Политические потрясения Японии

Даже газеты Южной Кореи были полны хвалебных слов о самодисциплине обычных японцев в тяжелых обстоятельствах. И это исходило от корейцев, которые не являются большими поклонниками Японии, что немаловажно.

Однако, когда речь заходит о японских представителях власти, дела обстоят несколько иначе. Было много жалоб от иностранных наблюдателей, спасательных команд, репортеров и представителей правительства по поводу ясности, не говоря уже о достоверности официальных японских заявлений по поводу различных бедствий, которые последовали за сильным землетрясением, которое обрушилось на северо-восток Японии 11 марта. Появились серьезные проблемы, которые обходили стороной, умышленно скрывали или преуменьшали.

Что еще хуже, мало людей понимало то, кто в чем виноват. Иногда выглядело так, как будто само японское правительство держалось в неведении представителями Токийской электроэнергетической компании (TEPCO), владеющей атомными электростанциями, из которых радиация проникает в землю, море и воздух. Премьер-министр Наото Кан был вынужден спросить представителей TEPCO “Что же все-таки у вас происходит?” Если Кан не знал, как мог знать кто-нибудь еще? В самом деле, японские могущественные бюрократы, которые, как подразумевается, знали, что делают, оказались такими же беспомощными, как только что избранные политики.

За пределами Японии во многих местах верят, что в ней происходит все по-другому благодаря экзотической культуре страны. Восприятие не совсем ошибочное. Важным аспектом культуры является использование языка. Часто высказывания официальных представителей Японии нарочито неясные, чтобы избежать ответственности, если дела пойдут плохо — в некоторой степени универсальная черта обладающих властью. Но некоторый смысл может теряться при переводе. Когда официальный представитель власти в Японии говорит, что примет что-то “для серьезного рассмотрения”, это означает “нет”. Это не всегда понимают должным образом.

Однако в случае официального ответа Японии по поводу бедствий, связанных с землетрясением и цунами, культурная экзотика не является достаточным объяснением. Фактически, сами японцы были также критичны, как и любой иностранец, в отношении очевидной беспомощности своих политиков и в отношении уверток и непонятных высказываний официальных представителей TEPCO.

Некоторые люди даже покидают относительно безопасный Токио, потеряв доверие к правительству и TEPCO, у которой уже есть в истории случаи сокрытия опасных утечек на своих ядерных станциях. В расследовании 2002 года говорится о том, что TEPCO предоставила ложные данные правительству, умалчивала об авариях и буквально скрыла трещины.

Упадок народного доверия к японскому чиновничеству был бы волнующим, если бы он привел к неудаче демократии. Но он, возможно, также приведет к необходимым переменам. Даже если правительственная система имеет некоторые традиционные компоненты, проблемы Японии являются системными, а не культурными.

Японское правительство было всегда патерналистским, и порядок подчиненности в нем всегда был сложен и непонятен. Во время войны император был всемогущ теоретически, но относительно беспомощен фактически. Но там также никогда не было и диктатора. Решения появлялись после неясных переговоров и в результате скрытого соперничества между бюрократами, императорскими придворными, политиками и военачальниками, решения часто пропихивались тем или иным образом с применением внутреннего и внешнего давления, иногда жестокого.

Послевоенный порядок, хотя уже и не воинствующий, был таким же неясным, с бюрократами, которые действовали в качестве кукловодов для недостаточно профинансированных и плохо проинформированных политиков, политиков, которые руководили региональной деятельностью по разделу “казенного пирога” вместе с крупным бизнесом. Тот, в свою очередь, работал в тайном сговоре с бюрократами. Пока Япония пыталась догнать Запад, а правительственные и промышленные ресурсы были сконцентрированы на экономическом росте, система работала достаточно хорошо.

В самом деле, она была предметом зависти многих представителей западной цивилизации, которым порядком надоели своекорыстные лоббисты, надоедливые профсоюзы и сующие свой нос не в свои дела политики. Такие представители западной цивилизации сейчас часто так же очарованы китайской патерналистской — и столь темной и непостижимой — политической системой.

Но это было именно та система, которая произвела проблемы, теперь ассоциируемые с TEPCO. Сплоченная клика бюрократов и руководителей корпораций дала гарантию того, что деятельность электростанции общего назначения, важная для экономического роста, никогда не будет ограничена строгими законами или политическим контролем. Удобные взаимоотношения между официальными лицами правительства и миром корпораций — и не только в случае с TEPCO — имеют свое отражение в том, что большое количество бюрократов, ушедших на пенсию, получили рабочие места в компаниях, деятельность которых они предположительно регулировали.

Многие японцы знают об этих проблемах, поэтому они голосовали за демократическую партию Кана (ДПЯ) в 2009 году, разрушив воображаемую политическую монополию консервативных либеральных демократов, продлившуюся полстолетия. Одной из формулированных правительством ДПЯ целей было увеличение прозрачности политической системы: большая открытость власти — для бюрократов, большая ответственность — для избранных политиков.

Таким образом, последствия землетрясения являются потенциальным водоразделом. Если за все, что происходит не так, обвинять относительно неопытное правительство Японии, люди, возможно, пожелают отступить назад к старому смутному патернализму. Если, с другой стороны, достаточно людей осознает, что старые способы являются проблемой, а не решением, демократические реформы смогут иметь шанс на успех после некоторых усилий.

Это пролило бы луч света на мрак, которым окутана Япония сегодня.

Ян БУРУМА

Проект Синдикат, 2011