Песня о “квотах”

Хотя законопроект №6342 Елены Бондаренко (полное название — “О внесении изменений в Закон Украины „О телевидении и радиовещании“ (по приведению в соответствие с требованиями Европейской конвенции о трансграничном телевидении к программной концепции вещания)”), принятый в первом чтении, является элементарной констатацией статус-кво: нет в украинских радиоэфирах сейчас 50% украинской музыки. Есть идеологический популизм, спекуляция на определении “украинский музыкальный продукт” (в который скопом записали и музыку, произведенную до 1991 года, как общее и неделимое достояние, и музыку авторов, родившихся в Украине, и всех тех исполнителей и авторов, у которых украинский паспорт), а вот музыки как таковой, к сожалению, нет.

На сегодняшний день оба законопроекта — об отмене квоты и о внедрении льгот — разрабатывает рабочая группа, созданная при парламентском комитете по вопросам свободы слова и информации. Когда будет второе чтение — неизвестно. Однако работники радио искренне убеждены, что квота не дает им развиваться, в частности запускать нишевые форматы, а музыканты уверяют, что без квоты на радио вообще откажутся их крутить, причем известные артисты кивают на музыкальную молодежь: дескать, нам то что, мы и без квот проживем, а вот молодежь без квоты на радио не попадет.

И все же, как свидетельствует жизнь, попадет или не попадет музыка в эфир, зависит не от квот, а от продюсера. В сущности, претендовать на пользование квотами вы можете не тогда, когда вы украинская музыка, а когда вы — часть шоу-бизнеса. Иначе...

…“Какие квоты?” — ошарашенно переспрашивает меня Владимир Золоторев, музыкант киевской группы “Крек”, лично мне больше известный как политический обозреватель. Я пытаюсь узнать у него, помогают ли его группе 50-процентные квоты на украинскую музыку попадать в эфиры украинских радиостанций, и в ответ получаю почти негодование: “Такое действительно есть? Ужас”.

Ну как же, объясняю я. Согласно Закону “О телевидении и радиовещании”, 50 процентов эфира должна заполнять украинская музыка. Да и почему это сразу “ужас”? Квота должна помогать молодым музыкантам попадать в эфир. Золоторев смеется: “Всем?!” Дескать, что — о качестве уже не говорим?

Мы с Золоторевым дружим давно, еще с тех времен, когда он был редактором отдела политики газеты “День”, из которой уволился в тот же день, когда украинский народ переизбрал Кучму на второй срок президентства. Давние отношения позволяют не ходить вокруг да около, а говорить прямо и однозначно. По словам Золоторева, главные враги украинской музыки — жлобство и “второсортность”. “У меня такое впечатление, что люди, которые занимаются музыкой — продюсеры, арт-директора клубов, — в музыке ничего не понимают. И я это говорю абсолютно ответственно, ведь наша группа не только сама играет, но и устраивает разные фесты. Поэтому нам часто приходится вести переговоры с этой публикой. Итак, все они в большинстве своем боятся музыки, которая ни на что не похожа... Может, им образования не хватает, может — общей культуры, но все они просто поведены на мейнстриме и ничего, кроме него, слышать не хотят. Так при чем здесь квота?” — настаивает он.

На радио группа “Крек” играла несколько раз. Но это было радио “Эра” — не музыкальная, а разговорная станция. “Ни одно музыкальное радио нами не интересовалось, хотя у нас и песни есть на украинском, и записи приличного качества”, — уверяет Володя. Говорит, раньше пытались активно рассылать, потом бросили это дело из-за его нулевой эффективности. Дескать, пойми, прославиться в этой стране можно только через Москву (дорога покороче) или Запад (длиннее), но не через свое радио. Поскольку — и здесь Золоторев в который раз объявляет свой диагноз — жлобство и “второсортность”. “И квоты — это тоже жлобство, так как свидетельствует о той же второсортности”, — убежден он.

“Дико говорить о квотах на украинскую музыку в Украине: это даже звучит смешно”, — считает Росава. В отличие от Золоторева, она хорошо знает о квотах, однако убеждена, что ее песен не стало больше на радио, когда квоты ввели, не будет их меньше и тогда, когда квоты отменят. “Радио и с квотами, и без квот вело себя одинаково: хотело — брало мои песни, не хотело — нет”, — шутит Елена, вспоминая, что сама слышала свои композиции лишь несколько раз — на “Джем ФМ” и “Гала-радио”, других станций не припоминает.

“Квоты — это популизм: вроде подачка от государства. Дескать, мы вас поддерживаем, квоты для вас ввели, что вам еще?” — объясняет Елена, настаивая на том, что ни от квот, ни от других ограничений новая музыка не появляется, и музыкальный рынок требует не такого формального протекционизма, как квота, а более вдумчивых и эффективных решений.

Музыка, может, и не растет, но авторские отчисления украинским артистам возрастают. По словам Дмитрия Прикордонного из “Коалиции исполнителей и продюсеров Украины”, сейчас 22% денег за исполнение музыки в эфире перепадает украинским музыкантам, остальное — идет за границу. Если квот не будет, то он прогнозирует падение этого показателя до 10%. Поэтому Прикордонный убежден, что “квота должна быть, она защищает рынок”, а аргумент от радио относительно “нишевых станций” считает неискренним.

“Сейчас мы в рабочей группе при комитете Верховной Рады обсуждаем вопрос. Если радиовещатели утверждают, что это им мешает развивать нишевые станции, то мы предлагаем отменить квоты только для нишевиков, а в законе специально прописать понятие „нишевая станция“, — говорит Дмитрий Прикордонный.

Он считает, что в законе должно быть исчерпывающее толкование, что является украинской музыкой. “Это музыка, которую исполняет украинский музыкант, а это тот, у кого украинский паспорт”, — объясняет Дмитрий.

Однако именно такое определение “украинскости” музыки сейчас и дает все основания заполнять эфир песнями украинских граждан, написанных для российских исполнителей, или крутить в эфире российские поп-группы, в которых играют музыканты с украинскими паспортами. “Я считаю, что квота работала не на нас. Она побуждала заполнять эфиры, в сущности, российской музыкой, но вроде бы украинского происхождения”, — так формулирует положение дел в индустрии Росава, вспоминая и музыку “до 1991 года”, и песни украинского композитора Меладзе или украинского поэта Рыбчинского для мэтров российской эстрады.

Музыковед и известный промоутер украинской музыки Юрий Зеленый считает вопрос с квотами непростым. По его мнению, все же существование квот сдерживало поглощение украинских эфиров российским и западным шоу-бизнесом. “Я думаю, что если бы не было квот, то наших артистов вообще бы не крутили, чтобы не платить авторские отчисления. Они бы крутили Мадонну и Майкла Джексона, которые вряд ли надеются на роялти с украинского рынка”, — говорит Зеленый.

Но все равно, несмотря на это, он убежден, что квоты — “блеф, вранье и провокация”. Поскольку именно в период квот украинская музыка “переехала” в ночные эфиры, начались спекуляции на том, что является украинской музыкой, а что — нет.

“Если говорить о молодом имени, то ему в эфир без искусственного продвижения не попасть”, — говорит Зеленый, рассказывая, что несколько лет компания ФДР, в которой он работает, рассылала по станциям подборки новых композиций украинских исполнителей.

Таким искусственным продвижением, по его словам, является, в самом мягком виде, звонок авторитетного приятеля радиопродюсеру: “Николай, послушай...” Довольно часто это решается с помощью договоренностей между продюсером и станцией о том, что за попадание в ротацию артист примет участие в промоционных мероприятиях этой станции и выступит на корпоративных концертах. В самом популярном варианте — к первым двум методам прибавляются деньги. “Так значит, весь арсенал средств влияния принадлежит не музыкантам, а разнообразному поющему „белью“ — любовницам богатых, а значит влиятельный людей. И потому квота им даже больше на руку, чем нормальным артистам”, — говорит Зеленый. А после паузы добавляет: “Да и им, вообще-то, что с квотой, что без квоты, — деньги сделают свое дело”.

Таким образом, больше всего от отмены квот могут пострадать именно те украинские продюсеры, которые, пользуясь квотами как средством влияния, проталкивали в эфиры своих подопечных. И еще те украинские авторы и исполнители, которые давно интегрировались в российский шоу-биз, а тут квота не столько на украинскую музыку, сколько на украинский паспорт давала им в украинском эфире преимущество перед другими российскими исполнителями.

Тем не менее с утверждением, что украинской музыки (а не паспортов) в эфире в связи с отменой квот станет меньше, радоовещатели категорически не согласны. “Стереотип, что где Пугачева, там и хорошо, — давно в прошлом. Мы как крутили “Мотор’ролу” или “Братів Гадюкіних”, так и будем крутить. Отмена квоты для нас означает только одно: из ночного эфира мы уберем музыку, которая не подходит нам по формату, но которую мы должны были ставить, чтобы выполнить закон”, — говорит директор “Радио Рокс” Оксана Шавель.

Леся ГАНЖА