От Майдана к Триумфальной площади — и обратно?

Таким образом, власти пытаются избежать повторения позавчерашней самой масштабной антиправительственной акции в центре столицы. Тогда было задержано 600 человек, среди них — представители оппозиции: лидер “Яблока” Сергей Митрохин, один из лидеров “Солидарности” Борис Немцов и глава “Другой России” Эдуард Лимонов.

С началом протестных акций в Москве и Санкт-Петербурге некоторые эксперты стали проводить параллели между Триумфальной площадью и Майданом, который был вызван массовыми фальсификациями на президентских выборах в Украине в 2004 году. Однако, как говорят, всякое сравнение хромает. Дело в том, что на Майдане и Триумфальной площади зарегистрированы “разные температуры”. Дело в том, что качество народа и власти в Украине и России разные.

Возникшие протестные настроения, всвязи с фальсификациями результатов голосования, по-разному оценивают российские власти и зарубежные наблюдатели. С одной стороны, идеолог Кремля Владислав Сурков заявил, что “Попытки раскачать ситуацию и интерпретировать ее в негативном и провокационном ключе обречены на провал. Все под контролем”. С другой стороны, зарубежные наблюдатели, в частности Sueddeutsche Zeitung, утверждают, что “результат нынешних парламентских выборов доказывает, что Путин и его мажордом Медведев — а также их приближенные — должны осознать, что их проект под названием “управляемая демократия” заканчивается”. “День” обратился к известному российскому политтехнологу Глебу ПАВЛОВСКОМУ, который в декабре 2004 года прославился словами: “Революции вовремя не дали в морду”, с просьбой прокомментировать начавшиеся после выборов процессы в Российской Федерации.

— Глеб Олегович, действительно ли все под контролем, как заявляет Сурков, или проект под названием “управляемая демократия” заканчивается?

— Как говорят в Одессе: и ты, Абрам, прав, и ты, Сара, права. В стране все под контролем. И власть сама раскачивает ситуацию. Она сама это делает. Никакой Запад и никакие оппозиционные силы сами по себе не могли так явно, так сильно ударить по ожиданиям избирателей, как сама власть. Сначала в сентябре — своей, так называемой, рокировкой внутри тандема с выдвижением Путина в кандидаты в президенты. После чего она обрушила собственный рейтинг “Единой России” и рейтинг Путина и Медведева тоже. И, во-вторых, какими-то манипуляциями с цифрами избирателей на выборах, потому что, как ни парадоксально, но экзит-пол, проведенный по заказу самой же власти в Москве, например, Фондом общественного мнения показал, что за “Единую Россию” проголосовали 27% избирателей. А официальные цифры голосования были на 20% больше. Кто же это делал (смеется)? Это делала оппозиция?

Поэтому сегодня Кремль и Белый дом московский — это два главных революционера России. Поэтому им нечего обижаться, что они взбудоражили людей в крупных городах.

— А есть еще и такое мнение: “В Кремле перестали понимать, что происходит в стране”...

— Я неоднократно это говорил. К сожалению, я это был вынужден констатировать еще в начале нынешнего года. И, собственно говоря, мои заявления на эту тему в принципе привели к тому, что я потерял возможность консультировать Кремль. Сильной стороной прежнего президента России было то, что там оперировали реальной политической информацией, а не пожеланиями тех или иных руководящих товарищей. Сегодня эта администрация президента — на службе “чего изволите?”. И, соответственно, они не могут работать с реальной информацией. Насколько я знаю, все партийные органы и информационные администрации в ужасе от того, как относится Кремль к данным.

— Глеб Олегович, разделяете ли вы мнение испанской газеты El Pais, которая пишет, что “воскресные парламентские выборы продемонстрировали рост зрелости российского общества и его готовность отстаивать собственное достоинство перед лицом анахронических избирательных манипуляций правящего класса, который жаждет сохранить власть”?

— К сожалению, нет. Наоборот. Общество за последние 15 лет политически сильно деградировало. В случае чего, деградацию можно списать на власть. С другой стороны, внутри общества появились группы, которые нуждаются в реальной информации, рациональной политике, политике европейского типа. Такие группы связаны и с деловыми кругами, культурной и общественной жизнью. В России собственно задает тон все-таки горожанин, а не житель села и предместья. Горожанин хочет чего-то другого. Я не могу сказать, что он политически зрелый, но очень и очень рассержен.

— А почему не удается эту рассерженность перевести в конкретные действия, в создание партии, а потом — в получение мандатов в парламенте? Наверное, таким путем должна Россия эволюционировать, а не опять через очередной бунт, как это было в 1917 году?

— 1917 год здесь ни при чем. У нас нет ни мировой войны, слава Богу, ни прежней российской деревни. Проблема совершенно в другом. Кризис экономический в мире совпал с кризисом политических партий. Собственно говоря, это очень негативная тенденция. Россия разогревается в то время, когда Европа, наоборот, находится в упадке, в кризисе. Тем временем, развитие партий в Европе, в том числе в Украине, находится в довольно тяжелом состоянии. В стране много гражданских сил, но они не видят себя в старых парламентских партиях. А, с другой стороны, парламентские не видят этих сил. Здесь есть проблема. Так, если в России произойдут какие-то потрясения, то, я боюсь, они не будут иметь либерального характера.

— Глеб Олегович, а возникшие протестные настроения в России — имеют ли они потенциал для разрастания или будут подавлены?

— Сегодня трудно сказать. Скорее всего, они после какого-то подъема пойдут на спад. Но ими воспользуются парламентская оппозиция — для того, чтобы выторговать для себя какие-то бонусы в переговорах с властью. Это само по себе неплохо. Но вряд ли это приведет к далеко идущим позитивным изменениям.

— Некоторые наблюдатели делают предположения, что “теперь перед Путиным стоит трудный выбор. Премьер может либо упрочить “управляемость” российской демократии, либо “провести либерализацию и признать, что попытки удержать в оковах столь богатую и образованную страну, как Россия, обречены на поражение”. Что вы думаете по этому поводу?

— Я думаю, что это мнение слабо связано с представлениями о России. В России несколько другие проблемы. Во-первых, я должен сказать, что Путин очень интересный и сильный политик и сегодня остается, несмотря ни на что, наиболее интересной политической личностью. Нравится это кому-то или нет — это так. У него есть концепция, и он умеет ее доводить до конца. Но это политик, который совершил в этом году ряд ошибок. И самая большая ошибка была в том, что он допустил унижение президента Медведева, заставив его отказаться от выдвижения в кандидаты. Как выяснилось, этого не простил Путину собственный избиратель. Поэтому он находится в тяжелом положении. Но Путин решает другую задачу — создания более подвижной, активной и либеральной политики. Но сама по себе либерализация не решает экономических и национальных проблем России, а, наоборот, — может их запутать. Сама по себе либерализация не решает проблем более жестокой конкуренции в Евразии за рынки. Причем конкуренция, судя по всему, будет вестись, в том числе, с применением силы. Поэтому нельзя упрощать повестку дня. Навальный — хороший обличитель коррупции, но в качестве человека, который предлагает какие-либо альтернативы или перспективу, — он никто.

— Глеб Олегович, если подытожить, то какие, по вашему мнению, будут наблюдаться тенденции в России с приходом Путина на третий срок? Будет ли он проводить либерализацию?

— Я думаю, что сегодня решается другой вопрос: кто овладеет той моделью политической, которую выстроили Путин и Медведев и которая находится в кризисе. Дело в том, что выстроить другую модель никто не сможет. Совершенно очевидно, что идет борьба за эту модель. Кто бы там и какими словами ни прикрывался. Модель нужно сделать более приемлемой для людей, менее опасной, менее рискованной, более удобной для бизнеса, более европейской. Но речь не идет о том, чтобы сломать эту модель. Конечно, преимущественные возможности здесь у двух людей сегодня — у Путина и Медведева. Каждый из них может в своем варианте овладеть ситуацией, возглавив это недовольство и предложив недовольным тот или иной выход. Но будет ли это сделано, или нет, не знаю, я скептически отношусь к способности властей серьезно оценивать разрозненные политические данные.

Мыкола СИРУК