Обезьяньи повадки. Как Путин подражает Пекину на Азове

Реакция Дональда Трампа на азовские события в стиле “мне не нравится эта агрессия” связана не так с отношением американского президента к Украине, как с аналогией из другой части мира, более близкой к спектру интересов нынешнего главы Белого Дома.

Острова и скалы

Речь идет о вялотекущем конфликте в Южно-Китайском море, который нынешние США так или иначе рассматривают как предлог для ограничения китайских амбиций. Правда, нельзя сказать, что Вашингтон в этом отношении слишком успешен — годы относительного бездействия американцев и там были использованы конкурентом на все сто процентов. Несмотря на то что международное право не на стороне Поднебесной (впрочем, и Трамп — не большой его почитатель, что, конечно, осложняет ситуацию), с Китаем объективно справиться непросто.

На новом этапе конфликт начал накаляться еще три года назад. В октябре 2015-го ракетный эсминец “Лассен” стал патрулировать 12-мильную зону у искусственных островов, построенных Китаем в районе архипелага Спратли. В ответ Китай призвал США воздержаться от действий “провокационного характера”. Патрулирование проходило у рифов Суби и Мисчиф, на которых китайские военные строители с 2014 г. проводят насыпные работы. Вашингтон неоднократно заявлял, что не допустит попыток Пекина объявить 12-мильное пространство вокруг искусственных островов территориальными водами КНР.

Строительство искусственных островов осудили в Токио, а тогдашнее руководство Филиппин заявило, что “нужно приветствовать сохранение баланса сил”. Австралия также одобрила действия США — почти 60% от общего объема австралийского экспорта доставляется в другие страны через Южно-Китайское море.

А 12 июля 2016 г. в Гааге было вынесено решение о том, что Китай не имеет права претендовать на спорные территории в Южно-Китайском море. Филиппины считают их своими, но Китай с этим категорически не согласен. Он назвал решение Гааги заведомо несправедливым “клочком бумажки”, отказавшись его исполнять. Это, в общем, напоминает поведение России. С той, правда, разницей, что Москва в отношении международных решений высказывается менее эмоционально, а Пекин ведет себя менее агрессивно.

Решение третейского суда касалось рифов и скал архипелага Спратли, которые Китай называет своими островами. В том числе речь шла и о рифе Мисчиф, который находится в исключительной экономической зоне Филиппин — и который Китай превратил в насыпной остров. Судьи решили, что все территории, на которые претендует Китай, — это рифы и скалы, а не острова, и никаких исключительных зон вокруг них установлено не будет. Также суд отверг аргументы Китая о так называемой “линии из девяти пунктиров” — претензиям Пекина на примерно 80% акватории Южно-Китайского моря на основе старых карт. Частично это напоминает известный спор Украины с Румынией, но в основном все-таки именно ситуацию с Азовом.

После решения в пользу Филиппин (по иронии судьбы их нынешний лидер Родриго Дутерте пытался флиртовать и с Китаем, и с Трампом) вновь пошли разговоры об опасности нового вооруженного конфликта, но ничего подобного не произошло.

Спорное Южно-Китайское море омывает берега Филиппин, Китая, Камбоджи, Вьетнама, Брунея и нескольких других стран. По нему разбросаны десятки островов, за контроль над которыми все эти государства соперничают не первый десяток лет. Текущий конфликт связан с архипелагом Спратли (Наньша), который частично занимают Китай, Филиппины, Вьетнам, Тайвань и Малайзия. Филиппины и Тайвань — союзники США, Малайзия занимает блуждающую позицию, а отношения Вьетнама с американцами в последние годы потеплели.

Сами по себе пустынные острова архипелага мало кого интересуют, но владение ими позволяет получить контроль над морскими и энергетическими ресурсами. Кроме того, доминирование над островами (а с ними — и над значительной частью акватории) позволит не допустить блокады стратегически важного для Пекина Моллукского пролива со стороны США.

Наконец, Южно-Китайское море может стать базой для подводных ядерных сил Китая. Весь этот пакет мотивов практически аналогичен действиям России на Азове, в Керченском проливе и в Крыму. В том числе в плоскости разработки шельфа — и строительства мостов, которые так любит открывать председатель Си. Между прочим, поэтому недавно китайцы и голосовали за российскую повестку дня в СБ ООН по азовскому вопросу, но остались в меньшинстве.

Есть и внутренняя причина, по которой Китай продолжает предъявлять претензии на Южно-Китайское море и не соглашается с решением третейского суда в Гааге. Дело в том, что Пекин считает конфликт за острова Спратли удобным способом вылепить из обычного хитрого аппаратчика Си Цзиньпина образ грозного императора, веря, что американцы не станут воевать за несколько скал и отмелей. Между тем развитие захваченных и насыпанных островов позволяет Китаю строить военную инфраструктуру и организовывать постоянное патрулирование Южно-Китайского моря, что укрепляет репутацию Си внутри страны.

Русским веры нет

Для Украины в нынешней ситуации наиболее важно то, что Вашингтон настаивает на принципе свободы мореплавания, которому угрожают претензии Китая на острова архипелага Спратли. По мнению США, двухсотмильная зона исключительного экономического пространства любого государства должна быть свободна для прохода любых судов, в том числе и военных. Против последнего пункта выступает Пекин.

Но, откровенно говоря, пока у Вашингтона нет никакой понятной стратегии, как вести себя в отношении Китая из-за претензий на контроль территорий в Южно-Китайском море. Не идет на конфликт и сам Китай. Высказав негодование в связи с решением Гааги, Пекин сразу же снизил накал противостояния, поскольку эскалация явно не отвечает его долгосрочным интересам

Тем не менее, как и РФ в Крыму, КНР, вероятно, уже достроила инфраструктуру для поддержания зоны ПВО над Южно-Китайским морем и потребует ее соблюдать. Это станет настоящим вызовом для Вашингтона — с Трампом или без. Но для Трампа подобные конфликты — унаследованные, надо сказать, от предшественников, — могут стать фишкой в силу его болезненных амбиций войти в историю более масштабной личностью, нежели они.

Но, как считают американские, и не только, наблюдатели (в частности, речь идет о статье индийского международника Брахмы Челани для Project Syndicate от 13 июня сего года), несмотря на недавние заявления Майкла Помпео о том, что применяемые Китаем “устрашение и принуждение” в Южно-Китайском море будут иметь последствия, ни администрация Обамы, ни команда нынешнего президента США не смогли дать “должного отпора” экспансии КНР в этом регионе.

В ответ на действия Пекина США разве что отменили приглашение китайских ВМС принять участие в совместных учениях RIMPAC, а также стали чаще проводить операции по обеспечению свободы морского передвижения в Южно-Китайском море. Но ни тот, ни другой шаг не поспособствовал разрешению проблемы, которую создают китайские искусственные острова и размещаемые на них военные объекты. В результате Вашингтон не может эффективным образом осуществлять сдерживание Китая или обеспечивать гарантии союзникам Вашингтона.

Так что на данный момент Китай консолидировал контроль над стратегическим коридором между Индийским и Тихим океанами, через который проходит до трети мировой торговли. А также — смог взять под контроль природные ресурсы региона, оказав давление на других претендентов на территории Южно-Китайского моря. Так, Вьетнаму пришлось отказаться от своего проекта по разработке собственного континентального шельфа.

По словам адмирала ВМС США Филиппа Дэвидсона, возглавляющего Тихоокеанское командование вооруженных сил США, опаснее всего то, что создание искусственных островов “кажется завершенным”. “Теперь Китай способен контролировать Южно-Китайское море в любых сценария, кроме войны с США”, — подчеркнул он. И хотя Трамп, несмотря на агрессивную риторику и торговую войну с Китаем, следует той же линии, началась она при Обаме. Во время его правления Китай построил семь островов, на которых было размещено военное оборудование. Более того, Обама “не заметил”, как в 2012 г. Китай захватил спорный риф Скарборо.

Благодаря молчанию Америки Пекин, разумеется, стал проводить свою стратегию возведения островов еще активнее. Когда же в Вашингтоне, чья разведка деградировала практически все время с момента окончания холодной войны, наконец поняли, какой масштаб приняли территориальные захваты Китая в Южно-Китайское море, Россия перехватила внимание Белого дома, аннексировав Крым. Теперь же Китай начал совершать вылазки в Индийский океан и Восточно-Китайское море, угрожая интересам таких стран, как Индия и Япония. Поэтому Южно-Китайское море было и останется центральной точкой противостояния за влияние в регионе, и благодаря нерасторопности США этот регион может попасть под полный контроль КНР.

2 октября 2018 г. министр обороны США Джеймс Мэттис отменил визит в столицу Китая. Решение Мэттиса связано с возросшим напряжением в отношениях двух стран: и Пекин, и Вашингтон в последние месяцы неоднократно налагали друг на друга санкции. Кроме того, незадолго до этого в спорных водах Южно-Китайского моря едва не столкнулись военные корабли США и Китая: эсминец “Луянг” выполнил опасный маневр в 40 метрах от американского одноклассника “Декейтер”, которому пришлось экстренно уйти с курса. Ранее США ввели против Китая санкции за покупку российских самолетов. В ответ Китай отказался участвовать в симпозиуме по поддержанию международной безопасности на море.

Однако Россия — далеко не Китай, пока остающийся экономическим симбионтом Америки, и потренировать на ней защиту более чем чувствительных к нарушениям морского права США — вполне реально.

Тот же Мэттис, комментируя 28 ноября захват россиянами украинской корабельной группы, напомнил, что РФ нарушила условия украино-российского Договора о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива. Глава Пентагона подчеркнул, что действия РФ являются очередным доказательством того, что Кремлю нельзя доверять. “Если вы вспомните о том, что между двумя странами было заключено соглашение... это просто показывает, что сейчас словам России нельзя доверять”, — сказал Мэттис 28 ноября.

Иными словами, в отличие от американо-китайской ситуации, в которой Пекин демонстрирует рациональное поведение, в Вашингтоне утвердилось понимание того, что договоренности с Россией не имеют большого смысла, а сам президент Трамп серьезно воспринял российское пиратство, будучи правильно позиционирован своими советниками.

То обстоятельство, что выступить посредником в азовском противостоянии предложила Турция, у которой продолжается непростой, но динамичный торг с Соединенными Штатами, симптоматично — и соответствует стратегии американцев делиться ответственностью с союзниками (в нужный момент закрывая глаза на те или иные вещи — как с Турцией или Саудовской Аравией). И если гибридные войны пока трудно классифицируются на Западе, то прямые нападения одного государства на другое в международных водах являются простым и понятным эпизодом, как химическая атака в Сирии. В связи с этим имеет смысл надеяться на по-настоящему жесткую реакцию США на действия РФ в Керченском проливе, тем более что созрели условия и для ранее согласованных и прежде откладываемых мер.

Максим МИХАЙЛЕНКО