Постиндустриальное образование: куда идем?

Технологические новации быстро пронизывают все сферы жизни, и время становится самым дорогим экономическим ресурсом. Поэтому работодатели все требовательнее подходят к подготовке кандидатов на трудоустройство. В ответ образовательный рынок предлагает больше новых краткосрочных  узкопрофессиональных курсов и программ, в том числе онлайн. Но что делать с традиционным университетским обучением, рассчитанным на несколько лет? Конкуренция и развитие технологий ускоряются такими темпами, что определить заранее набор знаний, необходимых на годы вперед, становится практически невозможно. По оценке Всемирного банка (WorldBank, 2016), 65% сегодняшних учащихся начальной школы будут работать над задачами, которых еще вообще не существует. Таким образом, инвестирование в узкопрофессиональное образование становится своего рода покупкой кота в мешке. Знания устаревают быстрее, чем успевают попасть в учебник. Google всегда будет знать больше, и вся его информация доступна для всех в любой момент. Тогда кто, чему и как должен учить? И нужно ли сегодня университетское образование вообще? Похоже, его традиционным формам приходит конец.

Толчком к серьезным исследованиям по переосмыслению содержания и форм образования стала проблема с набором персонала для дипломатической информационной службы Госдепартамента США (эту задачу поручили консалтинговой фирме McBeber в начале 70-х гг. XX в.). Традиционно начав отбор на основании экзаменов по истории Америки, западных цивилизаций, английскому языку, экономике и институтов США, консультанты и их заказчики быстро разочаровались: система дискриминировала людей с неанглосаксонскими культурными корнями и при этом не позволяла прогнозировать успешность работы в других странах.

Многолетние наблюдения над нанятыми работниками позволили выявить ключевые факторы их успешности: способность работать в команде, аналитическое мышление, влияние на развитие коллег, уверенность в себе, способность уважать людей другой культуры и предвидеть их реакцию. Как выяснилось, фокус должен быть не на знаниях и умениях, а на личных качествах, таких как развитый интеллект, внутренняя свобода, культурно-психологическая чувствительность и лидерские черты. Недавно это подтвердил и Всемирный экономический форум, определив ключевые компетенции, необходимые в ХХІ в., и некоторые тенденции в плоскости их близких изменений. 

Очевидно, именно в таком направлении должно двигаться современное образование. 

“Всемирная декларация о высшем образовании для ХХІ века: подходы и практические меры” (UNESCO, 1998) делает ударение на роли образования как опоре прав человека, демократии, устойчивого развития и мира. Декларация фиксирует настоятельный переход от традиционной лекционно-экспертной модели обучения к педагогике взаимодействия и сотрудничества, которая развивается на основании технологий как неотъемлемой части жизни современного человека: по результатам недавних исследований, 83% 15—18-летних не могут жить без высокоскоростного Интернета, a 88% ежедневно используют социальные сети (White, 2016). 

Непременным условием выполнения образованием такой роли является свобода, и университеты должны стать ее бастионами. Призвание университетов в обществе с самого начала их истории состояло не в стандартизации и унификации, а в столкновении идей. Это всегда делало учебные заведения опасными как для авторитарных правительств, стремящихся жестко контролировать программы и исследования, так и для иерархической бюрократии в самих университетах. Последствием явных и скрытых процессов, ориентированных на сохранение устаревшей системы, является пассивность, конформизм, недоверие и низкая самооценка и, наконец, низкая конкурентоспособность экономики страны, самая активная часть жителей которой при этом пытается эмигрировать. Именно такая система сформировалась в образовании Украины.

Сознавая актуальность демократизации и модернизации образования для будущего Украины, исследователи Лаборатории образовательной информатики (EILAB) Института технологий Университета Онтарио — UOIT (Канада) — одного из лидеров онлайн-обучения в Северной Америке — предложили свои наработки и технологическую поддержку в реализации проекта “Цифровые компетенции и культура для трансформирующего обучения” в партнерстве с Киевским национальным экономическим университетом им. Вадима Гетьмана (КНЭУ). 

Доступ к мобильным технологиям, как считают в UOIT, делает образование более самостоятельным и персонифицированным. Сотрудничество, во время которого каждый, имея неограниченный доступ к информации и интерпретируя ее собственным способом, вносит вклад в построение нового знания, которое необходимо прямо сейчас, — такой подход был использован для пилотного онлайн-курса “Культурные измерения и профессиональные стратегии”. Курс построен на базе модели FOLC (Flexible Online Learning Community), согласно которой знания создаются путем равной демократической дискуссии членов сообщества исследователей — участников проекта. 

В проекте участвовали студенты КНЭУ, а также пятеро украинских и двое канадских преподавателей — наблюдателей и консультантов. Проект оказался действительно впечатляющим по своей географии: преподаватель находился в Канаде, студенты — преимущественно в Украине, хотя двое из них тогда временно учились в Польше и Великобритании, откуда и присоединялись к занятиям; один из наблюдателей-консультантов находился в Нидерландах, а приглашенные к участию в онлайн-сессиях эксперты приобщались к работе из своих стран: Австралии, Словакии и Швейцарии. Таким образом, указанный онлайн-курс представлял собой виртуальный глобальный дискуссионный и исследовательский клуб. Собранные и обработанные данные оказались не только интересными, но даже неожиданными.

Так, у студентов-участников более высокий уровень компетенции, по сравнению с преподавателями, в техническом, социальном и информационном аспектах использования цифровых технологий (по модели GTCU). Преподаватели  опережали  только в вопросах онлайн-управления собственным расписанием и анализа числовых данных. Это подтверждает, что уже сегодня модель “студент как пассивный получатель знаний от преподавателя” противоречит реальному положению вещей и является тормозом для раскрытия талантов и настоящего постиндустриального обучения. Опрос также подтвердил, что украинские студенты и преподаватели почти никогда не излагают собственные идеи, публикуя медиа-артефакты онлайн (средняя частота — 0,9 раза в год). Они сообщили о своей слабой компетентности в указанной сфере. 

Как бы патетически это ни звучало, но утверждение ценностей самовыражения имеет довольно прагматическое значение, в большей степени влияя на модернизационные процессы в обществе. Так, исследование World Values Survey обнаружило высокую корреляцию между распространением среди населения страны таких ценностей самовыражения, как уважение к личности, правам человека, гендерному равенству, личному успеху (в противоположность ценностям выживания: ксенофобии, пренебрежению свободами и правами человека, готовности принять авторитаризм и коррупцию, покорности, нетерпимости к инакомыслию) и ключевыми показателями социально-экономического развития.

Анализ культурных ценностей украинских участников проекта дал неожиданные результаты. В этом исследовании имелись в виду не внешние проявления культуры (художественные произведения, одежда, кухня и т.п.), а культура как когнитивно-ценностная платформа. Известный нидерландский социолог Г.Хофстеде называет культуру “коллективным программированием ума”. Он утверждает, что, несмотря на разнообразие внешних атрибутов самовыражения, общие основоположные ценности возникают в каждом обществе в ответ на универсальные социальные проблемы, и эти ценности являются определяющими для поведения людей. Культурные ценности, по Хофстеде, имеют три основные характеристики: они являются общими, наследуемыми между поколениями и организованными.

Эта организация находит свое отображение в степени категоризации культурных измерений, оцениваемых в индексах по 100-балльной шкале: 

— расстояние к власти (PD): степень, которой члены общества принимают неравенство в распределении власти;

— индивидуализм против коллективизма (I-C): степень, которой люди отождествляют себя с группой. В коллективистских обществах цели и благополучие группы, как правило, ценятся выше интересов личности. Самоидентичность определяется относительно коллектива;

— избегание неопределенности (UA): означает восприимчивость к неопределенности и двусмысленности, т.е. как люди относятся к неизвестным ситуациям, неожиданным событиям и стрессу, вызванному изменениями. Этот индикатор позволяет оценить склонность к традициям и уровень сопротивления инновациям;

— мужественность против женственности (M-F): это измерение касается восприятия стереотипных мужских ценностей, таких как уверенность в себе, амбиции, конкурентоспособность, в отличие от стереотипных женских ценностей, ориентированных на построение и поддержку комфортных социальных отношений (доброта, толерантность, сочувствие, забота, избежание конфликтов, компромиссность решений);

— длительная ориентация против кратковременной (LTO). Кратковременно ориентированные культуры в значительной степени зависят от традиций и воспринимают социальные изменения с подозрением. Длительно ориентированные культуры прагматичнее.

В результате опроса мы получили культурный профиль группы студентов, который сравнили с национальными культурными профилями стран-участниц проекта — Украины и Канады, представленными на официальном сайте Хофстеде-центра.  

Как видим, группа участников исследования продемонстрировала низкий уровень дистанции власти — 32 против 92 баллов, присущих Украине в целом, даже ниже по уровню, который присущ для Канады — страны с развитой демократией (39). Из этого следует, что для мотивации и интеллектуального самовыражения студентов преимущество должно быть отдано равноправной, а не иерархической системе в образовании. 

Участники группы продемонстрировали также значительно более высокий уровень индивидуализма (61), чем это характерно для Украины, где традиционно почитаются коллективистские ценности (25 баллов по шкале индивидуализм-коллективизм). Это свидетельствует о психологической готовности студентов к большей личной конкурентности и ответственности. Хотя присутствуют и коллективистские ценности, у студентов все же более индивидуалистический способ мышления.

Индикатор избегания неопределенности у участников группы довольно высокий (75). Он ниже, чем для Украины в целом (95), но выше показателя Канады (48). Хотя уважение к традициям остается сильным, студенты более открыты к предпринимательскому и рискованному поведению, чем предыдущее поколение, воспитанное в духе советской идеологии.

Интересным является измерение группы участников по шкале маскулинных ценностей (конкурентность, агрессивность, рискованность, стремление к достижениям и победе) против феминных ценностей (доброта, толерантность, сочувствие, забота, избежание конфликтов, компромиссность решений). На удивление, группа, на 75% состоявшая из женщин, продемонстрировала намного более высокий уровень маскулинности (54), чем Украина в целом (27). Хотя показатель (54) размещается посреди шкалы (нет четко выраженного наклона культуры ни в сторону маскулинности, ни в сторону феминности), заметна тенденция студентов двигаться именно в сторону конкурентных ценностей.

Поражает ценностный выбор группы участников в сторону длительной ориентации: 79 — значительно выше, чем средний для стран (для Украины — 55, Канады — 36). Он означает готовность инвестировать собственные время и усилия в будущее, ограничивая свое потребление сегодня и откладывая удовольствие на завтра. Вероятно, дает о себе знать сложная социально-экономическая и политическая ситуация в Украине. Такое поведение, вероятно, может создавать определенные преимущества во времена социально-экономических трансформаций. Студенты стратегически планируют свою жизнь, беспокоясь о собственном будущем. Такая мотивация — чрезвычайно благоприятна для развития ценностей интеллектуального и демократического самовыражения, роста как индивидуальной конкурентоспособности молодежи, так и качества ее вклада в развитие страны в целом.

В статье описаны лишь стартовые точки для дальнейших исследований ценностных и институциональных изменений в образовании. Хотя проект сегодня осуществляется на исключительно волонтерских началах, к нему готовы присоединиться еще два украинских вуза: Львовский национальный университет им. Ивана Франко и Национальный университет биоресурсов и природопользования. Все больше просвещенцев и студентов в Украине готовы работать ради изменений, впрочем, некоторые потенциальные партнеры отказались от участия без дополнительного финансирования. КНЭУ, в котором был проведен пилотный курс, инфраструктурно поддержанный Университетом Онтарио, финансово не может позволить себе внести этот курс в программу и продолжать работать в данном направлении. Поэтому для продолжения исследований и расширения демократизированного онлайн-обучения в Украине следует разработать новую модель ее легитимации и финансирования. 

Несмотря на все эти проблемы, мы ищем пути предоставления Украине доступа к демократизированным формам глобализованного цифрового обучения и исследованиям.

В завершение несколько цитат из студенческих отзывов, полученных во время пилотного курса:

“Этот курс помог мне понять, что всегда надо высказывать свое мнение, не бояться и не стыдиться”.

“Публикуя работы для открытого доступа, мы можем донести свои мысли и исследования до людей...”.

“После занятий появляется вдохновение, интерес, множество мыслей... Если бы так было на всех парах, студентов на лекциях было бы намного больше. Я заметила: мне дискомфортно, если не говорят, какие ответы правильные. Мне надо знать, права ли я. Это новое ощущение для меня, теперь есть о чем задуматься...”. 

“Необходимо больше использовать новейшие технологии. Не надо студентов магистратуры привязывать к аудиториям”. 

“Хочу поблагодарить канадских коллег и всех, кто был задействован в проекте, за возможность ощутить грандиозность и масштаб международного образования. Мы готовы и хотим развиваться и развивать нашу страну, делиться своим опытом и черпать знания отовсюду. Мы готовы к сотрудничеству!”.

Елена МИХАЙЛЕНКО, Тодд БЛЕЙОН