О “мурашиной работе”

Сергей Жижко — один из активных борцов за независимость Украины, который, по его же собственным словам, “принадлежал к людям, находящимся в радикальном лагере украинской национальной демократии”. Беседа в редакции “Дня” состоялась ранее, но напрямую касается политических событий начала 1990-х. Родился Жижко в Магаданской области в семье политзаключенных. С 1990 года — член Украинского хельсинского союза и Украинской республиканской партии. Был секретарем Львовской областной организации УРП по вопросам идеологии. С 1991 года становится индивидуальным членом Украинской национальной ассамблеи, а позже и членом ОУН. На I Сборе Конгресса украинских националистов в 1992-ом утвержден председателем Секретариата, а с 1994 года — заместитель председателя КУН. Занимает эту должность до 2003 года, пока председателем Конгресса является Слава Стецько. Сейчас основным видом деятельности Сергея Андреевича является работа с архивами СБУ, касающимися ОУН. Украинскую политику наш собеседник знает изнутри. С 1988 года он — активный участник политической жизни страны. С этого мы и начали наше интервью.

— Вы находитесь в контексте украинской политики с 1988 года. С вашей точки зрения, насколько изменилась современная политика по сравнению с политикой 90-х?

— Политика, которая родилась в конце 80-х и прошла свою эволюцию практически до конца 90-х гг., характеризуется несколькими факторами. В первую очередь, это был антикоммунизм в разных формах и смыслах. Люди хотели жить в новом, ином обществе, в котором будет господствовать свобода. В дальнейшем она оформляется в демократию. Это механизм, который дает возможность человеку быть свободным. Многие тогда уже понимали неэффективность существующего ведения хозяйства и эффективность частной собственности. От мелких интересов к еще непонятным формам, когда можно иметь частную собственность, владеть ею, распоряжаться, развивать. Понятия свободы и демократии были нужны в разных регионах Украины для разных слоев общества.

По большей части западная Украина, киевская интеллигенция были нацелены на возрождение Украины, национальных ценностей. Вопросы о политической независимости украинского государства в конце 80-х ставили только националисты. Народный Рух Украины, в котором сосредоточились национал-демократы, сначала выступал за перестройку. Даже Украинский хельсинкский союз ставил вопрос о конфедеративном устройстве СССР. Идея политической независимости, государственности тогда поднималась Украинской межпартийной ассамблеей, которая считала, что необходимо начинать отсчет новой Украины с 1918 года. Даже собирались подписи людей, которые считают себя гражданами Украинской Народной Республики. Практически это отрицало УССР и отрывало Украину от наследия советских традиций. Но подобные группы не имели сильного руководства, авторитетов.

— В конечном итоге независимость была обретена. Что дальше пошло не так? Почему Украина не смогла стать на путь более качественной политики, которая привела бы нас туда, где находятся сегодня поляки, словаки, венгры, — в Европу?

— Я относился к людям, которые находились в радикальном лагере украинской национальной демократии (шаг за шагом осознали себя националистами). Мы считали, что необходимо активно поднять политическую температуру в тогда еще УССР до такого уровня, чтобы выявить по всей Украине — не только в Галичине, но и в Донецке, Харькове, протестные настроения, которые поставили бы вопрос о полном устранении компартноменклатуры. Как известно, студенческая революция на граните в октябре 1990 года выдвинула пять требований. Одно из них — перевыборы в Верховную Раду. Но закончилось все заговором руководства национал-демократов с частью компартноменклатуры. Если бы перевыборы все-таки состоялись, то в условиях растущего подъема населения Украины в Верховной Раде не было бы “группы 239”, а сформировалось бы большинство из демократов или таких депутатов, как Алтунян из Харькова или Гурвиц из Одессы. Одним словом, независимость Украины могла бы быть провозглашена еще до известного московского путча в августе 1991 года. Трудно спрогнозировать, как бы отреагировала Москва на это, но Россия, Ельцин шли параллельным путем. Не думаю, что какой-то новый Сталин захватил бы власть в Кремле и начал завоевывать Украину.

Я помню, встретил тогда на улице Михаила Горыня (он был немного растерян) и говорю ему: “Пан Михаил, власть лежит на улице, а ее никто не берет”. Выходило так, что коммунисты — не могут, а демократы — не способны. Если бы Лукьяненко, Павлычко и другие объявили, что власть в Украине принадлежит Народной Раде, то оказывать сопротивление было бы некому. Но они боялись, не имели опыта. В конечном итоге, было выполнено всего одно требование студентов — отставка Масола. На его место пришел Фокин. Национал-демократы договорились с Кравчуком (Ивашко практически отошел), состоялось примирение. Тех, кто пошел за Кравчуком, трудно назвать национал-коммунистами, которых, кстати, в Украине расстреляли еще в 20—30-х гг., но на то время они играли именно эту роль. Таким образом, в Украине все пошло по общесоюзному сценарию: декларация, потом путч в Москве и провозглашение независимости.

Что дальше пошло не так? Во-первых, в то время все-таки не было политической силы, которая повела бы борьбу за власть. Народный Рух Украины был немногочисленным и носил региональный характер, он не имел кадров, которые могли бы взять власть в свои руки и руководить государством. Во-вторых, украинская компартноменклатура была расположена наиболее квалифицированно на территории бывшего Советского Союза (как в Москве и Петербурге). Поэтому, когда была обретена независимость, она не служила своему народу, более того, она показала свое истинное лицо, которое невозможно было увидеть даже в советские времена при Щербицком. Если, например, польская или литовская партноменклатура использовала ситуацию в интересах своих государств, то украинская, как бы она потом ни называлась во времена Кучмы — НДП, СДПУ(о), даже “Наша Украина”, так и не смогла этого сделать. Они не справились с эффективным управлением государством и справедливой приватизацией.

Если бы национал-демократы еще до путча наращивали свое наступление, то изменить партноменклатуру можно было бы намного быстрее. Это не значит, что первые руководили бы лучше (мы видели, как национал-демократы проявили себя после 2004-го), но путем демократии мы бы пошли значительно раньше. Переход на другую политическую культуру состоялся бы еще в начале 90-х гг.

— Интересно, что в свое время Кравчук запретил Компартию, а Кучма под выборы 1999 года ее реанимировал.

— Есть еще один очень важный фактор, который тормозит развитие Украины, — это российское влияние. Традиции оглядываться на Москву у нас глубоко укоренены. Это связано с неразвитостью украинского общественного сознания, отсутствием адекватных знаний о западном мире. Все это позволяет России руководить нами. Как известно, эти традиции тянутся еще со времен империи — малороссийство, потом СССР — советофильство. Именно благодаря этому комплексу Кучма и выиграл выборы 1994 года, потому что Кравчук считался националистом. Я помню, как мы со Славой Стецько пошли к нему на вторую неделю после его избрания. Он был немного растерян, долго слушал нас и в конечном итоге сказал: “Я вассалом не буду”. Действительно, он вассалом не был, но сформировал свою кланово-олигархическую систему. Как бы в России ни говорили об Украине в советское время, что это равноправная республика и что тут нет никакого национального притеснения, мы все-таки были подколониальным государством. Поэтому нам нужно было провести люстрацию, чтобы ликвидировать эту компрадорскость. А так она до сих пор продолжает жить в головах наших граждан. В 1999 году Кучма уже разыграл другой сценарий, сделав Симоненко своим основным конкурентом, в этот раз он использовал вышеупомянутый комплекс с точностью до наоборот, и во второй раз стал президентом.

— Первоначальная растерянность Кучмы в конечном итоге превратилась в десять лет правления. Как вы оцениваете этот период?

— Я не могу положительно оценивать деятельность президента Кучмы или Кравчука, потому что, на мой взгляд, они должны были действовать иначе. Для этого были все шансы. В своем выборе, как вести Украинское государство, они всегда выбирали едва ли не наихудший вариант. Благодарить их только за то, что при них Украина не утратила независимость и в какой-то степени сопротивлялась российской экспансии, нельзя. Виноват в том, что мало сделано за время их правления, не народ, а верхушка. Аналогично с Ющенко. Народ или какие-то там “люби друзи” не виноваты, виноват он сам. Таким образом, за двадцать лет независимости позитива наберется где-то лет на десять, а остальные десять — потеряны. Народ виноват в том, что выбрал этих людей. Причина — политическая неподготовленность. Несмотря на подкупы, обман, фальсификации, выбирали все-таки люди.

Конечно, были другие варианты развития Украины — другие кандидаты в народные депутаты, в президенты. Как показало время, если бы Украина делала иной выбор в прошлом, мы бы достигли намного больших результатов в будущем. Почему юго-восточная часть Украины так долго голосовала за коммунистов? Даже когда было, кого выбирать, — честные, молодые, амбициозные — почему-то выбирали самых вредных для себя. Одно время на выборах 1999 года я поддерживал Евгения Марчука и до сих пор считаю, что для Украины это был наилучший вариант. Тем более с точки зрения президентства Виктора Ющенко, который казался идеальным кандидатом для демократов. Для того, чтобы выбрать Марчука, не хватило электората, а это значит, не хватило политической культуры сделать полезный для себя выбор.

— В 2004-м политической культуры уже хватило, но, как показало время, не было кандидата.

— Вроде бы кандидат был. Народ относился к Ющенко с симпатией. Но оказалось, что выбрали человека, который не оправдал надежд. Разошлись: в 1999 году — народ с кандидатом, в 2004-м президент с народом. Это привело к тому, что сегодня общество живет в огромной дезинтеграции, а как результат — нынешний президент не имеет никакого политического сопротивления. Казалось бы, Янукович имеет всю власть для того, чтобы приносить пользу государству, народу, но этого нет. Потому что даже при абсолютной власти нет уверенности в правильности избранного пути. Общество живет отдельно, а власть отдельно. Нет взаимосвязи и доверия. Это две отдельные жизни.

Если сравнивать политическую активность конца 80-х — начала 90-х гг. с нынешней, то тогда она была пронизана правдой и оптимистическим настроением тех, кто был против существующей системы. Все это продолжалось до оранжевой революции. Потом, когда Виктор Ющенко был приведен к власти, активность упала. Политические силы оказались в полной пассивности, перестали требовать, давить, контролировать. Политический ресурс исчерпался. Сегодня же у нас ситуация абсолютно иная. А все потому, что снизу не рождается альтернативная оппозиционная мысль, которая бы давала обществу четкую перспективу. То есть никто не дает новую политическую мысль. Конечно, есть отдельные политики, та же Юлия Тимошенко, которая сидит в тюрьме, но если бы не было причин критиковать власть, то с чем бы они вышли к людям.

— Не напоминает ли это вам, все-таки, состояние национал-демократических сил в начале 90-х?

— Ситуативное единство среди национал-демократов было всегда. Но разница в том, что тогда была широкая всенародная тяга к новой жизни и опротестованию старой системы. Было движение снизу. Руховское руководство не могло жить отдельно от широких политизированных народных структур. Поэтому они прислушивались к народу и реагировали. Существовала динамика — народ подпирал. Если бы не было Руха, на его месте был бы кто-то другой. Сегодня такого нет. Нынешние народные депутаты в Верховной Раде не играют никакой роли. Вспоминаю, когда я пришел в Верховную Раду, находился я там или нет, было важно только для меня и моей политической биографии, а не для членов фракции или партий. Потому что они сами особой роли не играли. Фракция в 70 человек не ведет самостоятельную политическую жизнь, она ожидает указания сверху. Живого политического организма “Наша Украина” в парламенте не стало сразу после того, как часть фракции ушла в исполнительную власть. Даже те несколько известных политических групп или лиц, которые приглашаются сегодня на шоу Шустера, никакой роли не играют. В низах отсутствует мысль, дискуссия. Политическая жизнь в Украине замела. На сегодняшний день все национально-демократические партии себя исчерпали.

— Как выходить из ситуации? Где искать опору?

— Когда-то, когда Ющенко шел в президенты, у него был такой лозунг: “и словом, и делом”. То есть все, что сказано, будет выполнено. Правда, в реальности вышло все наоборот. Народ ожидал на 90% больше, но... Поэтому сегодня нужно вернуть слова на их место, привязать их к конкретным делам. От политиков многое зависит, но они должны появиться. А обществу (каждому гражданину) нужно научиться строить Украину вокруг себя. Это так называемая муравьиная работа — тактика малых дел. Она была задействована в разных народах, в том числе и в Украине в “темные и непроглядные” периоды. Одни писали словари, другие собирали этнографические материалы, третьи строили театры... Для того, чтобы идти вперед, человек должен заново познать себя, мир вокруг себя и действовать по-новому. Политический поток появится тогда, когда каждый из нас станет живой каплей. Например, борьба малого бизнеса, пенсионеров, других социальных групп за свои права идет, но политически она еще не оформилась. Люди не верят ни в выборы, ни в смену власти... они ищут способ выжить на индивидуальном уровне. Поэтому им должны помогать интеллигенция, СМИ, политические силы.

— Иногда говорят о циклах перемен через пятнадцать лет.

— Надеяться на очередной цикл можно, но к изменениям нужно быть готовыми. Возглавить народную волну всегда найдется кому, но часто возникают проблемы с реализацией. Сегодня мы живем в период, когда нужно работать над собой, над будущим, в том числе чтобы молодое поколение не было деморализовано из-за деморализованности старшего поколения. Думаю, не стоит надеяться на какие-то исторические движения, потому что миссию по ведению народа должна выполнять элита, проводники. В Украине есть власть, институты, но нет проводников нации. Это не теоретические игрушки, это должны быть реальные люди, профессиональные политики. К сожалению, те, кто сегодня считает себя профессиональными политиками, не являются проводниками нации. Нам не нужны вожди, это не то время. Нам нужны проводники — благородные, мудрые и мужественные. Может, мудрые и мужественные еще и найдутся, а вот благородные?

Иван КАПСАМУН