“Принятие ответственности за преступления — единственный рецепт возрождения в будущем”

В издательстве Альпина Паблишер вышла книга великого немецкого философа, психолога и психиатра Карла Ясперса (1883—1969) “Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии” — один из ключевых текстов XX столетия, в котором впервые в законченном виде были сформулированы принципы коллективной вины и национального покаяния. Важнейшая книга приходит к русскому читателю впервые с 1999 года, когда появился классический перевод Соломона Константиновича Апта.

“Трудно представить себе сегодня чтение более актуальное, — пишет в предисловии к книге известный исследователь исторической памяти, лауреат премии “Просветитель” Николай Эппле. — Берясь подчеркивать в статье Ясперса фразы, словно бы специально написанные в ответ на самые насущные для сегодняшней России вопросы, обнаруживаешь, что подчеркнутыми оказываются 90% текста”.

С любезного разрешения автора и издательства публикуем предисловие (оно озаглавлено “Сделать невозможное возможным”) полностью и в открытом доступе.

Сделать невозможное возможным

В феврале 2022 года российское общество оказалось вброшено в разговор о вине и ответственности. То, что всегда казалось теоретическими и историческими материями, вдруг стало жестокой реальностью, настойчиво требующей осмысления. Работа Карла Ясперса “Вопрос о виновности” — важнейший ориентир на этом мучительном пути.

Трудно представить себе сегодня чтение более актуальное. Берясь подчеркивать в статье Ясперса фразы, словно бы специально написанные в ответ на самые насущные для сегодняшней России вопросы, обнаруживаешь, что подчеркнутыми оказываются 90% текста. Чтобы понять, как работа, написанная семьдесят с лишним лет назад в другой стране и при других обстоятельствах, может оказаться насущнейшим чтением сегодня, нужно вспомнить контекст, в котором она создавалась и читалась.

“Вопрос о виновности” представляет собой резюме лекций, читавшихся Ясперсом в Гейдельбергском университете сразу после окончания Второй мировой войны. В 1945 году Германия лежала в руинах, а общество пребывало в смятении и глубочайшей депрессии. Под обломками Третьего рейха оказались погребены и великая германская культура, и германское самосознание. Единственное будущее, которое просматривалось в эти годы в Германии, — это будущее страны и нации как парии среди народов.

Ключевой категорией, в которой кристаллизовывались основное настроение и главные дискуссии этого времени, была категория “вины”, тем более актуальная в связи с представлением о коллективной вине всех немцев, распространявшимся победителями в рамках политики денацификации.

Именно проблеме вины и необходимости взять на себя ответственность за преступления нацистов как единственно возможному условию возрождения Германии посвящает Ясперс свои лекции. Поначалу они вызывали понятное отторжение — как в университетской аудитории (есть свидетельства неприятия лекций студентами), так и за ее пределами.

“За моей спиной люди клевещут на меня, — писал Ясперс Ханне Арендт, — коммунисты называют меня ярым сторонником национал-социализма; сердитые неудачники — предателем своей страны”.

В 1948 году, устав от косности и непонимания соотечественников, Ясперс эмигрирует в Швейцарию и занимает позицию профессора философии в Базельском университете. (Философ будет частым гостем на родине и активным участником германской общественной дискуссии, но окончательно в Германию больше не вернется.)

И все же, пусть и очень медленно, позиция Ясперса находила все больше и больше сторонников внутри Германии. Тезисы, впервые высказанные в гейдельбергских лекциях, закладывают основу для общенациональной дискуссии. Если первое издание “Вопроса о виновности” в 1946 году было замечено только интеллектуалами, его переиздание 1962 года находит куда более широкую аудиторию. Пройдет еще три десятилетия, и идеи этой книги станут в Германии сначала интеллектуальным, а затем и политическим мейнстримом.

Если попробовать сформулировать главные причины, благодаря которым статья Ясперса все же “сработала”, можно выделить два момента.

Во-первых, это уникальное положение самого Ясперса. Его репутация одного из ведущих германских интеллектуалов сложилась до 1933 года, он не запятнан поддержкой нацистов и в то же время в отличие от большинства инакомыслящих не покинул страну и пережил самые тяжелые годы вместе с ней. Женатый на еврейке Гертруде Майер и отказавшийся с ней развестись после принятия расовых законов, Ясперс в 1937 году был отстранен от преподавания в Гейдельбергском университете, а в 1938-м лишен возможности публиковаться. До конца войны он находился в изоляции, ожидая ареста (по некоторым свидетельствам, в последние годы войны супруги Ясперс готовились к совместному самоубийству).

Философ выжил чудом: он и его жена были в списке предназначенных для депортации в концлагерь Равенсбрюк в апреле 1945 года, и только освобождение Гейдельберга в мае 1945-го спасло их от смерти. Едва ли кто-то в первые послевоенные годы мог поднимать вопрос о виновности Германии с большей надеждой быть услышанным, чем Ясперс.

Карл Ясперс в 1946 году

Второе обстоятельство, обеспечившее лекциям Ясперса внимание читателей, — это крайне точно выбранный предмет разговора и его тон. Как опытный психолог и грамотный мыслитель, Ясперс понимает, что царящее в умах и душах немцев смятение можно преодолеть, только максимально четко разделив ключевые понятия, разграничив собственно виды виновности. “Чтобы держаться правды, нужны разграничения”, — говорит он.

Формально статья Ясперса представляет собой эту самую категоризацию и комментарии к ней. Но, принимаясь за чтение, сразу замечаешь отличие этого текста от его популярных пересказов, в которых разграничением видов вины все и заканчивается. У Ясперса с этого разделения как такового все только начинается — неслучайно сама категоризация занимает только 3% текста, а остальное составляют комментарии. Более того, при чтении становится понятно, насколько условно это разделение. Сам Ясперс говорит, что в конечном счете корень того, что мы называем виной, есть нечто единое. Разграничения же необходимы, чтобы уяснить это единство, перейти от смятения и эмоций к работе понимания, а затем к воплощению в жизнь сделанных выводов.

Признание вины и принятие ответственности — очень часто усилие по-человечески невозможное (человеку куда естественнее пытаться снять с себя вину, “перевести стрелки” и отбиться от обвинителя). Аргументация Ясперса напоминает действие системы механических блоков, помогающих человеку за счет грамотного распределения нагрузки поднять тяжесть, во много раз превышающую его обычные возможности, сделать невозможное возможным.

Чтобы этот процесс начался, необходимы два условия. Во-первых, этот разговор должен объединять всех немцев. Послевоенное германское общество предельно разделено (“общее у нас — разобщенность”), оно утратило элементарные навыки ведения дискуссии, умение слышать и понимать другого. Но разговор, призванный привести нацию в себя, возможен, только если она все же хочет мыслить себя единством, а немцы готовы делать усилие движения навстречу друг другу:

“Германия сможет прийти в себя, если мы, немцы, через общение пробьемся друг к другу. Если мы научимся действительно говорить друг с другом, то только при сознании, что мы очень различны”.

Такой разговор — именно здесь Ясперс выступает как опытный психолог — не может вестись с внешней позиции. И Ясперс ведет разговор изнутри, как немец и как тот, на ком лежит такая же ответственность, как и на всех прочих, — притом что, желая освободиться от ответственности, он, с риском для жизни отказывавшийся идти на компромисс с режимом, имел бы для этого достаточно оснований. Важнейшее местоимение в этом разговоре “мы”, а его важнейший тезис состоит в том, что категория моральной виновности — ключевой, поскольку она стоит в центре всей системы категорий и тесно связана с другими видами виновности, — применима субъектом только к самому себе.

Ее невозможно возложить на человека извне — и это важный тезис, потому что он освобождает субъекта, пытающегося вести мучительную и тонкую работу с совестью, от внешнего давления и моральной паники. Никакой суд победителей, никакие установленные союзниками стенды с фотографиями жертв концлагерей и надписями “Эти зверства — ваша вина” не могут выносить суждение о моральной виновности; “Тут мы предоставлены самим себе”. Но предоставленный самому себе для болезненного морального самоанализа, субъект не имеет права на самооправдание. Внутренний поворот, делающий возможным (но не гарантирующий) возрождение и моральное, и политическое, возможен только при условии бескомпромиссной честности с самим собой.

“Эти гнусности — ваша вина. Вы спокойно смотрели на них и молча попустительствовали”. Просветительский плакат в рамках денацификации, 1945

Статья Ясперса послужила одной из отправных точек уникального процесса изменения ума и сердца целой нации. Внутренний поворот, необходимости которого посвящен “Вопрос о виновности”, совершился — хотя и занял несколько десятков лет и встретил невероятное количество препятствий. И по мере того, как отторжение по отношению к “вопросу виновности” уступало место принятию и из жертвы внешних сил и обстоятельств общество становилось субъектом изменений, меняло оттенок само слово “ответственность”. Из чего-то, напоминающего горькое лекарство, оно превращалось в источник надежды и вдохновения, из категории, обращенной в прошлое, — в понятие, устремленное в будущее.

Как не раз говорит на страницах своей работы Ясперс, принятие ответственности за преступления есть единственный рецепт возрождения в будущем — и потому единственный залог надежды. Это тяжело, потому что предполагает по-настоящему мучительный внутренний поворот, готовность в каком-то смысле поставить на себе крест, принять унижение и клеймо злодея, которого по многим соображениям ты, возможно, не заслуживаешь.

Но в то же время это означает, что невозможное все же возможно, и пример Германии, прошедшей этот тяжелейший путь и благодаря этому сумевшей возродиться из пепла, — лучшее тому подтверждение.

 Николай ЭППЛЕ