Охраняется законом. Как коррупция в России стала государственной ценностью

Теперь же чиновник может уверенно сослаться на непреодолимые обстоятельства и объективные причины. Например, заявить, что не знал про бизнес жены/матери/отца/сына/дочери/кого-то еще. Не знал — и все, и докажите, что знал. Кстати, а кто должен это доказывать?

Здесь начинается самое интересное. Принимать решения о наличии или отсутствии непреодолимых обстоятельств и объективных причин должны “комиссии по этике”, сформированные в органах государственной власти из таких же чиновников. Все решения этих комиссий непубличны. Иными словами, все разборки вокруг сакраментального “А кто брал? Папа Римский брал?” новый закон уводит в тень, в круг своих, для решения уже не по закону, а по понятиям. Решила комиссия что были обстоятельства непреодолимой силы —и все, вопрос закрыт. Надо ли говорить что обстоятельства непреодолимой силы немедленно станут важнейшим фактором, определяющим и сами решения таких комиссий? А если даже не было обстоятельств непреодолимой силы — то комиссия решила, что выговора будет достаточно, и все, никакого судебного дела не будет. Но, конечно, комиссия может и решить отдать провинившегося на судебную расправу — при определенных обстоятельствах.

Общий смысл закона был понятен с самого начала: каждый хоть сколь-нибудь значимый винтик государственной машины, лояльный к ней, должен был почувствовал себя увереннее. Это важно и для сохранности самой машины. Потому, что трудно винтику жить, когда над ним висит дамоклов меч. Наступает психологическая усталость, сдают нервы, держать себя в рамках уже не остается сил. Напуганный и уставший бояться чиновник начинает воровать, как не в себя, и быстро-быстро выводить украденное за границу. А после переезда в Лондон всякие русофобы на раз-два вовлекают его в поддержку оппозиционеров, вроде Навального.

Зато с принятием такого закона чиновник, зная, что государство и чиновничья корпорация его защитят, может воровать уже спокойно и размеренно, продумывая каждый шаг и не забывая думать о завтрашнем дне. Ему уже не нужно выводить из России всю полученную прибыль — ну, разве что самую малость, но точно не подчистую. А если чиновник чувствует себя в России в безопасности, он будет предан существующей власти. Причем, именно существующей, сводимой к списку персоналий. Потому, что, если они сменятся, то неизвестно, не отменит ли новая команда этот замечательный закон.

И, потому, когда два года назад закон о “непреодолимой коррупции” вызвал слишком много критики, от него не отказались совсем, а лишь аккуратно задвинули под сукно, чтобы лежал и дозревал.

Новое дворянство и коррупционное право

И, вот, он дозрел и принят в первом чтении. Начинать критиковать его заново никто не будет — в этом уже нет никакого смысла. Коррупция стала настолько привычна российским обывателям, что не вызывает у них никаких эмоций. И даже разоблачения Навального в такой срабатывают скорее как прививка от недовольства. Митинги сошли на нет, россиянам стало наплевать на все дворцы Путина и его приближенных. Тем более что все видят: с дворцами ничего не случилось, и не случиться. Самое время принять дозревший закон!

Кроме того, на подходе выборы в Госдуму. Чиновникам совсем не помешает напомнить, кто стоит на страже их интересов, дабы они посчитали голоса правильно.

На первом этапе под зонтик непреодолимых обстоятельств попадут только государственные и муниципальные служащие, федеральные, региональные и муниципальные депутаты, сенаторы, судьи, прокуроры, сотрудники МВД, ФСИН, СКР, МЧС, военные, таможенники, сотрудники Банка России, Совета Безопасности, Счетной палаты, послы и члены избиркомов. Словом, костяк режима. Но есть еще один законопроект, который распространяет действие первого закона (его полное название “О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части совершенствования мер ответственности за коррупционные правонарушения”) и на сотрудников госкорпораций и госкомпаний, публично-правовых компаний, государственных фондов “и других организаций, создаваемых на основании федеральных законов или для выполнения задач, поставленных перед федеральными государственными органами”.

Надо полагать, что второй, расширительный, закон, если и примут, то не сразу. Потому что дворянство надо заслужить.

Речь же идет именно о дворянстве. Новый закон создает в России касту неприкасаемых, стоящих над общим законодательством и не подлежащих выдаче под суд наравне с простонародьем — до тех пор, пока они исполняют корпоративные обязательства. Эта каста сложилась давно, но до сих пор существовала неофициально, и, по сути, незаконно. Новый закон ее легализует. С какой стороны ни посмотри, это дворянство и есть.

И, поскольку доступность дворянского титула обесценивает его, а, общество, недифференцированное по цвету штанов, не дает его членам стимула к саморазвитию, второй закон, скорее всего, примут в урезанном виде. Мелочь из госкорпораций и фондов получит только часть дворянских прав. Произойдет расслоение чиновников на форс-мажоров и простых мажоров.

Детали

Даже обстоятельства непреодолимой силы не могут освободить неизбежного коррупционера от уплаты налогов. Это подчеркивают все толкователи и комментаторы нового закона. Корпоративные обязанности, включая обязанность финансово поддерживать власть, обеспечивающую чиновникам их привилегированное положение у кормушки, остаются в силе, и “непреодолимых обстоятельств” не допускают. Те, кто уклоняются — лишаются крыши. В России в последнее время регулярно идут показательные процессы по коррупционным делам над губернаторами, министрами и чиновниками высокого ранга. Причина во всех случаях одна: они возомнили о себе, и решили, что могут воровать вне системы. За это система их карает, показывая на их примере всем, что так в России воровать нельзя. Воровать можно только системно: укради — и заплати с украденного все, что положено, и по понятиям, и по закону. Чистый доход оставь себе — и воруй спокойно дальше.

Иными словами, новый закон закрепил государствообразующий характер российской коррупции, что, к слову, давно назрело. На память невольно приходит “Первое путешествие Трурля и Клапауция” Станислава Лема:

“Крупнейшей реформой Свирепуса была национализация национальной измены. Соседний король засылал к нему толпы шпионов, поэтому Свирепус учредил должность Коронного Державопродавца, который через подведомственных ему чиновников за щедрую плату снабжал государственными тайнами вражеских агентов; впрочем, те норовили купить устаревшие тайны — так выходило дешевле, а им ведь тоже приходилось отчитываться перед собственным казначейством”.

Чтобы критиканы не расслаблялись, вместе с законом о непреодолимой коррупции был принят и новый закон об “иностранных агентах”, существенно упростивший присвоение этого ярлыка.

Лидер фракции “Свободной России” Сергей Миронов в ходе заседания Госдумы призвал прописать в УК РФ наказание за незаконное обогащение. Миронов напомнил, что в УК все еще нет такой статьи, в то время как она “могла бы явиться мощным превентивным ударом по коррупции”, и заявил, что российские законы по отношению к коррупционерам — одни из самых гуманных в мире, а скидки нарушителям антикоррупционных правил из-за форс-мажоров недопустимы.

Ничего себе ход не в ногу! Но никаких чудес тут нет, а просто на носу выборы, и системный оппозиционер Миронов получил задание занять нишу посаженного Навального, а с ним получил и карт-бланш на решительные заявления.

Очень активно вбрасываются в оборот и объяснения, предназначенные для черни. Они тоже классические, в рамках сюжета “слуги царя-батюшки ночей не спят, все трудятся аки пчелы”. Среди поясняюще-примиряющих историй — рассказы о том, как чиновники не смогли вовремя подать декларацию о доходах из-за наводнений, пожаров, землетрясений и военных действий; как не смогли закрыть счета за рубежом из-за санкций враждебных России сил; как коварная родня крутила успешный бизнес, не ставя их в известность. Очень хорош рассказ, как директор предприятия расходовал средства нецелевым образом, срочно закупая огнетушители, дабы предприятие не закрыла пожарная инспекция, и его работники не оказались без средств к существованию. Признаюсь, эта история с огнетушителями даже заставила меня прослезиться.

Но лучше всего была история о том, как работник полиции заправлял снегоход со служебной карточки. Это является коррупционным преступлением, но бензин был нужен для поисков ребенка, ушедшего в школу и затерявшегося то ли в тайге, то ли в тундре, не помню уже, где именно. “Что говорит нам здравый смысл, если речь идет о жизни ребенка?”, — риторически вопрошал рассказчик. В этом месте мне лишь с огромным трудом удалось не разрыдаться в голос.

Всех этих замечательных людей, живущих в России и должен защитить от обвинений в коррупции новый российский закон. Ведь это здорово, правда? Скажу больше — это настолько здорово, что я готов поклясться: нечто подобное вскоре попытаются протащить и в Украине.