Православная революция

27 мая Собор Украинской православной церкви (УПЦ) собрался, чтобы определить будущее церкви, которая в последние годы ассоциировалась у рядового украинца с лояльностью к Москве и крепкими связями с Русской православной церковью (РПЦ). Сведения об окончательных решениях Собора и дальнейшей судьбе УПЦ до сих пор довольно противоречивы, поскольку в церкви существуют разные группы интересов, как откровенно промосковские, так и патриотические.

По количеству приходов УПЦ является самой большой церковью в стране, их более 12 тыс., в то время как в Православной церкви Украины (ПЦУ) — около 7 тыс. Впрочем, по опросам КМИС летом прошлого года, наибольшее число прихожан именно в ПЦУ — 58% православных соотечественников, а УПЦ предпочитают 25%.

За толкованием ситуации с УПЦ НВ обратился к ее священнику, а сегодня волонтеру Андрею Пинчуку, известному своей проукраинской позицией и активной борьбой внутри церкви за ее выход из сферы влияния РПЦ. Именно Пинчуку принадлежит инициатива обращения к Патриарху Варфоломею с просьбой инициировать над главой РПЦ Кириллом высший церковный суд, под которой подписалось 400 украинских представителей духовенства.

В интервью НВ Пинчук размышляет над будущим самой разветвленной церкви страны и делится собственными наблюдениями относительно главных ее рисков в новом неопределенном статусе.

— Что произошло на Соборе и как это отразится на будущем УПЦ?

— Если еще 26 мая церковь, к которой я отношусь, называлась УПЦ и к ней прилагалось МП (Московского патриархата), то уже 27 мая произошли неожиданные для многих перемены. Я бы сказал, сбылись самые оптимистичные ожидания и была полностью разорвана связь с Московским патриархатом, УПЦ по факту объявила о своей независимости и автокефалии, только не употребив этого слова. Сейчас это слово имеет определенное негативное значение для некоторых приходов внутри страны, но все равно можно сказать, что 27 мая в Украине появилась новая самостоятельная церковь и было провозглашено “Прочь от Москвы!”

Первый этап разрыва отношений с Москвой состоялся, теперь очередь за вторым этапом — рецепцией (восприятием) этого разрыва, а после него возможен третий этап — это объединение двух православных церквей в Украине. Относительно второго этапа, рецепции или принятия новой реальности церкви следует понимать, что церковь — не армия, здесь нет главнокомандующего, который в директивном порядке спускает решение. Каждый приход — и закон Украины это позволяет — будет отдельно согласовывать или не согласовывать решение Собора. И сегодня я уверен, что принятое решение не будет воспринято всеми приходами и епархиями ПЦУ. Например, уже сегодня в Запорожье будет собираться такой мини-Собор и, я думаю, что это собрание даст нам очень неприятные сюрпризы со стороны Запорожской епархии.

Принятие и восприятие нового статуса УПЦ будет проходить сразу в трех направлениях. Первый — это рецепция решения Собора УПЦ внутри самой УПЦ. Этот этап уже начался, и есть те, кто против решения Собора. Уже о своем несогласии заявили крымские епархии, также донецкие. Лично я ожидаю, что ни одна из епархий на оккупированных территориях не примет решений Собора. Надеюсь, что на территориях, свободных от оккупации, прихожане поддерживают решение единогласно.

Второе направление рецепции — это принятие решения Собора и УПЦ в ее новом качестве украинским обществом, ПЦУ, властными структурами. В этом случае важно много говорить с людьми, объясняя сущность перемен. Третья рецепция, и она для церкви, с точки зрения будущего, самая важная, это принятие решения Собора и понимание его другими поместными церквями мира. И вот здесь нас ждут большие проблемы. Сейчас в своем статусе УПЦ поменялась местами с бывшей УПЦ КП (теперь ПЦУ), и на эту рецепцию со стороны международного сообщества может уйти не один год, а то и даже не один десяток лет.

— Вы говорите об УПЦ как о сложном организме. Как бы вы оценили соотношение в церкви условно пророссийских общин к условно проукраинским?

— На сегодняшний день можно говорить, что все епархии УПЦ проукраинские. Кроме Запорожской, кроме Закарпатья, кроме личной персоны митрополита Антония (Паканича), который родом из Закарпатья, поэтому там я ожидаю сложности, и кроме Киево-Печерской Лавры во главе с митрополитом Павлом — их я бы назвал центрами промосковской российской позиции в УПЦ сейчас. Они и на Соборе агитировали нагло и безоговорочно, а митрополиты Лука (Запорожский и Мелитопольский) и Павел вообще вели себя недопустимо недипломатично и проводили свою промосковскую политику. Поэтому я бы сказал, что в УПЦ есть не ячейки проукраинского мнения, а наоборот УПЦ сегодня есть проукраинская церковь за исключением отдельных, но они есть, ячеек промосковского движения. Поэтому сейчас вопрос, подчинятся ли эти центры решению Собора, изменят ли отношение к своей Родине, или останутся с Россией и Путиным и станут российским экзархатом в Украине.

— Главная интрига касается того, какие изменения были внесены в устав церкви. Можно ли о них сказать что-нибудь определенное?

— Я могу точно вам говорить, какие изменения внесены в устав, потому что у меня были на руках эти изменения. Центр решений, как и право принимать решения по судьбе УПЦ, перенесен из Москвы в Киев. Митрополит Киевский перестает быть членом священного Синода РПЦ, а украинские архиереи — членами органов управления РПЦ, выброшен пункт о том, что решения руководящих органов РПЦ — Собора, Синода, поместного Собора являются обязательными для УПЦ. Киевский митрополит после избрания не должен быть утвержден Московским патриархом. Восстановление мироварения в Киеве является еще одним вторичным признаком автокефалии. УПЦ теперь позволяет себе открывать приходы за границей, например, для беженцев войны, и сейчас уже десять таких приходов создано. Так что по факту это провозглашение полной автокефалии, и такого никто не ожидал. Надо сказать, что митрополиты Лука, Павел и диакон Новинский [является долларовым миллиардером и деловым партнером Рината Ахметова] протестовали против этих тезисов, забросали возражениями, возмущались, кричали. Вообще это был очень яркий и живой Собор. За каждую смену в уставе голосовали отдельно, и “за” в среднем было 85−90% случаев, это очень большой процент поддержки изменений, которые отлучают церковь от России.

И вы также видели реакцию РПЦ на Собор УПЦ. Они не знают, что делать, поэтому делают вид, будто ничего не произошло вообще. Они лишь последнее, что сказали, что будут анализировать решение украинского Собора.

— Действительно ли диакон Вадим Новинский повлиял на то, что Синод УПЦ в финальном документе патриарха Кирилла не осудил, а оставил формулировку, что “не соглашается с патриархом Кириллом”?

— Я думаю, они все вместе на это решение влияли с Павлом и Лукой, и это была не позиция Собора, это был уже конец Собора, и я, честно говоря, не знаю, кто там выступал по этому пункту, но первая формулировка была “осудить”. В таком случае это был бы полный разрыв с РПЦ. А в это же время проходило подвешенное заседание Синода в Москве, они ждали, насколько жесткой будет резолюция Собора УПЦ. У них была альтернатива — либо отправить митрополита Онуфрия в запрет, лишить его сана, заявить на весь мир, что УПЦ раскольники и призвать к неповиновению служителей церкви и паству, либо выбрать второй вариант, который они и выбрали. Собор УПЦ очень правильно не стал зацикливаться на том, чем для нас сегодня является РПЦ, на дрязгах. В решениях Собора о ней почти забыли, у нас новая жизнь, новая страница украинского православия.

Хотя, на мой взгляд, надо бы дожать, чтобы резолюция вышла именно с осуждением патриарха Кирилла, я об этом говорил со многими делегатами Собора, потому что именно этот пункт вызвал самые болезненные судороги у промосковских делегатов.

— УПЦ находится в достаточно неопределенном состоянии. Есть РПЦ, с которой произошло, по вашим словам, расставание, Константинопольский патриархат, с которым отношения не менее сложны. Как будет выглядеть канонический статус церкви?

— Церковное право так выстроено, что если церковь хочет получить автокефалию, то должна просить о ней у церкви, от которой она уходит. В случае УПЦ такой церковью является РПЦ, хотя согласно историческим факторам РПЦ не является церковью-матерью для УПЦ. Так произошло во времена Российской империи, что мы оказались подчинены. Но обращаться к РПЦ сегодня — это не просто получить ожидаемый негативный ответ, это не допустимо с точки зрения общечеловеческой морали. Думаю и Блаженнейший, и все участники Собора понимали эту коллизию, и сейчас трактуют ту грамоту, которую называют Томосом от 1990 года об автокефалии, так как трактуют, настаивая на своей существующей автокефалии.

Относительно канонического статуса он известен. Есть каноническая церковь, есть церковь, которая находится в расколе, и есть церковь, которая находится в статусе незаконного собрания. Последнее означает, что церковь куда-то идет или заявляет о своей автокефалии, которую никто не признал и сплачивается вокруг осужденного иерарха. Вот в статусе такого собрания долгое время находилась УПЦ КП. УПЦ подвисла в каком-то четвертом, неопределенном состоянии, пока не получит признания от других православных церквей мира.

— Как вообще, состоя в таком маргинальном статусе, вы видите свои отношения с другими церквями мира? Не выглядит ли это так, что вы заняли определенную позицию и ожидаете, что дальше свои шаги должен сделать мир вокруг вас?

— Есть несколько путей. Путь первый — к УПЦ теперь будут относиться так, как относились к УПЦ КП эти 28 лет, то есть их нигде не принимали, с ними нигде не сослужили, их не признавали канонической церковью. А могут относиться к УПЦ как к православной церкви в Америке. Ей когда-то Московский патриархат предоставил автокефалию, эту автокефалию ни одна церковь не признала, и это такая непонятная с точки зрения канонического права церковь. Она не автокефальна, ее нет в диптихе, но горизонтальные связи со служителями этой церкви сохраняются — все с ними сослужат и общаются. У меня есть свои аргументы считать, что корабль УПЦ поплывет по пути церкви в Америке.

— Мы помним, как много аргументов УПЦ имела к ПЦУ и относительно не каноничности, и относительно ухода в Константинопольскую церковь. Что, кроме амбиций и личностных факторов, разделяет эти две церкви во взглядах на служение и церковное будущее? Есть ли объективные препятствия объединению?

— Думаю, самое существенное — это агрессивная риторика по отношению друг к другу и со стороны УПЦ, и со стороны ПЦУ. В УПЦ есть сторонники объединения с ПЦУ, да и его оппоненты, и в ПЦУ так же.

Также надо понимать, что УПЦ очень большая и очень сложная организация, это 12 тыс. юридических лиц. На Соборе вопрос отношений с ПЦУ вообще не рассматривался, потому что задача была другая. Это слишком большая церковная организация, чтобы одним Собором за один день решить все вопросы. Вопрос был только один — УПЦ и Московский патриархат. Поэтому сейчас, когда уже началась новейшая история УПЦ, в рамках этой истории будут проводиться переговоры с ПЦУ, будет создана соответствующая комиссия, которая будет заниматься этими вопросами.

УПЦ сейчас уязвима и перед реакцией со стороны Московского патриархата, и перед своими внутренними оппонентами, она уязвима и перед ПЦУ. Поэтому сегодня она нуждается в поддержке в том своем курсе, который выбрала, иначе нам будет сложно удержать церковь от автономизации и распада, потому что есть и те, кто этому порадуются.

— Какие риски для УПЦ остаются со стороны РПЦ? Чем вероятно отомстит русская церковь?

— Без сомнения, она попытается аннексировать церковные приходы на оккупированных территориях, думаю, уже ближайшие дни будут очень в этом показательны. Это могут сделать довольно быстро с помощью ФСБ, местные архиереи под давлением могут подписать то, что нужно московским властям.

В остальном мы не можем прогнозировать уровень планов Кирилла, он неверующий циник и просто антихрист, человек, отводящий людей от Христа. Я думаю, пропасть, которая сейчас образуется между УПЦ и РПЦ, критическая. Возможно, Кирилл призовет духовенство к неповиновению митрополиту Онуфрию, возможно вообще соберут Синод, который отлучит митрополита Онуфрия от церкви, как когда-то сделали с Филаретом. От патриарха Кирилла можно ожидать сейчас чего угодно.

— Недавно вы собрали более 400 подписей под обращением к Патриарху Варфоломею инициировать над Московским патриархом Кириллом высший церковный суд, какова судьба этого обращения?

— Мы это письмо отправили Патриарху Константинопольскому Варфоломею, мы его отправили в другие поместные церкви. Я хочу поблагодарить Блаженнейшего митрополита Епифания, на последнем заседании Синода ПЦУ они поддержали это обращение и согласились, что нужно вершить такой суд. И нам очень приятно, что ПЦУ нас поддержала и обратились к своему патриарху Варфоломею, чтобы патриарх Кирилл был осужден.

Мы бы очень хотели, чтобы патриарх Кирилл и его окружение попали в санкционные списки Украины, а также США и Европы. Чтобы Патриарх Кирилл больше не ездил кататься на лыжах в Швейцарию, чтобы РПЦ была лишена права голоса в международных религиозных учреждениях. Чтобы все знали, какую роль РПЦ сыграла в развязывании и онтологической поддержке этой войны и понесла наказание за все жертвы, к которым привели ее благословения.

Ольга ДУХНИЧ