Первая — 48-часовая — фаза перемирия в Сирии, начавшегося в понедельник, прошла более-менее тихо. Впереди еще пять дней запланированного режима тишины, после которого перемирие будет считаться установленным, но на дипломатическом и политическом поле уже развернулись нешуточные баталии.
Перемирие стало следствием некоего соглашения между США и Россией, положения которого в очень общем виде попали в СМИ накануне и в ходе недавнего саммита “Большой двадцатки”. Вашингтон предлагал Москве компромисс: в случае устойчивого перемирия американцы готовы на обмен разведданными и координированные действия, в том числе авиаудары по силам “Исламского Государства”. При этом пользующиеся поддержкой США оппозиционные группировки должны прекратить боевые действия против войск Башара Асада.
Госдепартамент США отказывается раскрывать подробности сделки, опасаясь ее срыва. Тем не менее даже этих деталей оказалось достаточно, чтобы Москва праздновала победу: она два года склоняла Запад к подобному решению. К слову, Сергей Лавров уже успел исполнить арию шантажиста: “Чтобы не возникали сомнения насчет того, как мы будем выполнять договоренность в том виде, как она заключена, мы предложили эту договоренность все-таки опубликовать. Не сохранять ее в секрете, как этого хотели бы наши американские партнеры. Нам скрывать нечего. Все, что там написано, — это предмет согласия”.
Так что администрация Барака Обамы стала дважды заложницей. Во-первых, ситуации: каденция президента США подходит к завершению, и неразрешенный сирийский конфликт довлеет не только над ним, но и над потенциальным преемником (ожидаемо — преемницей, Хиллари Клинтон). Во-вторых, нынешнего “контракта с Мефистофелем”, поскольку даже тех подробностей, которые стали известны, хватило, чтобы поссорить госсекретаря Джона Керри с Пентагоном, и эта ссора вполне может оказаться началом крупного политического скандала. Здесь, правда, очень кстати (или даже слишком кстати) пришлась публикация базирующимся в Лондоне Сирийским центром мониторинга за соблюдением прав человека доклада, согласно которому жертвами длящегося пять лет конфликта стали 300 тыс. человек.
Таким образом, в публичной плоскости Белый дом может прикрыться стремлением сохранить жизни — собственно, Керри уже начал это делать. Однако здесь Белый дом поджидает первая коллизия: из того, что известно о сделке, не ясна ни предполагаемая степень координации с РФ, ни то, готов ли Вашингтон молчаливо согласиться на возобновление действий сирийских ВВС. И недавнее разъяснение Госдепа этих вопросов, по сути, не разъяснило. Дальше — больше.
Сделка полна нюансов, которые заставляют Пентагон — причем не только и не столько генералитет, сколько юристов ведомства — вскидывать брови. Что делать с решением Конгресса о запрещении любого военного сотрудничества с Москвой, принятым в ответ на аннексию Крыма? Это, к слову, первейшая головная боль для возглавляющего Минобороны США Эштона Картера. Еще один, не менее острый вопрос: кого сделают козлом отпущения в случае, если в ходе согласованной с Вашингтоном операции ВКС РФ разбомбят “не тех”? А ведь нанесение ударов по целям, не имеющим отношения ни к ИГИЛ, ни к “Фронту ан-Нусра”, но оппозиционным Асаду или вообще гражданским, стало визитной карточкой российской авиагруппы в Сирии.
Но главное даже не это. Одним росчерком пера (не могла же подобная сделка быть устной) Джон Керри перечеркнул полвека американской внешней политики. Очевидной уступкой России в угоду краткосрочным интересам Демпартии и уходящего президента Вашингтон собственными руками закладывает фундамент для долгосрочного фиаско. Если договоренность о совместных операциях против “Исламского государства” и “Фронта ан-Нусра” заработает, ее прямым следствием станет как минимум ослабление наиболее серьезной из противостоящих режиму Асада сил — и попутное его укрепление.
Общего, заметим, для всех участников коалиции — от Турции и Франции до Саудовской Аравии. Здесь, однако, важна даже не эта измена. И не фактическое согласие оставить в покое диктаторский режим, что, безусловно, вселяет оптимизм его аналогам, знающим теперь, к кому обращаться за помощью. Важно то, что этот режим, обязанный своим выживанием давним антагонистам США — России и Ирану, обеспечивает им дальнейший простор для маневров, легитимизируя широкомасштабное военное присутствие Москвы в регионе.
Молчаливое согласие на его дальнейшее “обживание” ведет к далеко идущим последствиям, которые можно назвать словом “переформатирование” — от флуктуаций цен на энергоносители и структуры межгосударственных отношений (альянсов, партнерств и соперничества) до перспектив палестино-израильского урегулирования.
Причем даже собственно гуманитарные соображения, которые приводят в свое оправдание в Белом доме, не являются достаточным основанием для такого решения: ведь гуманитарная катастрофа стала следствием отнюдь не “Фронта ан-Нусра” и ИГИЛ, а результатом действий правительственных (читай — верных Асаду) сил. Которые, кстати, уже год как продолжают осаду Алеппо, оставив повстанцам узкий коридор, контролируемый российской авиацией. Хуже того: ввиду отсутствия четкого размежевания и линии фронта она наверняка продолжит охоту не так на исламистов, как на антиасадовские силы.
Разумеется, можно предположить, что в Белом доме все это понимают, а нынешняя сделка — всего лишь тактический шаг. В таком случае перемирие долго не продержится. Беда в том, что это тоже вполне соответствует интересам России.
Алексей КАФТАН
