местом социального неравенства. В Ирпене под Киевом, где я живу, мне известны три семьи, в которых попросту откупили своих детей от призыва. Я задаю себе вопрос: почему в армию вообще попадают немотивированные люди? Наше общество неоднородно, потому нам точно в полном объеме не пригодится опыт Израиля или Швейцарии. Тем более, нельзя допустить появления в ВСУ не предназначенных для этого людей в силу разных причин — от отсутствия здоровья до слишком высокого порога пацифизма. Несколько лет назад в ВСУ мобилизовали Олега Задоянчука, моего редактора в агентстве УНИАН. Из гордости он не отказался, хотя имел крайне слабое зрение и никогда не занимался спортом. Он погиб при первом же артобстреле… 

Вопрос, не пора ли менять систему, является нетривиальным и своевременным. Завершается действие реализуемых программ и руководящих документов, связанных с развитием ВСУ. Политические силы фактически вступили в период предвыборной гонки, и будущее армии напрямую связано с будущим самой Украины. Финишируют циклы ряда крупных разработок оружия, и именно 2019 год должен стать первым годом реального перевооружения — получением армией новых высокоточных систем оружия. Наконец, ВСУ в нынешнем виде достигли пика возможностей — дальнейший рост оборонного потенциала возможен лишь при кардинальных переменах. 

“Белая книга”, издаваемая Министерством обороны, амбициозно нацеливает на создание “эффективных, мобильных, оснащенных современным вооружением, военной и специальной техникой сил обороны, способны гарантированно обеспечить оборону государства и адекватно и гибко реагировать на военные угрозы национальной безопасности Украины”. Авторы благоразумно уклонились от ответа на вопрос: “В течение какого времени?” Полагаю, не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять: армия с чудовищным некомплектом значительной части боевых подразделений, вооруженная отремонтированной и частично модернизированной техникой советского производства, укомплектованная маломотивированными солдатами и офицерами, скажем тут очень мягко, вряд ли справится с задачей успешного противостояния ракетным ударам и атакам боевой авиации четвертого поколения. 

Позволю себе утверждать большее. ВСУ, в их нынешнем виде, не смогут стать сдерживающим фактором для ВС РФ даже если численность их будет доведена до 500 тыс. человек. При этом даже в самом Минобороны признают, что процесс создания ряда новых бригад связан не столько с решением проблемы обороноспособности, сколько с юридической подстраховкой Генштаба на час “Ч”: “К войне готовились”. Армия численностью в 255 тыс. человек, проедающая 72% оборонного бюджета и способная перевооружаться лишь частично, представляется бескрылой птицей с сомнительными перспективами на ближайшие пять лет.

Возможен ли выход, и если да — что делать?

Не только возможен, но и необходим!

Для этого нужно изменить отношение государства к человеку в погонах, от социального обеспечения до продуманной кадровой политики. И, как следствие, к системе перевооружения. Если опасные направления будут прикрывать не тела солдат и офицеров, а современные системы вооружений, вполне реально трансформировать нынешние ВСУ в 170—180-тысячную профессиональную армию. Причем, в значительной степени, без рассечения по живому результатов завершающейся программы развития ВСУ. 

ВСУ остаются армией, которая только собирается серьезно перевооружаться, что свидетельствует о слабости и несовершенстве действий власти в годы войны. Увы, часть отремонтированного вооружения, которое сегодня есть у ВСУ, является “музейными экспонатами”. Более того, именно этот фактор стал ложным обоснованием для военно-политического руководства наращивания численности и создания новых, преимущественно неукомплектованных боевых частей, где нагрузка предполагается на солдата, сержанта и младшего офицера.

В 2017 и 2018 гг. на перевооружение выделялось порядка 18 млрд грн в год, столько же запланировано и на 2019 г. Это приблизительно 670—640 млн долл. Простые математические подсчеты говорят о том, что если Украина и дальше будет финансировать перевооружение на уровне этого года, то даже в течение будущих пяти лет ей практически невозможно рассчитывать на реалистичное изменение оружейного потенциала по основным категориям оружия, и мы будем находиться в состоянии, когда государство будет оставаться уязвимой мишенью для России еще, по меньшей мере, пять лет.

В то же время профессиональные ВСУ должны отличаться как раз наличием и способностью использовать высокотехнологичное оружие сдерживания, применения многопрофильных подразделений спецназа и других ассиметричных форм ведения войны — информационных, кибернетических, разведывательных, диверсионных и т.д.

Для сравнения: Польша, имеющая армию вдвое меньшую по численности (123 тыс. человек), потратит в 2018 г. на ее развитие 10 млрд евро. Сегодня Варшава озабочена реализацией двух крупных (многолетних) программ перевооружения, направленных на усиление оперативно-стратегической компоненты. Это закупка американских систем ПВО Patriot на сумму 4,75 млрд долл. и закупка солидной партии крылатых ракет AGM-158A JASSM производства Lockheed Martin с дальностью стрельбы до 370 км — для ранее приобретенных американских истребителей F-16 (Польша заказала 40 ракет этого типа). Это не вспоминая о том, что в 2016 г. Варшава подписала контракт на закупку партии ракет AGM-158B JASSM-ER с дальностью до 1000 км. Как видим, даже будучи под зонтиком НАТО, Польша готовится к возможной масштабной войне с РФ куда более серьезно, чем воюющая Украина.

Украинцы любят вспоминать опыт Швейцарии c численностью ВС 155 тыс. человек и оборонным бюджетом почти
5 млрд долл. (страны с населением 7,5 млн человек). Но мало кто вспоминает, что армия страны с населением в два Киева насчитывает более 350 боевых и 120 учебных самолетов, более 100 боевых вертолетов. Израиль, делающий ставки на сильную разведку, прослушивание, радиоперехват, вместе с оснащением современным ударным вооружением в среднем тратит на ВС (около 176 тыс. человек) 14 млрд долл. ежегодно.

“ВСУ-профи”. Как этого достичь

Версия, проработанная группой экспертов, предлагает ряд трансформаций в рамках пятилетней программы. Они направлены на достижение существенных изменений в “цикле жизнедеятельности” солдата, сержанта и офицера — от мотивации и подготовки до выхода на пенсию. 

Первым этапом должна стать разработка нормативно-правовой базы с внесением правок в ряд законодательных актов и принятия решением СНБОУ Государственной целевой программы перехода ВСУ и других военных формирований на профессиональный принцип комплектования. Решение должно быть введено в действие указом главы государства, а контроль возложен на все тот же Совбез, с предусмотренным привлечением для оценки негосударственных организаций и экспертов. 

В первую очередь трансформации должны касаться системы кадрового обеспечения и внедрения новых принципов — конкурсов и рейтингов. Для чего Кабинетом министров утверждается новая форма контрактов нескольких типов: для контрактников первых трех лет службы, для контрактников с опытом службы более 3 лет, для резервистов первой очереди (последние проходят переподготовку в конкретных подразделениях и частях). Отдельно — для офицеров. Кроме того, проблема мобилизационного ресурса решается за счет разворачивания силами местных администраций подразделений Войск территориальной обороны (ВТО), где предусмотрено овладение индивидуальными навыками солдата (организация жизни в военном лагере, владение индивидуальным оружием, усвоение тактики действий бойца в составе подразделений “взвод — рота”). ВТО — потенциальный кадровый резерв ВСУ, вполне логичен приход бойца ВТО в ВСУ — в качестве контрактника. При этом существенно модернизируется система военкоматов.

Среди предлагаемых мероприятий стоит отметить следующие.

Предполагается оптимизация структур ВСУ, которые не имеют непосредственного отношения к формированию и поддержанию боевого потенциала ВСУ: частично систем образования, медицины, тыла, ремонтной сети и инфраструктуры. Все мероприятия направлены на перенаправление ресурсов избавление армии от несвойственных функций — всего того, что не относится к прямой подготовке к войне. 

Например, экспертами признана малоэффективной система подготовки, существующая в военных институтах, которые по-советски продолжают давать близкое к нулевому гражданское образование и оттягивать государственный ресурс. В основе оптимизации должно стать формирование сети учебных центров для всех категорий — от солдата и сержанта до генерала. А также системы курсов повышения квалификации различных уровней при единой Академии ВСУ и едином Национальном университете обороны (обе структуры должны иметь в своем составе филиалы и учебные центры). 

Анализ особенностей формирования преподавательского состава военных институтов и училищ, изучение военных кампаний в Чечне, Грузии, Сирии и на востоке Украине дают основания скептически относиться к таким понятиям, как “военный преподаватель”, “военная наука” и ко всему тому, что плодят “кабинетные специалисты с папками”.

Военное ведомство прекращает заниматься обеспечением жильем военнослужащих — системы, погрязшей в коррупции, не имеющей никаких шансов обеспечить военных жильем. Я лично знаю десятки ушлых офицеров и генералов, получивших квартиры “от армии” несколько раз, преуспевших в выведении жилплощади из служебного фонда. И знаю сотни добросовестно прослуживших 25—30 лет, но не имеющих никаких шансов получить от государства жилье. 

Все, что носит избирательный характер, в армии должно быть ликвидировано, поскольку является формой скрытой либо явной коррупции. Все в строю должны быть равны, а в получении льгот или “мотивационных бонусов” отличия формируются только от трех позиций: выслуги лет, должности и звания. 

Значительная часть мероприятий касается части небоевых военных частей ВСУ, структур обеспечения, и особенно предприятий. Последние, даже если имеют специфические функции, как-то ремонт вооружений и военной техники, должны находиться за пределами ВСУ. Пусть в том же “Укроборонпроме”, в одном из его сформированных кластеров. Считаю вполне обоснованной конкуренцию в проведении ремонта между государственными и частными предприятиями. Избыточные структуры (объекты, предприятия, имущество) оперативно готовятся к реализации через специально созданное предприятие Кабмина (или реанимацию существующего).

Только со второго года действия Программы начинаются практические изменения. Формируется ядро профессиональной армии как части (подразделения) повышенной готовности — всего 32 батальона (дивизиона) — в составе бригад и отдельных батальонов. Артиллерийские подразделения составляют не менее четверти ядра ВСУ новой модели. Военнослужащие всех категорий этих подразделений заключают новые контракты, предусматривающие принципиально иные подходы к ответственности при исполнении служебных обязанностей, новую форму денежного обеспечения и льгот. А также новую форму ответственности. Денежное содержание (ДС) в этих подразделениях (именно они будут находиться в зоне непосредственного столкновения с противником или предназначаться для ротации) для солдата и сержанта первых лет службы должно составлять эквивалент 800 и 1000 долл., для младшего офицера — 1300 долл. Значительные увеличения должны быть предусмотрены для тех, кто служит более трех лет — сержант такого уровня должен получать не меньше едва вставшего в строй младшего офицера.

В последующие годы на новую форму контрактов переходят последовательно Минобороны и Генштаб ВСУ, командования видов и родов ВСУ, Объединенный оперативный штаб, Управление оперативных командований, Управление воздушных командований, Управление военно-морских баз и Управление корпуса резерва. Параллельно — Силы специальных операций и другие подразделения спецназа, ДШВ, подразделения морской пехоты. Далее, в последующие два года завершаются процессы перехода остальных подразделений и структур ВСУ на новую форму контракта. К тому времени должна завершиться продажа избыточных предприятий структур ВСУ. Средства используются исключительно на обеспечение Программы, особенно в части строительства постоянных и временных участков дислокации (служебного жилья) и инфраструктуры боевых частей ВСУ, а также специальных закупочных программ вооружений и военной техники.

Ожидаемая численность ВСУ к концу пятого года реформирования может составить 208 тыс. человек (из которых 180 тыс. военнослужащих профессиональных ВСУ и 28 тыс. работников ВСУ в статусе госслужащих). С предусмотренной возможностью сокращения ВСУ в дальнейшем, за счет качественного перевооружения и в случае прекращения (замораживания) Россией войны, в течение следующих 3—4 лет до 196 тыс. человек (172 и 24 тыс. соответственно).

В период реформы ВСУ происходит активная фаза перевооружения армии новыми (глубоко модернизированными) танками, БТР, артиллерийскими системами, другими видами специальной бронетехники. Заметно увеличиваются поставки в ВСУ новых вертолетов с возможностями боевых действий ночью и в сложных погодных условиях, новых РСЗО и оперативно-тактических и/или крылатых ракет. К третьему-четвертому году обеспечиваются поставки ударных беспилотных авиакомплексов (БАК), а также увеличиваются поставки БАК тактического звена (разведывательные, корректировщики огня артиллерии). Формируются и внедряются обновленная тактика применения БАК и безэкипажных платформ.

К “промежуточному финишу” реформы все боевые подразделения укомплектованы личным составом по меньшей мере на 95—100%, вооружением и военной техникой (ВВТ) — на 100%. К этому времени численность солдат и сержантов, служащих не менее трех лет, в подразделениях передовых частей составляет две трети, в остальных подразделений — порядка 50%. В ВСУ-2025 порядка 70—90% модернизированной боевой авиационной техники (самолетов и вертолетов) и средств ПВО, не менее 30% новых танков и артиллерийских систем (включая новые, разработанные в последние годы РСЗО), а также наличие созданных и полностью готовых к боевым действиям не менее 6—10 ракетных дивизионов, вооруженных новейшими ракетными комплексами (оперативно-тактическими ракетными комплексами, крылатыми ракетами). Созданы и оснащены 4—8 подразделений, оснащенных ударными беспилотными авиационными комплексами оперативно-тактического уровня. ВМСУ оснащены новейшими мобильными ракетными комплексами для защиты побережья и водных акваторий Черного и Азовского морей (новые ПКР “Нептун”). ВМСУ имеют в составе не менее 30 катеров береговой охраны, половина из них способна нанести ракетное поражение. 

В ВСУ введена и действует ЕАСУ — единая система управления ВСУ, все подразделения оснащены современными средствами связи, средствами электронной разведки и РЭБ, беспилотными авиационными комплексами тактического уровня. Завершено создание системы логистики и системы медицинского обеспечения для подразделений повышенной готовности, ВСУ оснащаются мобильными лагерями и мобильными госпиталями.

Авторы исследования предусматривают реализацию в течение пяти лет хотя бы одного проекта закупки мощных систем ПВО у иностранного производителя (например, ЗРК Patriot в США).

Реформа обеспечивает проведение ежегодно не менее трех межвидовых учений с пусками оперативно-тактических ракет, авиационных ракет “воздух—воздух” и “воздух—земля”, пусками ракет ЗРК, а также не менее четырех учений с боевыми стрельбами бригад (из танков, артиллерийских систем, легкой бронетехники и стрелкового оружия). Налеты пилотов всех категорий составляют не менее 100 ч. в год, не менее 20% пилотов всех категорий — 120 ч. в год.

Учитывая тот факт, что украинское государство не располагает избыточными ресурсами, оно должно использовать дополнительные стимулы, мотивирующие заключить либо продлить контракт. Среди прочего, это — право на получение бесплатного образования самим военнослужащим или членами его семьи, после пятилетней выслуги по контракту (включая военную кафедру, что переводит его в категорию офицеров), а также возможность получения сертификата на жилье. Предлагается использовать коэффициент, действующий после 10 лет выслуги военнослужащего. После 15 лет выслуги военнослужащий получает возможность приобрести за счет государства квартиру с эквивалентом стоимости в среднестатическом регионе. После 20 лет службы объем наполнения сертификата позволяет рассчитывать на приобретение без доплаты жилья в областном центре. Целесообразно рассмотреть и возможность более раннего выхода на пенсию за счет выслуги в ВСУ (предлагается использовать коэффициент, действующий после пяти лет выслуги военнослужащего).

То есть, к примеру, сержант после 15 лет службы в ВСУ может в итоге:

— уйти на пенсию на 10 лет раньше зафиксированного в стране пенсионного возраста;

— приобрести среднюю квартиру за счет государства в районном центре (или доплатить и купить жилье в областном); 

— получить приличную пенсию и бесплатную медицинскую помощь в государственных медицинских учреждениях; 

— обеспечить бесплатное образование своих детей. 

Естественно, реализация такой Программы требует существенного увеличения финансирования ВСУ. В настоящее время на содержание личного состава ВСУ тратится чуть меньше 2 млрд долл., при реализации Программы со второго года потребуется приблизительно 2,4 млрд, в дальнейшем эта строка расходов вырастет до 2,8—2,9 млрд долл. Украине необходимо будет почти удвоить ассигнования на перевооружение ВСУ — с 650 млн долл. до 1 млрд долл. в первые два года, и увеличения до 1,25—1,3 млрд долл. в последующем. 

На подготовку ВСУ, включая проведение учений и боевых стрельб, предлагается направлять ежегодно в среднем порядка 450 млн долл., что в несколько раз больше нынешних расходов.

Общая прогнозная сумма средних ежегодных расходов составит 4,0—4,7 млрд долл., что чуть более чем в 1,5 раза превышает расходы 2018 года. Правда, в эти расходы не включена анонсированная выше закупка систем ПВО иностранного производства. 

Где изыскать необходимые ресурсы? Только освобождение ВСУ от несвойственных им функций, по прогнозам, позволит сэкономить, от 600 до 800 млн долл. ежегодно. Продажа имущества, предприятий, земель и других структур ВСУ может обеспечить необходимый армии гиперскачок в развитии. Так, по подсчетам Ивана Апаршина, занимавшегося этими вопросами в правительстве (главный инспектор Министерства обороны Украины (2007—2008), начальник Управления оборонной политики и политики безопасности Секретариата Кабинета министров Украины (2010—2011)), такого имущества у военного ведомства имеется на 0,7—1 млрд долл. — его вполне можно реализовать и направить на развитие ВСУ.

Хотя пристрелка к фундаментальной военной реформе не может претендовать на высокую точность расчетов, есть много свидетельств возможности ее реализации. В любом случае, процесс должен начинаться с дискуссии и честного признания существующих ошибок. Только так можно создать армию, которая заставит недругов Украины забыть о геополитической ревизии и желании присоединить ее к империи.

Валентин БАДРАК, директор Центра исследований армии, конверсии и разоружения