Национальный кризис в Украине. Что нам нужно сделать, чтобы вырваться в высшую лигу наций

Известный исследователь, автор многих бестселлеров Джаред Даймонд в своей книге “Переворот” анализирует ключевые факторы преодоления национального кризиса на основе собственной модели, которую он разработал, применив тот же подход, что психологи применяют для преодоления кризисов личностных.

Эта колонка не отменяет необходимости прочитать книгу Даймонда, в которой исследователь подробно разбирает ключевые факторы на примере шести завершенных и хорошо изученных кризисов в разных странах и в разные времена, а также трех незавершенных, что сейчас продолжаются. В то же время, чтобы понять ниженаписанное, не нужно предварительно читать книгу или какие-то специальные знания.

Здесь речь идет о применении методики Даймонда для изучения хорошо известного всем нам украинского кризиса — и не столько для того, чтобы понять наши шансы, сколько для того, чтобы их увеличить.

Ниже рассмотрю 12 определенных Джаредом Даймондом ключевых факторов преодоления национальных кризисов, оценивая их в нынешней Украине.

 

 

1. Национальный консенсус о наличии кризиса в стране

Преодоление любого кризиса начинается с признания его наличия. Если вы не признаете кризис, вы ничего не сможете сделать.

И здесь уже ждет первая ловушка. Потому что мало признать наличие кризиса — надо его правильно назвать. Неправильная формулировка проблем приводит к ошибочным путям их решения — ведь, по меткому выражению датской философини Лене Андерсен, мы решаем не те проблемы, которые есть, а те, которые понимаем.

Обычно граждане страны соглашаются признать кризис, при этом имеют принципиальные разногласия относительно того, какова именно эта проблема.

История знает немало примеров, когда левые считали проблемой правых, а правые — левых, вместо того, чтобы вместе признать общую проблему, которая коренилась в социально-экономических реалиях. Еще больше примеров, когда кризис уже давно на пороге, но на него закрывают глаза (когда я назвал это явление “черный дятел”, по аналогии с “черным лебедем”, только дятел прилетел уже давно и стучит, но его предпочитают не слышать и не видеть).

Так Украина в 1991-2013 годах отрицала существование проблемы в отношениях с Россией, хотя территориальные претензии были выдвинуты еще осенью 1991 года.

Война обычно является кризисом, который стучит в дверь с неотвратимой силой. В Украине почти сложился национальный консенсус относительно того, что причиной кризиса является российское вторжение, оккупация и аннексия территорий (хотя и здесь есть небольшая часть населения, не признающего российскую агрессию).

Гораздо сложнее признать кризис идентичности: у Украины до сих пор нет модели себя как страны и нации. Это отражается, например, в спорах относительно языкового вопроса и навязанного российскими политтехнологами нарратива о “сортах украинцев”. Исторически у нас есть огромная часть граждан, говорящих на русском языке, и не все субъективно и объективно готовы немедленно перейти на украинский (в том числе немало тех, кто сейчас защищает Украину с оружием в руках или же представляет ее на мировых спортивных аренах или музыкальных сценах).

Что делать с такими людьми? Позволить им говорить по-русски, фактически отказываясь от доминирования украинского языка? Заставить их говорить на украинском, отказывая им в каких-то правах, благах или свободах? Отрезать территории с русскоязычным населением? Применить другие, еще более экзотические методы?

Сам по себе языковой вопрос не имеет веса: по социологическим исследованиям, он беспокоит ничтожное меньшинство граждан, поскольку подавляющее большинство сочетает безусловное признание статуса украинского языка с прагматической бытовой языковой толерантностью. Но время от времени вспыхивают языковые споры, потому что раскаленная лава неопределенности прорывается через любой разлом. Кто является украинцем? По каким признакам определяется украинец?

Еще сложнее признать демографический кризис, который является следствием длинной цепи общественных травм ХХ столетия. Речь идет не только об отрицательном балансе между работающими и пенсионерами, что подрывает экономику и держит страну в ловушке бедности. Такая большая страна нуждается в рабочих руках, которые будут мигрировать сюда, углубляя кризис идентичности. Кого мы готовы принять: жителей России, Средней Азии, Ближнего Востока, Африки, Юго-Восточной Азии? Можно ли их ассимилировать? Если да, то как, а если нет, то что с этим делать? Евгений Глибовицкий говорит, что очень скоро вопросы миграции станут основными темами предвыборных споров, как почти во всех европейских странах.

Для полноты картины надо добавить, что олицетворение кризиса, упомянутое мною выше, коснулось и нас. Есть немало людей, которые считают основной проблемой Украины Владимира Зеленского или наоборот, Петра Порошенко, вместо того, чтобы признать, что и Зеленский и Порошенко (а также все остальные) сами являются продуктом кризиса, а не его причиной.

Итак, по первому фактору, на мой взгляд, Украина имеет низкую оценку. Мы не признаем сущности кризиса, списываем все на российскую агрессию или олицетворяем кризис в определенных политиках. Не признаем, что недоопределенная идентичность ответственна за наш кризис не меньше, чем российская империя, не смирившаяся с нашей независимостью. Мы не признаем, что часть проблемы находится внутри, а не снаружи.

2. Общенациональная ответственность за осуществление определенных шагов для преодоления кризиса

Всегда есть выбор: взять на себя ответственность или же чувствовать себя жертвой, начать себя жалеть и винить других. Второй путь приятный, но неконструктивный.

История знает немало примеров, когда страны во время национального кризиса погружаются в жалость к себе и самосочувствие, обвинение других и ресентимент, переживание бессилия и бесполезность усилий, слабость, неполноценность и беспомощность. История знает немало примеров, когда страны решительно берут на себя ответственность за собственную судьбу. Иногда одна и та же страна демонстрирует в разные времена противоположные подходы — как Германия после Первой мировой войны (что привело к победе нацизма и ужасам следующей войны) и после Второй мировой (следствием чего стало восстановление, усиление и демократизация страны).

Украина, на мой взгляд, по этому фактору демонстрирует хорошую позицию. В начале войны вместо общенационального плача, страна быстро организовала общенациональное сопротивление агрессии. Активное меньшинство, сформировавшее добровольческие, волонтерские и реформаторские движения, стало основой совместного принятия ответственности за страну (именно здесь исследователи увидели основное расхождение между Майданом 2004-го и Майданом 2014-го). Люди, которые бросили свои привычные дела и пошли защищать, развивать и изменять страну, составили достаточную критическую массу, чтобы движение линии фронта остановилось, а внутри начались изменения.

Важным и недооцененным признаком ответственности стала абсорбция почти 1,8 млн внутренне перемещенных лиц (в просторечии — беженцев, переселенцев). Эта уникальная мощная история мало изучена и еще меньше коммуницирована внутри страны и в мире.

Однако непризнанные аспекты нашего национального кризиса, оговоренные выше, требуют публичного высказывания, диалога и взятия ответственности. Это у нас еще впереди.

3. “Сооружение ограды”, определение общенациональных проблем, которые надо решить

Никогда не бывает так, чтобы все было плохо и требовало изменений. Надо выделить то, что требует изменений, от того, что нужно сохранить. Это позволяет найти точку опоры, без которой нельзя проводить изменения, и избежать хаоса.

Украина четко провозгласила ключевые проблемы, требующие решения, как в подписанных международных документах, так и устами политиков разных мастей. Борьба с коррупцией, преодоление олигархии, внедрение верховенства права, борьба с бедностью и противостояние российской агрессии — об этих вещах вы услышите практически от любого на политической арене или на обычной улице.

К сожалению, значительно меньше разговоров слышно о других важнейших, но фактически непризнанных проблемах: об утверждении национальной культуры как основы для построения инклюзивного идентичности; о кризисе образования, грозящего отбросить страну в низшую лигу; об экономической свободе, ужасное состояние которой усиливает бедность и эмиграцию.

Итак, итоговая оценка, на мой взгляд, достаточно противоречива.

4. Получение материальной и финансовой помощи от других стран

История дает немало примеров, когда страны в кризисе не могут получить внешнюю помощь. Например, в 1938-1939 годах Финляндия — в противостоянии с Советским Союзом, и Чехословакия — в противостоянии с Третьим Рейхом, не получили никакой помощи от союзников.

Украина имеет (и не ценит) абсолютно уникальную ситуацию: наша страна постоянно получает огромные объемы помощи от ключевых стран-союзников, от Европейского Союза и международных организаций.

Но здесь есть проблема: в отношениях с партнерами царит откровенный обман. Деньги берутся под определенные реформы, которые не выполняются (и они не будут выполняться, в Киеве знают заранее, а в Вашингтоне, Брюсселе, Лондоне и т.д. — догадываются). Это очень рискованно, потому что, с одной стороны, конечно, западные партнеры считают себя обязанными помогать Украине при любых условиях (об этом мне много раз говорили западные дипломаты и политики); с другой — обман принадлежит к тем вещам, которые меньше толеруются.

В итоге, по этому фактору у нас наивысшая оценка, но значительный риск ее падения.

5. Использование опыта других стран как образца для преодоления проблем

Ни одна проблема не является уникальной: всегда есть другие, переживавшие подобный кризис. И тем более, когда речь идет о достаточно типичном комплексе национальной модернизации: ввести экономическую свободу и верховенство права, построить институты национального государства.

По этому показателю Украина потенциально имеет самую высокую оценку: другие страны и международные организации охотно предоставляют нам огромные объемы информации относительно успешного опыта преодоления подобных экономических, социальных, политических, военных проблем, одновременно помогая нам приспособить эти решения к нашим реалиям и празднуя вместе с нами наши успехи.

Так же и украинские граждане всегда с удовольствием смотрят по сторонам, изучая иностранный опыт (пусть даже в обычных туристических путешествиях) и демонстрируя готовность его заимствовать. Разговоров о “третьем пути” в последние годы стало значительно меньше (еще надо разобраться, что такое “второй путь”, — не является ли он просто торможением на едином пути в стремлении не допустить наступления будущего).

Украина не имеет специфических проблем, с которыми бы не справились некогда другие страны: сопротивление имперской агрессии, развитие государственных институтов, утверждение верховенства права, преодоление коррупции и олигархии, увеличение экономической свободы, запуск инновационной экономики и преодоление ловушки бедности — все это хорошо изученные, совсем не уникальные задачи.

В то же время отсутствие опоры на базовые ценности не позволяет выделить из огромного массива накопленного различными странами опыта именно тот, который нам нужен. Наиболее ярким примером является преклонение перед опытом “просвещенного авторитаризма” от навязчивых разговоров о Сингапуре до чествований достижений Коммунистической партии Китая. Сторонники украинского гетмана, дуче или каудильо, не учитывают принципиальной невозможности авторитарного пути развития для Украины — потому что для них это способ избежать обсуждения совместного будущего, общих ценностей и проблем с идентичностью. Всем несогласным заткнуть рот и дать лопату в руки, пусть строят желанную Украину.

Другим подобным случаем являются разговоры о протекционизме. Нам навязывают опыт стран, которые уклонялись от свободной торговли и разбогатели, забывая сказать, что разбогатели они как раз тогда, когда открыли свою экономику для торговли и инвестиций.

Итак, по этому показателю у нас вообще очень хорошая позиция, но внутренние риски связанны с игнорированием базовых ценностей.

6. Национальная идентичность

Национальная идентичность означает особенности языка, культуры, истории и т.д., которые делают страну уникальной и обусловливают национальную гордость, общность и сплоченность. Этот фактор дает силу, необходимую для преодоления кризиса.

С одной стороны, Украина имеет чрезвычайно сильную идентичность, с другой стороны, есть проблемы с ее инклюзивностью — кого считать украинцем? По каким признакам? Что делать с теми, кто под эти признаки не попадают? (Как указано выше, миграция может существенно увеличить количество и разнообразие таких людей.) Пока можно утверждать, что формула нашей идентичности скорее звучит как “Украина — не Россия” (отрицательно), чем как “Украина — это то-то и то-то” (утвердительно).

Отсутствие национального диалога об идентичности порождает мертвые конструкты типа “какая разница?”, уменьшающие социальную сплоченность и усугубляющие потенциальные расколы в обществе, ибо противоречат базовым представлениям об идентичности.

Национальная идентичность может быть достаточно изменчивой и в разные эпохи опираться на разные фундаменты. Михаил Винницкий в своей книге “Украинский Майдан, русская война” указывает на формирование в Украине после 2014-го идентичности “территориального” типа, опирающейся на базовое утверждение украинской независимости, самости, суверенитета, территориальной целостности и нерушимости границ. Вот почему географический контур Украины стал таким же популярным, важным и часто используемым символом идентичности, как и герб или флаг.

Национальная идентичность подпитывается национальными мифами — нарративами, которые чаще всего представляют собой смесь объективных фактов с субъективными интерпретациями, которые подчеркивают ценности, важные для нации здесь и сейчас, и замалчивают неприятные страницы исторической памяти. Но лучше всего работают нарративы, направленные в будущее, — те, что подают историческую память в таком формате, который направляет движение к желаемому будущему. Например, можно подавать историю как бесконечную череду поражений, страданий и унижений, и это будет правда (”украинскую историю нельзя читать без брома”, говорил Владимир Винниченко). А можно искать в истории победы и подсвечивать прежде всего их, и это будет правда. Исторические факты ничего не стоят без интерпретаций, вне нарративов истории нет, а есть лишь нагромождение непонятных фактов и символов, и нарративы не только упорядочивают мир, но и меняют его. Выбирая историю, мы выбираем будущее.

Итак, по этому фактору Украина имеет достаточно сильную идентичность, но она требует публичного обсуждения проблем, которые оттесняются в тень общественного сознания и формирования новых украинских нарративов, которые направят нацию к лучшему будущему.

7. Честная национальная самооценка

Честная самооценка является основой для осуществления изменений. В случае страны это требует если не попытки национального консенсуса, то хотя бы национального диалога.

Национальная самооценка состоит из двух факторов. Во-первых, нужная информация должна присутствовать и быть доступной. У нас с этим проблемы: перепись населения отложена, государственная статистика не вызывает доверия и тому подобное. Во-вторых, надо выйти из зоны комфорта и осознать, переварить объективную информацию — а этому мешает иррациональный характер человеческой природы. Вот почему нас так шатает от ощущения позорной измены к ощущению большой победы: эмоциональная качели раскачивают нас уже восьмой год.

По этому фактору, на мой взгляд, Украина имеет очень низкий показатель. Объективной информации не хватает, она не становится предметом общественного обсуждения, куски информации воспринимаются скорее эмоционально, чем интеллектуально, и очень избирательно, подчас с позиции приверженности тем или иным политическим лидерам.

8. Исторический опыт преодоления предыдущих общенациональных кризисов

Такой опыт обеспечивает уверенность и сплоченность: выжили и победили тогда, выживем и победим сейчас.

Украинский исторический опыт прошлых веков достаточно негативный: Украина потеряла государственность в XVII веке и не смогла ее восстановить в начале XX. Двадцатый век в целом прошелся по Украине катком общественных кризисов: Первая мировая, потеря независимости, Голодомор, “расстрелянное возрождение”, Вторая мировая, русификация, Чернобыль и так далее вплоть до российского вторжения и нынешней войны. На первый взгляд, исторический опыт крайне неудачный.

Но на самом деле в общественном сознании вес событий последних лет больше неудач предыдущих веков. Майдан и национальное сопротивление агрессии многим людям дают тот необходимый исторический опыт побед и преодоления кризисов, который является основой уверенности в возможности будущих побед. Да и в истории мы сейчас ищем подтверждение своей состоятельности и источник уверенности, ищем исторические фигуры, на пример которых можно опереться (хотя вышеупомянутая недоопределенность идентичности делает определенные фигуры противоречивыми в глазах части граждан, как это было с Николаем Гоголем, Сергеем Королевым, Николаем Амосовым). Но в целом можно уверенно утверждать, что украинцам есть на что опереться в своей истории.

9. Терпение в преодолении национального фиаско

В последнее время стало модным слово “жизнестойкость” (resilience) — способность преодолеть начальные поражения и неудачные попытки и двигаться дальше. Победа с первой попытки не гарантирована, более того — только ряд попыток, повторяющийся поиск путей выхода из кризиса, продвижение шаг за шагом, усвоение уроков первых неудач способны обеспечить нахождение прорывных подходов.

Еще одна причина необходимости иметь терпение заключается в том, что любой путь выхода из общенационального кризиса требует диалога между группами с противоположным видением, а на это нужно много времени. Быстрых простых решений не существует.

Итак, здесь речь идет не о том, чтобы быть, простите за жаргон, “терпилой”, а о взрослости, зрелости, готовности к длительной борьбе в противовес инфантильности с ее верой в сказки и желанием немедленных результатов. Речь идет, если хотите, о “зефирном тесте” для страны.

И по этому фактору, на мой взгляд, Украина имеет крайне плохой показатель. Украинцы демонстрируют желание всего и сразу, и это можно понять и объяснить, но трудно оправдать.

10. Общенациональная гибкость в зависимости от ситуации

Негибкость, жесткость, ригидность означает никогда не менять устоявшиеся правила поведения, какой бы ни была ситуация, как бы не повернулась жизнь. Такая черта не позволяет искать и находить новые пути выхода из кризиса.

Нет абсолютно гибких или негибких наций, каждая нация демонстрирует гибкость или негибкость по различным факторам в разные моменты своей истории. На мой взгляд, Украина XXI века демонстрирует достаточную гибкость почти во всех вопросах, кроме того единственного, где компромиссы невозможны и никакое проявление твердости не может считаться чрезмерным, — а именно, в вопросе независимости и территориальной целостности. Во всех других сферах за семь с половиной лет происходили иногда кардинальные изменения, и общество было готово их принять, хотя часто с большим недовольством.

11. Национальные основополагающие ценности

Нет общечеловеческих ценностей, ценности различаются между индивидами и сообществами. У нации обычно есть ценности, по которым есть согласие (возможно, бессознательное) большинства граждан. Ценности важны, поскольку они являются источником поступков и основой выбора в тот момент, когда выбор возникает.

Основные ценности могут как облегчить выход из национального кризиса, так и затруднить его. Основные ценности украинцев создали мощное основание как для национального сопротивления агрессии, так и для общественных изменений. В то же время в экономической политике именно те ценности, которые помогали народу выживать на протяжении поколений, теперь препятствуют развитию (об этом пишет Владимир Дубровский в книге “От достоинства к успеху”, в дополнение могу посоветовать эту небольшую полушутливую статью).

Итак, по этому фактору, на мой взгляд, у нас хороший показатель, но это не снимает необходимости публичного диалога относительно сфер, где мы остановились.

12. Свобода от геополитических ограничений

География, природные ресурсы, военная и экономическая мощь очень накладывают ограничения на свободу выбора.

Украина имеет огромные ресурсы и много союзников вокруг себя. Конечно, мы не можем изменить реальность, в которой рядом с нами находится старая злая и грубая империя. Но в целом геополитический выбор возможен, и он был сделан Украиной в 2014 году, защищен и закреплен в Конституции. Нельзя сказать, что свободы выбора у нас не было или нас ее лишили.

Итак, по этому показателю в Украине все в порядке.

Подытожим

У меня получилось восемь положительных оценок (хотя по трем позициям есть существенные недоработки, а еще по двум — огромный риск потери достояния), одна противоречивая и три отрицательных. В целом, получается, что у нас хорошие шансы преодолеть национальный кризис.

Но колонка написана не ради этого короткого заключения, а ради того, чтобы понять, как увеличить нашу силу и наши шансы.

Что делать?

1, 2. Признать непризнанные аспекты национального кризиса: демографический кризис и будущуу миграцию, отсутствие общего видения будущего страны, государства и нации. Организовать публичный диалог по этому поводу.

3, 11. Определить проблемы культуры, образования и экономической свободы как ключевые факторы преодоления кризиса.

4. Прекратить обманывать международных партнеров, что чревато потерей поддержки. Четко определить, кто наши ключевые союзники в большой геополитической игре.

5. Определить, какой именно чужой опыт станет нам полезен, и отвергнуть то, что нанесет вред. Организовать публичный диалог по этому поводу. Качественно обсудить и обоснованно отвергнуть авторитарный путь развития.

6, 8. Формировать и распространять украинские нарративы, основанные на прошлом, но направленные на формирование лучшего будущего.

7. Сформировать объективную, политически незаангажированную оценку состояния дел в стране. Провести наконец перепись населения.

9. Распространять критическое мышление и способствовать формированию взрослости через различные форматы гражданского образования.

(Номера соответствуют номерам ключевых факторов.)

Еще раз подчеркну: все мои оценки очень субъективны и я готов к дискуссиям с теми, кто считает иначе. Наконец, широкий общественный диалог с помощью всех возможных каналов коммуникации является залогом преодоления национальных кризисов, по крайней мере последние два столетия (а мы сейчас имеем больше каналов, чем кто-либо имел еще десять лет назад). Напротив, замалчивание и цензура являются оружием тех групп, которые стремятся остановить историческое развитие.

Мы должны быть в высшей лиге наций, для этого есть все основания. Но победа не гарантирована, как и поражение не гарантировано. Зависит от нас. Давайте увеличивать наши шансы.

Валерий ПЕКАР,  преподаватель Киево-Могилянской бизнес-школы