Необыкновенный сталинизм

Не секрет, что после 1940 года подавляющее большинство французов не вступили в Сопротивление и не уехали к де Голлю, а приспособились к новому порядку и занимались своими делами. Но буржуазная парадигма позволяет человеку быть слабым, пассивным и безыдейным. А сталинистская — нет. Ты либо отважный советский патриот, либо пособник врага. Третьего не дано!

Именно такой подход оказался неожиданно популярен среди украинской общественности. В Крыму и на Донбассе могут жить либо герои, позирующие с желто-голубой символикой, либо подлые предатели. И поскольку массового героизма не видно, оккупированным регионам смело инкриминируется коллективная измена.

Кто-то скажет, что многие крымчане и донетчане действительно настроены против Украины. Да, это так. Но во время Второй мировой войны многие калмыки, балкарцы и карачаевцы действительно были настроены против Советского Союза.

Выходит, позицию товарища Сталина в отношении целых этносов можно считать справедливой? Ведь обобщенные клише “Донбасс-предатель” и “Крым-предатель” практически не отличаются от сталинских “народов-предателей”.  

Итак, перед нами любопытный психологический парадокс. Одному и тому же человеку может быть отвратителен тиран Джугашвили, но близка война по-сталински — без послаблений, оговорок и буржуазных сантиментов. Как только Украина столкнулась с внешней агрессией, советский менталитет 1940-х возродился с удивительной легкостью. Что ж, в каком-то смысле это оправдано: тоталитарный СССР воевал успешнее, чем гнилая демократическая Франция.

Может ли пережить подобное возрождение и советский менталитет 1930-х? Вполне. Достаточно вынести за скобки усатого Кобу вместе с серпами-молотами, и мы увидим набор рецептов, подкупающих своей простотой, бескомпромиссностью и обманчивой справедливостью.

Сталинизм — это служение. Это вера в то, что каждый гражданин должен прежде всего служить народу, государству и Родине, а уж потом думать о себе. Сталинисту не докажешь, что общество способно развиваться на основе взаимовыгодных контрактов, когда каждый индивидуум преследует свои личные интересы.

Сталинизм — это перемены. В отличие от хомо советикуса, порожденного застойной эпохой и зацикленного на стабильности, сталинист жаждет быстрых и радикальных преобразований. Его идеалы — великий перелом и пятилетка в четыре года. Он уверен, что во имя светлого будущего допустимо любое насилие и любые жертвы.

Сталинизм — это бескорыстие. Это неприятие прибыли и наживы, презрение к делягам, торгашам и собственникам. И в то же время убежденность, будто труд на государство — даже заведомо убыточный — дело чести, славы, доблести и геройства.

Сталинизм — это боеготовность. Это жизнь под лозунгом “если завтра война, если завтра в поход”. Подчинение всех сфер деятельности — от промышленности до воспитания детей — будущей вооруженной схватке. И, разумеется, постоянный поиск внутреннего врага: если он не сдается, его уничтожают.

Говоря вкратце, сталинизм — это отношение к развитию страны как к войне. И в нашем обществе подобная философия имеет все шансы на успех. Увы, для этого сложилось слишком много предпосылок.

Сегодняшняя Украина — очень бедная, отсталая и коррумпированная страна с низким уровнем экономической грамотности. Страна, уставшая от безнаказанности верхов и стосковавшаяся по смелым и волевым решениям.

Страна, пережившая кровопролитие и резкую девальвацию человеческой жизни. А, главное, Украина — это страна, обреченная еще долго балансировать на грани войны и мира, когда разница между оправданным и неоправданным насилием легко стирается.

Мы вынуждены искать свой исторический путь в экстремальных условиях. Стоит поддаться эмоциям, потерять зыбкий европейский ориентир, шагнуть в сторону — и вместо будущего Украина окажется в прошлом.

Туда тянут не коммунистические топонимы, а популизм, агрессия и безграмотность. Построить пародию на СССР восьмидесятилетней давности намного легче, чем кажется. Даже если в этой новой-старой реальности не будет ни советской символики, ни советских памятников.

Михаил ДУКБИНЯНСКИЙ