От Крымской платформы — к антикремлевской коалиции. Что может получиться из визита Зеленского в Кишинев

Эти “украинские радикалы” из окружения Майи Санду, снабженные, вероятно, целыми пачками визиток Яроша и распинающие перед завтраком пару-тройку мальчиков в трусиках (без трусиков нельзя, ибо это уже педофилия) так сильно беспокоящие россиян, не могут не радовать украинцев. Ведь если российских пропагандистов буквально трясет от сближения позиций Украины и Молдовы, это означает, что наши страны движутся в правильном направлении.

Здесь можно вспомнить и о том, что у российских комментаторов саммита Крымской платформы самую бурную истерику вызвало именно выступление Майи Санду. “Крым — это Украина, его незаконная аннексия — грубое нарушение международного права”, — заявила Санду, выступая 24 августа. В ее заявлении не было ничего нового. О том, что Крым — это Украина, знает весь мир, за исключением разве что Афганистана, Венесуэлы, Кубы, Никарагуа, Сирии, Судана, КНДР, Абхазии, Южной Осетии, Приднестровья и прочих ОРДЛО под гибридной российской оккупацией. Тем не менее, слова Санду вызвали очень бурную реакцию в российских СМИ, шквал хамских выпадов в ее адрес и утверждения о том, что, мол, “Майя Санду сделала выбор в пользу конфликта с Россией”, и это грозит Молдове ”включением в список недружественных России стран”.

Последнее, впрочем, отчасти справедливо. С точки зрения россиян, любая бывшая республика СССР, не желающая быть проглоченной Москвой, уже по одной только этой причине конфликтует с Россией и является недружественной России страной. Однако настоящая причина российского беспокойства совсем иная. Общая позиция Молдовы и Украины уже совершенно реально способна закрыть приднестровский вопрос, лишив Россию военного присутствия в этом регионе, с помощью которого она три десятилетия дестабилизировала и Молдову, и Украину.

Россиянам и без Санду сильно икалось от “провального”, по их версии, саммита Крымской платформы, который сопровождался визитом в Украину делегаций из 45 стран, включая всех членов ЕС. В составе этих делегаций было 9 президентов, 4 премьер-министра и 14 министров иностранных дел, о чем в России, естественно, предпочли промолчать. Но вопрос с Молдовой в Москве к тому времени считали закрытым. В Кремле, где давно утратили способность воспринимать ситуацию адекватно, утеряв “адек”, и сохранив лишь вторую — хлопчатную — половину слова, приняли за слабость вежливый приемом, оказанный в Кишиневе Дмитрию Козаку.

И вот, когда в Москве уже поверили, что Молдова снова у них в кармане, случился сюрприз: Санду не только приняла участие в Крымской платформе, но и назвала Крым — украинским, а Россию — оккупантом. Это означало, что сближение Кишинева и Киева продолжается, и все идет совершенно не по плану Кремля.

Тут было отчего забиться в истерике.

Начало. Крымская платформа

Но вернемся на три дня назад. Несомненно, саммит Крымской платформы стал большим успехом Украины. Но эта вершина нами уже взята, и, значит, пора подумать о следующей.

Крым, при всей его важности, все же в первую очередь украинская тема. У наших соседей, Молдовы и Грузии, тоже бывших советских республик, есть свои, очень сходные проблемы — Приднестровье, Абхазия и Южная Осетия. Но при всем сходстве этих проблем с нашими, они — не Крым. Крымская платформа была очень хороша для старта, и этот старт мы уже получили. Крымская платформа сработала просто на отлично, возможно, она сработает, хотя и с меньшим эффектом, еще пару раз, но это уже предел. Украине нужно делать следующий шаг, расширяя ее формат.

Способ расширения укладывается в известный принцип: если вы хотите, чтобы человек слушал вас с интересом, поговорите сначала с ним о его проблемах, и, уже потом, когда он втянется в разговор, плавно пристегните к ним и ваши проблемы, которые хотите обсудить. Этот принцип неизменно работает и в межгосударственных отношениях. 

Далее, очевидно и то, что хор голосов трех государств всегда будет звучать громче и убедительнее, чем три голоса по отдельности. И два наших естественных союзника, каждый из которых заинтересован в совместном противостоянии российскому напору, видны невооруженным глазом: это Молдова и Грузия. Наше положение настолько похоже, что его можно назвать общим. Общность же его в первую очередь в том, что, в отличие, к примеру, от Эстонии, удачно ушедшей под натовский зонтик, мы не можем позволить себе играть с Россией в “прагматичную финляндизацию”. Москва в такой игре нас моментально переиграет и сожрет.

Наша способность противостоять России — заведомо более сильному противнику, к тому же ведущему игру без каких-либо правил, может быть эффективно реализована только в союзе трех наших стран, связанных множеством общих проблем и общей постсоветской судьбой, и именно под этот союз формат Крымской платформы необходимо расширять. Но насколько он должен быть расширен? Ведь одними только оккупированными территориями проблемы с Россией у нас не ограничиваются.

Объединение Украины, Молдовы и Грузии в формате “Ассоциированного трио” уже запущено — но этот формат пока, скорее, черновой. Идеальным же вариантом стало бы заключение максимально широкого, охватывающего сразу множество сфер, трехстороннего межгосударственного Договора о совместном противостоянии угрозам, исходящим от России. В текст такого документа можно, среди прочего, внести и подробный список российских угроз. Помимо уже осуществленной прямой оккупации части наших территорий и постоянной угрозы расширения агрессии, Россия ведет против наших стран экономическую войну, насыщает их своей агентурой, пытается продвигать в общественное сознание наших народов лживые и искаженные исторические версии, оправдывающие ее агрессивность и претензии на мессианское лидерство. Россия регулярно вмешивается в ход выборных кампаний на всем постсоветском пространстве и ведет против всех постсоветских стран информационную войну, включающую, среди прочего, прямую нацистскую пропаганду, направленную на русское и русскоговорящее население.

Все перечисленное — лишь наиболее очевидные вещи. Полный список российских угроз еще ждет своих составителей. И даже сам факт создания такого списка и его публикация стали бы серьезным шагом вперед на пути выстраивания нашей общей обороны.

Такой договор можно было бы сделать открытым, приглашая присоединиться к нему любые страны, ощущающие опасность российской угрозы, и превратив его в новое издание широкой антинацистской коалиции. И, разумеется, в тексте такого договора должен фигурировать российский нацизм — как глобальная угроза и как социальный рак, который нужно изучать, раскрывая механизмы его действия и учась эффективно ему противостоять.

От общего — к частностям

Возможно, идея такого Договора кому-то покажется слишком абстрактной, слишком оторванной от практической деятельности. Но это далеко нет так! Ведь современная Россия — это, по сути, не страна, не территория, контролируемая группой ОПГ, и даже не идеология. Точнее, все эти признаки у России есть, но они носят вторичный и необязательный характер. То, что называют “Россией”, есть, в первую очередь, тяжелое социальное заболевание. Хронический (и хтонический тоже!) воспалительный процесс, от которого лихорадит весь мир. Процесс, возможно, не столь явно-острый, каким был прямолинейный германский нацизм, но зато более коварный, умеющий хорошо маскироваться и перешедший в устойчивую ко многим видам лечения форму. Именно такой взгляд на Россию, как на пространство, вся история которого — история отвратительной социальной болезни, и является необходимым отправным шагом для поиска способов эффективного противостояния московской агрессии. Только оттолкнувшись от такого понимания России и возможно выстраивать эффективные действия в различных частных случаях, будь то возврат оккупированных территорий или совместное противостояние российской агрессии в Черном море, о котором упомянул, выступая в Кишиневе, Владимир Зеленский.

Но чтобы такое понимание России появилось, вошло в обиход и стало претворяться в совместные действия, а также, чтобы оно могло развиваться и уточняться, по мере того, как болезнь мутирует, ему нужно придать юридическую форму. Наиболее естественной и практичной формой такого рода и мог бы стать обсуждаемый договор.

Способствуя решению частных и конкретных вопросов этот договор должен также нести в себе, возможно и не декларируя этого явно, идею окончательного излечения и всего мира, и России как территории, от “кремлевской болезни”. Сама его логика должна содержать идею конечной точки, в которой рано или поздно, но сойдутся все практические действия, осуществляемые в такого договора рамках параллельно, будь то проблемы Крыма, ПМР, Донбасса, фальсификации история, расследование военных, уголовных, финансовых преступлений, геноцидов, наркотрафика и терроризма. Точки, сойдясь в которой все эти частные вопросы перейдут в новое качество Международного трибунала над российским режимом — над всем поколениями тех, кто заражал этой отвратительной болезнью весь мир.

И, если мы будем действовать с должной последовательностью, то эта точка, со временем, будет достигнута. Может быть, и даже наверняка, не очень скоро — но обязательно будет. 

Сергей ИЛЬЧЕНКО