Почему Россия не станет экспортером пресной воды

12 марта в Марселе открылся VI Всемирный водный форум. По такому случаю ООН подготовила доклад, в котором объявила, что каждый десятый житель Земли испытывает острую нехватку питьевой воды. В сумме получается 780 миллионов человек. Специалисты из французской благотворительной организации Solidarites International дают еще более впечатляющую оценку — около двух миллиардов человек.

Оценки экспертов могут расходиться, но все они согласны с тем, что вода становится самым дефицитным природным ресурсом на нашей планете. А Россия по запасам пресной воды — в числе мировых лидеров. Так не станет ли вода в ближайшем будущем новым экспортным ресурсом? И нынешняя углеводородная экономика России превратится кислородоводородную?

Для начала разберемся, как обстоят дела с пресной водой на планете вообще. Вода — Н2О, гидрид кислорода на языке химиков, основа всей жизни на нашей планете. Мы никакой другой жизни не знаем. Пресная вода — это не только питье и гигиена. Это полив растений, которые мы употребляем в пищу. То есть вопрос дефицита пресной воды — это автоматически вопрос нехватки продовольствия и фуража, и в итоге — массового голода.

Львиная доля всей пресной воды на Земле сосредоточена в ледниках Антарктиды. Там ее более 30 млн куб. км, что составляет примерно по 4 млн тонн на каждого жителя Земли. Но это тот локоть, что не укусишь. На оставшейся же суше пресная вода распределена крайне неравномерно. Согласно данным ООН, сложнее всего ситуация в Азии, где 60% населения земли приходится обходиться всего 30% всех водных ресурсов планеты.

В среднем с квадратного метра евразийского материка стекает за год около 270 литров воды. Или по 700 граммов в день — стандартная бутылка из-под шампанского. Но это в среднем. Если в предгорьях Кавказа, Гималаев или гор Кореи с квадратного метра может стечь и 1000 литров в год, то на большей части Европы и Сибири сток с такой же площади составляет менее 500—700 литров в год, а в центральной части материка — и вовсе 20 литров.

Некоторые российские СМИ в связи с докладом ООН поспешили обрадовать россиян тем, что их страна обладает крупнейшими в мире запасами пресной поверхностной воды. Например, водоемы занимают около 12% территории страны — это более двух с половиной миллионов рек и двух миллионов озер. При этом общая протяженность российских рек превышает 8 млн км — то есть, в 20 раз больше расстояния от Земли до Луны.

Однако сама по себе площадь рек и озер очень мало волнует специалистов по водоснабжению. Ведь реки текут постоянно, черпая свои воды из горных ледников и с площадей, на которые выпадают осадки. Ледники — это те же осадки, только с “отложенной выдачей актива”. Длина рек тоже не слишком важна: например, река Нева имеет большой сток при длине всего 79 км. Гораздо важнее, куда именно текут эти реки.

В “правильном направлении” из всех крупных рек текут Волга, Дон и Днепр. То есть с севера на юг. Они собирают влагу там, где ее много и несут туда, где ее мало и где она нужна. Остальные великие реки: Северная Двина, Обь с Иртышом, Енисей, Лена и даже широтный Амур — несут воду далеко на север, в пустынные районы, где использовать ее, по большому счету, некому.

Эту несправедливость впервые обсуждали еще в XIX веке, но научные дискуссии до сих пор ни к чему не привели. В 60-е годы уже XX века начались серьезные исследовательские работы, связанные с проектом переброски вод сибирских рек в Среднюю Азию. По словам технического руководителя проекта Игоря Герарди, первая очередь Иртыш—Арал должна была передавать на юг около 25 кубических км воды в год. Предполагалось, что в целом у северных рек будут отбирать не более 10% их годового стока.

Но проект так и не реализовали. У СССР к середине 80-х годов уже не было средств на многомиллиардные проекты. Сказалось и общественное мнение: многие писатели и ученые считали и считают поныне, что этот проект экологически опасен и экономически неэффективен. Обращу внимание: в проекте шла речь только о “переброске вод из сибирских рек”, а его противники использовали более хлесткое, но некорректное название “поворот рек”.

С тех пор об этом проекте несколько раз вспоминали бывший мэр Москвы Юрий Лужков и президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, но до дела так и не дошло. Берега сибирских рек как страдали от сезонных паводков, так и страдают, а Центральная Азия как умирала от засухи, так и продолжает умирать.

Возможны ли подобные проекты в принципе? Вполне. Примером грандиозной водоводной системы может быть “Великая рукотворная река”, построенная в Ливии по инициативе Каддафи в 1983—2007 гг. Эта сеть закрытых водоводов из бетонных труб диаметром 4 метра, которые зарыты на глубине нескольких метров под поверхностью земли. Сеть этих водоводов тянется на тысячи километров и ежегодно обеспечивает поставку городам и полям Ливии более 1,5 кубических км чистейшей пресной воды из подземных источников. Ограничение здесь не в пропускной способности труб, а в объемах подземных источников.

То есть сейчас вполне возможно строительство не открытых каналов, которые теряют воду в результате донной фильтрации и испарения, а колоссальных трубопроводов, которые могут доставить воду практически без потерь. Одна беда — в Сибири эта система не будет действовать в зимний период. Вода замерзнет и порвет трубы, или их пришлось бы закапывать слишком глубоко, делать теплоизоляцию и все равно смириться с сервисным перерывом как минимум в 4—5 месяцев.

Однако главный потребитель воды сейчас вовсе не Центральная Азия. Самые больше проблемы с питьевой водой и с водой для орошения испытывает Китай. Он уже занимается активным отбором воды из Черного Иртыша, что приводит к крайне опасным экологическим последствиям в соседнем Казахстане. На российском участке тоже не все ладно: китайская сторона активно продвигает проект по переброске вод реки Аргунь в озеро Далай, чтобы поднять уровень его вод, как когда-то планировали поступить с Аральским морем. Несмотря на все протесты экологов, проект продолжает реализовываться.

Но самый главный китайский проект — это переброс вод реки Янцзы на север, в бассейн Хуанхэ. В итоге циклопической работы должна быть обеспечена ежегодная переброска 45 кубических км пресной воды с обводненного юга страны на засушливый север. Перебрасывать планируют в два раза больше, чем в советском проекте. Хотя даже этот проект не решит всех проблем Северного Китая, на который буквально наступает песок.

Так значит ли это, что у России появляется перспектива начать экспорт воды? В бутилированном виде из озера Байкал или из многочисленных минеральных источников — конечно. А вот стать водяным донором для соседей, и в первую очередь, для Китая, вряд ли получится.

Достаточно взглянуть на физическую карту Евразии, чтобы понять: между великими реками Сибири и пустынями северного Китая лежат высокие горы, которые сделают транспортировку воды золотой. Зато на востоке, в бассейне реки Амур китайских соседей могли бы привлекать ресурсы и самого Амура, и его левых (российских) притоков, потому что со своими (правыми) китайцы уже разделались.

По оценкам экспертов ООН, всего через 40 лет потребность человечества в продовольствии вырастет на 70%, и это потребует мобилизации 90% всех мировых ресурсов пресной воды. Но сибирские и дальневосточные реки, скорее всего, удастся мобилизовать в самую последнюю очередь.

Константин РАНКС