Почему Малороссия не Великороссия

Разное наследство оставил великий кудесник, фантазер и пронзительно-прозорливый писатель двум государствам. Добродушная, щед­рая и сытая Украина — это цветные, яркие, нарядные страницы, населенные гарными дивчинами и щирыми парубками. И пусть сегодня уже не получишь даром на хуторах вареники величиной в шляпу, кур, сало, галушки и сметану, но одно Гоголь подметил верно: полную незлобивость народа и столь же полное отсутствие амбиций и какого-либо мессианства. Простая и понятная цепочка: заработал на галушки — съел галушки — ложись спать. Жениться, вывести в люди детей и упокоиться на тенистом тихом кладбище. И никакого панславизма. Даже кошмарный исторический срез в “Тарасе Бульбе” не так страшен, ибо агрессивное хулиганство свободных запорожцев умеряется изящной и цивилизованной жизнью польского шляхетства. И то, и другое — Украина, которая щедро черпала науку и пример у Польши. И Гоголь откровенно любуется и теми, и другими и не осуждает Андрия, выбравшего Польшу и Запад, этот цивилизационный магнит.

Яхонтовое море слив, багряное море вишен и такое изобилие, что его хватает даже на свиней и вороватого старосту, красивые ведьмы и веселые хлопцы — весь этот солнечный мирок непритязателен и непретенциозен. Даже “брика” у казаков с хутора — “соразмерная”. Чтобы доехать, и только.

А вот наш северный мир, который Гоголь оставил нам, мир тощей, злобной, насквозь коррумпированной, серой России, России понурой и голодной — это урок, и урок жес­токий. Российский мир по Гоголю — это мир монстров и страшных откровений. Если выехать из украинской сказки и въехать в российскую реальность. Хотя зануды Иван Иванович с Иваном Никифоровичем и, главное, огромная лужа на городской площади — это ведь и сегодняшняя наша провинция, загибающаяся от бедности, тоски и заброшенности.

В “Записках сумасшедшего” Гоголь предугадал будущую карательную психиатрию, а заодно и то, что любая психиатрия в России будет карательной по отношению к пациентам.

У Гоголя как-то получилось совместить отвращение по отношению к коррупционерам, из которых состоит российское чиновничество (“Один… порядочный человек: да и тот, если сказать правду, свинья”), со щемящей жалостью к “малым сим”, к бедным канцелярским мышкам, тишайшая из которых — несчастный Башмачкин, для кого весь смысл жизни в шинели. И этот жалкий, последний из последних — наш брат. Гоголь научил нас милосердию, без него не было бы Достоевского с его слезой замученного ребенка. Слеза замученного чиновника породила в Петербурге фантомы. В обмен на одну шинель пошли все остальные. Закон возмездия. В российском мире Гоголя нет положительных персонажей. Хвастун и мошенник Хлестаков — не лучше своих хозяев-мздоимцев. А бесплодные мечтатели маниловы запросто дожили до наших дней. Родоначальники интеллигенции, которая будет дальше мечтать уже в “Бесах” и “Идиоте” Достоевского.

А вот бричка здесь другая. Не соразмерная ничему. И запряжена в нее птица-тройка. Однако куда она мчится, ответ уже дан. Один герой Шукшина, “чудик”, обратил внимание: поводья держит кучер Селифан, а в бричке — Чичиков. Бричка с лакеем и жуликом, поспешающим за наживой, будет “лететь” до первой канавы. И так много-много раз. Пока не станет “соразмерной”, как украинская. А другие народы и государства “постораниваются” из страха: как бы не задели и их в этом безумном и бессмысленном движении.

И еще один урок Гоголя: сожжение второго тома “Мертвых душ”. Если напишешь утешительную ложь, пойди и тут же сожги ее.

Валерия НОВОДВОРСКАЯ