Можно просто написать нам: “Слушайте, есть такая идея…”, это работает — президент Фонда Восточная Европа Виктор Лях

 Начнем с простых вопросов, очевидных для людей вовлечённых, но являющихся загадкой для широкой аудитории. В публичной плоскости есть множество информации о проектах и программах Фонда, но крайне мало о нём самом. Как он появился?

Свою историю Фонд Восточная Европа начал ещё в 1992 году. Тогда мы были частью Фонда Евразия, в который входили национальные и региональные фонды в Азербайджане, Армении, Беларуси, Грузии, Молдове и других странах. В тот момент Фонд Евразия в Украине помогал формирующемуся малому и среднему бизнесу, общественным организациям и способствовал становлению “громад”.

В 2007 году наши американские коллеги поняли, что украинская команда уже способна сама определять свои стратегические направления и выполнять программы международного уровня. Нам предложили создать украинскую организацию, которая продолжала бы деятельность американского офиса. Так в 2008 году в Украине возникла благотворительная некоммерческая организация “Фонд Восточная Европа”.

Чем сейчас является Фонд? Сколько людей работает, какова его структура, организация, органы управления?

Когда мы начинали (в 2008 году — ИФ), нас было 12 человек, и работали мы очень точечно на местном уровне, поддерживая проекты местного экономического развития и программы, связанные с общественными организациями.

В настоящее время, спустя 13 лет, в Фонде уже 62 сотрудника. Сегодня мы работаем с Верховной Радой, Кабинетом Министров, среди наших партнёров — десяток центральных органов власти. Наши продукты и решения используют более чем в 300 громадах и городах, включая Львов, Днепр, Винницу. Среди небольших городов — Самбор, Дрогобыч и ещё меньшие. Когда праздновали десятилетие Фонда, мы подсчитали, что охватили своей деятельностью каждый второй город и все регионы Украины.

Относительно системы управления организацией, то она достаточно проста: помимо административного и программного менеджмента, у нас есть Правление, которое помогает формировать стратегические цели Фонда. В него входят представители украинского бизнеса, гражданского общества, журналисты, бывшие дипломаты. Среди людей, всем известных, — Наталия Яресько, Иванна Климпуш-Цинцадзе, Виталий Сыч, Олеся Островская-Люта. Они в то или иное время входили в совет директоров. Сегодня в Правлении — Вильям Тейлор, Надежда Васильева, Михаил Боцюркив, Тимур Бондарев, Владимир Лавренчук, Лариса Денисенко, Сергей Гусовский.

Минимум дважды в год мы проводим очные встречи, чтобы предоставить Правлению отчёты, в том числе и аудиторские; рассказать, куда движемся, показываем наши планы и т. п.. Это даёт нам возможность взглянуть на себя под разными углами, пересмотреть приоритеты, получить рекомендации и поддержку со стороны Правления.

Плюс, будучи проектно ориентированной организацией, мы используем в работе стандарты PMI (Project Management Institute — ИФ). В прошлом году мы прошли аудит своих проектных компетентностей. В этом — 45 сотрудников обучились проектному менеджменту. Мы стали на путь создания проектного офиса внутри организации. Это ещё повысит уровень реализуемых нами проектов и программ. В общем, мы стараемся перенимать лучшие практики управления, существующие на сегодня. Наверное, это главное, что отличает нас от других.

То есть вы хотите быть примером с точки зрения управляемости и прозрачности?

Да. Эту модель мы довольно часто предлагаем и популяризируем среди других общественных организаций.

Вы упомянули процедуру отчётности...

Да, ежегодно мы проходим международный финансовый аудит, наверное, по самым строгим требованиям: аудит всей организации, всего бюджета. В дополнение к этому — по ключевым нашим программам мы проходим иногда специальные аудиты.

Это я к тому, насколько мы подотчётны. Мы публикуем ежегодный отчёт. В нём есть не только программная часть, но и финансовая. Законодательство требует этого от украинских общественных организаций один раз в год, не детализируя формы публикации отчётности. Фонд собственным примером показывает, как это нужно делать.

Это внутренний аудит? Или его кто-то извне проводит?

Внешний.

А кто проводит?

Достаточно долго у нас был “Делойт”. Какое-то время мы проходили аудит также с украинскими организациями, в частности — с “Компасом”, который работает по международным стандартам. В этом году нас проверяет американская компания GRF.

Аудит всегда проводят по наивысшим стандартам: ISA, IFRS… Один из них — А-133, по работе с американскими налогоплательщиками.

Вы уже упомянули о штате сотрудников. А сколько у вас офисов и в каких городах?

Если офис иметь в виду как “офис-помещение”, то у нас по Киеву их сейчас два, в них мы работаем. Есть ещё пять региональных координаторов, которые сотрудничают с нами по одной из программ: в Виннице, Луцке, Днепре, Одессе и Луганской области. Есть региональные партнёры и в других городах.

Но, наверное, наша задача — сделать так, чтобы у нас по Украине были не офисы, а партнёры. И вот как раз партнёров у нас очень много. Сегодня это — порядка 40 общественных организаций, которые сотрудничают с Фондом и которых мы поддерживаем. А за всю историю нашей работы мы поддержали более 300 общественных организаций и благотворительных фондов.

Давайте тогда поговорим о партнёрах. У вас официально написано на сайте “Фонд с сетью своих партнёров…” — кто они?

По сути, это все организации, все институции, с которыми мы сотрудничаем. Например, есть партнёры-бенефициары — это зачастую государственные или местные органы власти. Они являются выгодополучателями той или иной программы, которую мы реализуем.

К слову, национальный проект “ДИЯ”. Тут выгодополучателем является Министерство цифровой трансформации. Оно после внедрения берёт этот продукт себе на баланс, поддерживает, развивает.

Если говорить про “Охматдет” (детская больница во Львове) — тут нашими партнёрами являются Львовская областная госадминистрация и Львовский облсовет. Когда мы проводили термомодернизацию больницы, обращались к ним за содействием, просили выделить дополнительные средства. И хотя они, говоря проектным языком, не являются прямыми бенефициарами, в этом случае — они наши партнёры, поскольку своими усилиями способствовали достижению общих целей.

Ещё одна форма взаимодействия с партнёрами — участие в различных конкурсах и программах, которые проводит Фонд. Например, грантовые программы или программы акселерации. Мы объявляем конкурс — open call, на который подаются все желающие общественные организации. Если экспертное жюри отбирает их к участию, мы их тоже называем партнёрами: выделяем деньги на их проекты, оказываем менторскую, коучинговую и другую поддержку. К слову, за 12 лет мы выдали 440 грантов на сумму более $8,5 млн.  

Но если партнёров много, то нужны ли вам новые?

Новые нужны всегда, ведь устойчивые изменения могут быть только при широком круге вовлечённых. Ну и, собственно, одна из стратегических целей организации — это развитие общественного сектора Украины. Благодаря партнёрству у нас появляется синергия, мы обмениваемся опытом, лучшими практиками, проводим для организаций так называемую оценку организационной способности. Это один из инструментов, когда мы помогаем им понять, на каком пути развития они находятся, поставить цели и дальше самостоятельно становиться на ноги. Так мы делаем сектор сильнее, поэтому фактор партнёрства для нас очень важен.

Кто может стать партнёром?

Ими могут стать органы местного самоуправления всех уровней: от громады — до областного совета… Органы государственной власти: как я уже говорил, с десятком министерств у нас подписаны меморандумы о сотрудничестве. Плюс общественные международные и украинские организации, университеты… Да все, практически. Всё зависит от целей и задач конкретной программы, которую мы реализуем, её географии и прочего. Бизнес в том числе.

Не имеет значения — средний, малый, крупный?

Не имеет абсолютно. Например, в разработке “ДИИ” участвовали и большие частные компании, и не очень. Что ещё важно — мы всё больше вовлекаем в наши различные инициативы университеты. Они содействуют нам с исследованиями, предлагают новые подходы к работе, помогают сформировать под них научную базу.

А много университетов?

Не так много, как общественных организаций, но они есть. Национальный университет имени Шевченко, например. Также университет имени Гринченко — у нас с ними был проект по разработке системы помощи ветеранам. А со Школой публичного управления Украинского Католического Университета мы организовали учебную программу по написанию публичных политик на основе открытых данных.

И всё же: как стать партнёром? Что для этого нужно?

Все возможности получения поддержки с нашей стороны мы публикуем на сайте. То есть города, инновационные команды с какими-то классными решениями, общественные организации, имеющие свои идеи, — все они могут подаваться к нам на конкурсы. Что касается университетов, то можно просто написать нам: “Слушайте, есть такая идея…” Этот канал тоже работает.

Одно из конкурсных требований к общественной организации — наличие своих собственных партнёров. Это в какой-то мере гарантирует, что организация уже состоявшаяся и сможет продолжить работу без нашего финансирования. Поскольку, хотя оно и бывает долгим, но не может длиться вечно. А стабильность положительных изменений, которые должна привнести эта организация, как раз и зависит от сети этих партнёрств.

Ещё какие-то ограничения?

Да. Мы не работаем с политическими партиями и бизнесом, который имеет сомнительную репутацию. У нас были случаи, когда мы говорили “нет” донорам, если не были уверены, что эти деньги получены честным путём. Также с 2018 года мы приняли решение, что больше не будем работать с бизнесом, который занимается производством и продажей алкоголя, сигарет. Это серьёзный этический принцип — несмотря на то, что такой отказ повлёк за собой сокращение нашего бюджета.

А как с поддержкой партнёров? Есть ли какая-то финансовая возвратная помощь? Условно: вы участвуете в капитале, получаете долю или что-то подобное?

Такого нет. И здесь мы, наверное, традиционалисты. Более того, у нас очень жёсткие ограничения законодательные, мы просто потеряем статус неприбыльной организации.

С другой стороны, есть та же акселерационная программа, когда мы фактически финансируем проекты, даже если это не неприбыльная организация, но у них есть чёткий социальный эффект. Мы готовы помогать, оплачивая определённые услуги, то есть способствовать развитию их IT-продукта, который влечёт за собой социальные блага. Проект OpenDataBot, например. Они были участниками одного из наших первых акселераторов — это конкурс EGAP Challenge в рамках швейцарско-украинской Программы EGAP. Изначально идеей их платформы была борьба с рейдерством, поэтому мы их поддержали.

Но это же всё равно — грантовые проекты? Или вы потом выступаете у них некими первыми клиентами? Как это работает?

Мы даём “первые деньги” на развитие. Участники подаются на конкурс, презентуют свои проекты, жюри решает, поддерживать ли их. Вот, собственно, так родился OpenDataBot, “Суд на долонях” и прочие проекты. А дальше они выходят в “открытое море”.

Наша задача в рамках конкурса — сделать правильную ставку, точно оценить возможности этих команд, смогут ли они потом встать на ноги, монетизироваться и т. д., — и дать деньги на развитие. Таким путём мы развивали сферу открытых данных в Украине. Ведь нашей главной целью было: сформировать запрос на открытые данные и заставить органы власти эти данные предоставлять в хорошем качестве.