Как шахматный турнир в Васюках
В июле глава государства заявил буквально следующее: “Нам нужен определенный план, что мы, скажем, готовы за три-четыре года все построить, и тогда можем быть в очереди и принять Олимпиаду. Мы должны быть амбициозными”. По его мнению, это позволит стране создать качественную спортивную инфраструктуру. С другой стороны, если такие деньги в Офисе президента уже нашли, то почему бы ее не построить просто так, например, распределив столь почетную финансовую нагрузку между олигархами, которые “об этом еще ничего не знают”.
Хотя с деньгами должно быть все “зелено”. Президент предлагает “дать задание нашим ребятам, которые ищут инвестиции, дать задание нашему бюджету, чтобы ежегодно выделялись деньги на объекты, которые нам нужны, а потом эти деньги будут использованы для Олимпиады”. Хотя после упоминания о “наших ребятах” сразу вспоминается классическое: “Васюкинцы денег платить не будут. Они будут их по-лу-чать!.. Ведь на турнир с участием таких величайших вельтмейстеров съедутся любители шахмат всего мира”.
Сколько здесь было реального желания войти в историю, а сколько рационального расчета на привлечение еще 1% электоральной поддержки, сказать сложно. Однако слово президента не ограничивается пространством предвыборной риторики, и если он говорит, то эти фразы необходимо облекать в тогу реальности, даже если последняя трещит по швам. Президент Национального олимпийского комитета Украины Сергей Бубка заявил, что чисто теоретически Украина могла бы подать заявку на проведение зимней Олимпиады в 2030 г. и летней в 2032 г. При этом наиболее реалистичен иной сценарий в формате лайт — проведение летних юношеских Олимпийских игр.
Одна из проблем Украины, которая всегда возникает при обсуждении принятия крупных спортивных соревнований, — это так называемый бюджетно-инфраструктурный уклон. Деньги, как правило, тратятся государственные, а единственный позитивный эффект — это остающаяся после соревнований “инфраструктура”. С сомнительной экономической эффективностью, когда на некоторых стадионах просто некому играть в футбол.
А где же прибыль
В иных странах государство также существенно вкладывается в финансирование подготовки к таким мероприятиям, как Олимпийские игры, с тем лишь отличием, что и уровень государственно-частного партнерства там выше и прозрачнее, и позитивный эффект оценивается совершенно иначе. Прежде всего речь идет о притоке прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в страну. Инвестиции прямо или косвенно связаны с международной рекламой государства, которое успешно провело те или иные глобальные спортивные соревнования. Миллиарды телезрителей, сотни тысяч гостей, многие из которых связаны с крупным транснациональным бизнесом, — лучшей площадки для презентации национальных экономических проектов трудно и придумать. Это как раз тот случай, когда опосредованное влияние намного сильнее и ценнее в контексте той позитивной скрытой корреляции, которая возникает между успешностью самого мероприятия и притоком инвестиций в экономику в последующие 10—15 лет.
Но для получения столь сложного волнового эффекта роста нужна самая “малость”: качественная предпринимательская среда, развитая инфраструктура, институциональная готовность принимать системные инвестиции и однородное качество внутреннего пространства экономики, когда цивилизация не заканчивается за пределами спортивного городка для гостей, спортсменов и журналистов. Немаловажную роль играет и преемственность политических решений: государственно-частное партнерство на длительном временном интервале в 10—15 лет может быть реализовано лишь при условии, что “подрядчиков” не меняют после каждых парламентских или президентских выборов.
Сам по себе прямой экономический эффект от проведения масштабных спортивных мероприятий невелик. В южнокорейском Пхенчхане последние зимние Олимпийские игры обошлись в $12,9 млрд — смета была превышена более чем в два раза.
В 2016 г. аналитики Оксфордского университета сделали детальный анализ стоимости проведения Олимпийских игр: наибольшая смета оказалась у Лондонской Олимпиады (летние игры) — $15 млрд, и у зимней Олимпиады в Сочи — $21,9 млрд.
Если взять усредненные показатели, то выходит, что стандартная смета зимних Игр составляет $3,1 млрд, а летних — $5,2 млрд. И практически все страны-организаторы превышают изначальный бюджет в среднем на 142—176%. Прибыль же Сочинской Олимпиады (подходит для сравнения с нами, ведь нам, равно как и россиянам в свое время, придется сооружать всю необходимую спортивную инфраструктуру практически с нуля) составила всего $53 млн, и то здесь есть серьезные сомнения в объективности расчетов.
В любом случае Украина как страна с полностью деградированной базовой спортивной инфраструктурой вынуждена будет построить многие объекты фактически с нуля, и на это пойдут десятки миллиардов долларов, а прямой положительный эффект составит в лучшем случае несколько десятков миллионов. Кстати, только на этапе подготовки заявки, когда еще нет никаких гарантий в победе, лишь на консалтинг и рекламу придется потратить как минимум $100—150 млн.
Что касается институциональной готовности для успешной конвертации глобального мероприятия в долгосрочный экономический рост и приток ПИИ (волновой эффект), то здесь у нас пока скорее минус, чем плюс. Наша экономика — это даже не “чистый лист”, как у некоторых стран с переходной моделью развития. Необходимо избавиться от существенных токсичных вкраплений в виде коррупции, монополизма, асимметричных условий рыночной игры, а уже затем переходить к развитию экономики с помощью реализации дорогостоящих имиджевых международных проектов.
Как показывает статистика, Украина потратила на проведение Евро-2012 примерно 9% ВВП. Структурно эти затраты распределялись следующим образом: из $14 млрд на подготовку к чемпионату и инфраструктуру примерно $5 млрд составили прямые затраты из государственного бюджета, то есть 36%, притом что изначально траты государства и бизнеса планировались в пропорции 20/80.
А вот Польша потратила примерно $20 млрд, и это были преимущественно частные инвестиции. Относительно уровня ВВП данные затраты составили примерно 5%.
Каковы же результаты от проведения столь глобального спортивного мероприятия, которое должно было встряхнуть даже самую инертную модель экономики? Валовой продукт Польши увеличился на 2,1%. В Украине данный показатель должен был составить 2,8%, учитывая, что уровень государственных и частных инвестиций несоизмеримо выше по отношению к размеру ВВП (примерно в два раза).
На самом деле, Польша действительно приобрела устойчивый тренд для дальнейшего развития, подрастая на 3% в год и выше. Евро-2012 стало для нее настоящей витриной по продвижению национальных инвестиционных проектов. Плюс налаженные коммуникации и знакомство Европы с качеством местной предпринимательской среды и уровнем базовой инфраструктуры.
Что касается Украины, то ее ВВП в 2013-м, то есть именно в тот период, когда корреляция должна была быть самой сильной, сократился до нуля. Большая часть денег, выделенных на осуществление инфраструктурных затрат, была израсходована крайне неэффективно и непрозрачно, например, для ускорения “процесса” был введен упрощенный механизм реализации проектов с “одним исполнителем”, без проведения необходимых тендерных процедур. В качестве заработка украинская экономика получила тогда примерно 720 млн евро.
В итоге после завершения Евро-2012 чистые инвестиции с учетом оттока составили в 2013-м всего $2,6 млрд, что было в два раза ниже показателя предыдущего года, а в 2012-м приток валовых ПИИ составил чуть более $6 млрд, или на 7% меньше аналогичного индикатора за 2011-й. Не говоря уже о том, что в 2013-м экономика попала в дефляционную ловушку.
Чтобы не повторять ошибки прошлого, когда неэффективная рентная, коррупционная и сырьевая экономика “надорвалась” на проведении глобальных имиджевых мероприятий, необходимо сперва сделать ее не рентной, а рыночной, с высокоразвитой предпринимательской средой и низким уровнем монополизма, снизить влияние коррупции до социально безопасного уровня и выйти из сырьевой парадигмы развития, сделав ставку на переход в постиндустриальную фазу роста.
