“Министерство саботажа” Умерова

Но мы уверены: каким бы ни был “внешний или внутренний” план победы Зеленского, сегодня в команде президента нет сильного министра обороны, способного его реализовать.

Более двух месяцев назад мы опубликовали статью “Министерство хаоса Умерова”. Ее резюме простое: за год работы министром обороны настоящие результаты Умерова есть только в закупках и цифровизации. Но эти изменения произошли в основном не благодаря министру, а вопреки.

В статье мы четко сформулировали, какие сферы в министерстве нуждаются в срочном ремонте, и предложили конкретные управленческие шаги, способные починить самые важные процессы в нем. Это “хаотичная” система управления в МОУ, международное сотрудничество и оборонные закупки.

Без успехов в этих трех сферах любые планы Зеленского не сработают. Ведь для приоритетов “Фронт” и “Оружие” Зеленскому необходимо Минобороны с четким управлением, которое может направлять Генштаб, брать на себя ответственность и говорить “нет” любому, когда это нужно. Без сильной военной дипломатии Минобороны западного оружия нам не видать, а локальное производство не выживет без международных инвестиций, контролируемого экспорта и доступа к западным оборонным технологиям. На наш взгляд, ни одна из этих проблем не решена министром.

Ниже попытаемся детально объяснить, как хаос в министерстве постепенно перерастает в диверсию и саботаж и превращает ведомство Умерова в “министерство поражения”.

Смог ли Умеров наладить работу в сфере закупок? Нет

Во-первых, была публичная и безуспешная попытка отстранить руководителя Агентства оборонных закупок (АОЗ) Марину Безрукову, которая даже за пределами Украины известна своей эффективностью и принципиальностью. Для этого давний товарищ и заместитель Умерова по закупкам Дмитрий Клименков предложил ликвидировать АОЗ путем поглощения агентства значительно меньшим Государственным оператором тыла (ГОТ). Такую задачу ему спустил министр. Все это как Клименков, так и Умеров аргументировали “стандартами НАТО”, что оказалось неправдой, и Представительству НАТО пришлось публично это отрицать. Только благодаря давлению общественных экспертов и международных партнеров министр отошел от идеи ликвидации АОЗ и подал кандидатов в наблюдательный совет агентства, утвержденных правительством 11 октября. Но наблюдательный совет АОЗ так и не заработал.

По состоянию на конец ноября наблюдательный совет не правомочен и не может играть свою роль предохранителя от политического увольнения руководителя АОЗ. Заключение договоров с членами совета затягивается из-за документальных формальностей. Вследствие этого наблюдательный совет не может заключить контракт с действующим руководителем АОЗ, и ее увольнение можно реализовать одним решением министра обороны.

Во-вторых, спецэкспортеры не ликвидированы. После громкого расследования о коррупционной составляющей в работе одного из спецэкспортеров — “Спецтехноэкспорта” Умеров заявил о передаче компании от ГУР в управление Минобороны и дальнейшей ликвидации предприятия.

Напомним, именно через “Спецтехноэкспорт” и еще две компании, “Укрспецэкспорт” и “Прогресс”, оружие часто поставляют по завышенным ценам и через сомнительных посредников или же поставки вообще срываются, несмотря на значительные предоплаты.

Ликвидация спецэкспортеров (лишение их функций импорта) является реальным требованием НАТО, и выполнить его Украина должна, не ожидая окончания действия военного положения.

Но через два месяца после заявлений информация о результатах чистки ни от министра обороны, ни от его заместителей не поступала. Как следствие, предполагаем, что Украина продолжает получать более дорогое оружие в меньших количествах.

В-третьих, закупочная функция в министерстве сдвоена и распылена, а не совсем прозрачная схема финансирования разработок сохранена.

Самый скандальный департамент Минобороны — Департамент военно-технической политики (ДВТП) до сих пор функционирует. ДВТП продолжает заниматься обслуживанием всех соглашений по вооружению, подписанных до создания АОЗ, а также сохраняет монополию на закупки оборонных инноваций через устаревшую советскую процедуру “опытно-конструкторских работ”. Суммарно цена этих контрактов — более 410 млрд грн на начало 2024 года.

В руководящем составе печально известного департамента продолжает находиться Тоомас Накхур, подозреваемый в расхищении 1,5 млрд грн на закупках минометных выстрелов. Большинство работников, обслуживавших скандальные контракты, также на своих местах. ДВТП не проверяла ни Счетная палата, ни Главная инспекция самого Минобороны.

Сегодня ДВТП фактически дублирует по функционалу новообразованный Департамент политик закупок (ДПЗ). Оба департамента задействованы в приоритезации перечня оружия, которое необходимо закупить по запросу Генштаба. Какими мотивами руководствуются оба департамента и другие причастные к “приоритезации”, остается тайной.

Курирует все это заместитель министра Дмитрий Клименков, настолько незаменимый (или безотказный), что вдобавок к оборонным закупкам с суммарным бюджетом в более чем 800 млрд грн Умеров отдал ему еще несколько новых “денежных” направлений с высокими коррупционными рисками. Речь идет о трех управлениях Минобороны: капитальных вложений (строительство жилья для военных), земель обороны и фондов Минобороны (полигоны, частично строительство фортификаций и т.п.), а также корпоративного менеджмента (около 100 государственных предприятий, подчиненных МОУ, среди самых известных — “Мотор Сич” и “Укрнафта”). Таким образом, четыре сверхсложных “денежных” и рискованных направлений у Умерова курирует всего один заместитель, и он — близкий друг и экс-бизнес-партнер министра.

Проблема хаотичного и несистемного управления не решена министром, а стала новой культурой

Министерство обороны, имея полный ресурс, поддержку правительства и парламента, гражданского общества и международных доноров, ходит “на костылях”, потому что министр недостаточно углубляется, не разбирается и не руководит лично.

Умеров сам не скрывает этого и называет этот стиль “делегирование ответственности”.

Именно такое “делегирование” уже привело к тому, что Министерство обороны отзывает с фронта минимум 100 тысяч мин отечественного производства. Причина — мины ненадлежащего качества. Контроль за этим осуществляет управление, напрямую подчиненное министру обороны, так называемые военпреды. Как выяснили журналисты, эти военпреды закрыли глаза на очевидную невозможность отечественного завода изготовить большие объемы снарядов надлежащего качества и, несмотря на это, рекомендовали заключить с ним контракт. Все отчеты военпредов ложились на стол руководству Минобороны. И только когда мины стали взрываться в Интернете и социальных сетях, а не на фронте, ведомство Умерова начало реагировать.

“Оружие” — это третий пункт Плана стойкости президента. В нем речь идет о наращивании собственного производства пушек и артиллерийских снарядов, ракет и дронов в сотрудничестве с партнерами. Способность действующего руководителя Минобороны реализовать этот пункт мы видим на деле — в самый решающий период войны у военных нехватка снарядов к минометам.

“Делегирование ответственности” создает тепличные условия для саботажа каких-либо изменений: разные департаменты в министерстве могут дублировать функции друг друга, друзья-заместители — курировать кучу “денежных” направлений, а советникам и помощникам министра разрешено командовать самими заместителями.

Так, раздавать задачи от лица министра обороны имеют право два давних друга и бизнес-партнера Умерова — Снавер Сейтхалилев (с 2021 года экс-заместитель Алексея Резникова как министра по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий) и Ленур Мамбетов. Оба оформлены в министерстве как внештатные советники государственного секретаря на общественных началах. Хотя самого государственного секретаря в министерстве нет с октября, вместо него — и.о.

Умеров, Мамбетов и Сейтхалилев начинали свою карьеру одновременно в 2000-х годах в компании “Астелит”, которая потом стала называться “Лайфселл” — совместное предприятие Рината Ахметова и турецкого оператора мобильной связи Turkcell.

Несмотря на отсутствие формальных должностей в МОУ, а значит, и доступа к гостайне, необходимости подавать электронную декларацию, проходить спецпроверку, советники часто присутствуют на важных совещаниях внутри Минобороны и, соответственно, могут иметь доступ к чувствительной информации.

Если верить неофициальным базам, которыми широко пользуются журналисты-расследователи для получения информации о гражданах РФ, у Сейтхалилева и Мамбетова есть российские паспорта. В нашем распоряжении есть данные из реестров, которые могут свидетельствовать о наличии российского гражданства у обоих доверенных лиц министра. Скорее всего, это связано с оккупацией Крыма, где некоторое время проживали семьи Ленура и Снавера, а также с ведением бизнеса на полуострове уже после оккупации.

Полученные нами выписки из бизнес-реестров США, Турции, Украины, Панамы, России, Кыргызстана, ЮАР, Эстонии, Туниса, Канады и других стран подтверждают (см. документы), что Снавер Сейтхалилев, Ленур Мамбетов и Рустем Умеров на протяжении почти двух десятилетий являются надежными бизнес-партнерами в структурах, связанных с турецкими инвестициями и влиянием в Украине.

Не удивительно, почему именно Сейтхалилев и Мамбетов от лица Минобороны принимают участие в многочисленных официальных визитах в Турцию. Сам Умеров как министр обороны минимум трижды был в Турции с официальным визитом, тогда как первый визит в Данию, которая в процентах к ВВП предоставляет нам больше всего помощи среди других стран на оружие, состоялся только в ноябре 2024 года.

Министерство обороны превращается в “турецкий двор”. Это повод для беспокойства нашего ключевого союзника — США, которые особенно переживают о защите своих оборонных технологий. Возможность доступа Сейтхалилева и Мамбетова к чувствительной информации в Минобороны и благосклонность ключевых лиц украинского оборонного ведомства к Турции являются потенциальной угрозой. Несмотря на то, что Турция является членом НАТО, отношения между Вашингтоном и Анкарой, особенно в сфере оборонного сотрудничества, достаточно напряженные.

Американцы удивляются, почему Украина уже при Умерове приняла решение строить вместе с Турцией, а со временем и обещала покупать, самолет-истребитель пятого поколения КААN, который Турция разрабатывает как альтернативу американскому F-35.

При первой каденции Дональда Трампа США исключили Турцию из программы перехода на американские истребители пятого поколения F-35 из-за решения турок приобрести в России комплекс ПВО С-400.

На совместной пресс-конференции с Эрдоганом в ноябре 2019 года Трамп отметил, что приобретение Турцией комплексов С-400 создало “очень серьезные вызовы”. В Пентагоне считают, что российская система будет использована для сбора конфиденциальной информации о чувствительных технологиях внутри F-35.

В целом в США неоднократно налагали санкции против турецкой оборонной промышленности за сотрудничество с российским оборонным сектором, а турецких граждан не раз обвиняли в шпионаже на правительство Турции в сфере оборонных технологий в США.

Но близость Умерова как руководителя Министерства обороны к Турции должна настораживать не только американцев, но и президента Зеленского, оборонную политику которого должен реализовывать министр.

Турция не ввела экономические санкции против России, до октября этого года продолжала поставлять чувствительные оборонные технологии, в частности и американского происхождения, за что получила серию публичных предупреждений от Белого дома. А сейчас просит США смягчить санкции против “Газпромбанка”, чтобы платить Москве за газ.

Президент Турции на саммите G20 презентовал свой мирный план для Украины, который значительно отличается от Плана победы Зеленского и предусматривает замораживание войны по линии столкновения, отказ Украины от вступления в НАТО минимум на десять лет и демилитаризированную зону на восточном Донбассе. Эрдоган также открыто осудил решение администрации Байдена дать Украине даже лимитированное разрешение на удары западным дальнобойным оружием вглубь РФ — решение, разблокирование которого было одним из приоритетов для Украины в течение продолжительного времени.

По нашей информации, руководство Украины считает, что у Умерова и руководителя Пентагона Ллойда Остина есть “особая химия” в отношениях. На самом же деле в США, а особенно в Пентагоне, к Умерову наблюдается заметный уровень недоверия, в том числе из-за его тесных отношений с Турцией и в целом с Ближним Востоком. А значит, при втором президентстве Трампа неприятие Умерова в кругах США может только усилиться.

В ходе одного из последних визитов в Вашингтон министр Умеров вообще не мог толком объяснить детали Плана победы Зеленского, состоящего из пяти простых пунктов. Именно поэтому на следующие переговоры вместо министра обороны объяснять план Зеленского в Америку ездила вице-премьер Ольга Стефанишина вместе с начальником Генштаба Анатолием Баргилевичем. Как утверждают наши источники в Вашингтоне, именно во время этого визита американские чиновники получили — и именно от Баргилевича, не от Умерова — ответы на важные вопросы, интересовавшие их в контексте рассмотрения решения по дальнобойным ударам.

При таких обстоятельствах можно утверждать, что, несмотря на ежедневные положительные посты в Фейсбуке об иностранных визитах министра, направление военной дипломатии Министерством обороны провалено.

В сентябре прошлого года в Конгрессе начались проблемы с голосованием за закон о военной и другой помощи для Украины — так называемый supplemental. Главную причину подобных проблем выразил в своей позиции конгрессмен из Калифорнии Майк Гарсиа, бывший морской пехотинец, служивший в Ираке. Он в большом отчете описал условия поддержки Украины, среди которых — необходимость четко разработанного президентом Байденом и Зеленским реалистичного плана победы с расчетами стоимости этого плана и оценкой временных границ. Гарсия требовал у Белого дома указать, как оружие, отсылаемое Украине, должно помочь достичь указанных в стратегии победы целей.

К требованиям Гарсии присоединился и конгрессмен Майкл Уолтц, недавно номинированный Трампом на должность советника по национальной безопасности. Уолтц также профессиональный военный, служивший в элитных силах специальных операций армии США, так называемых Зеленых беретах. С Уолтцом, который заменит Джейка Салливана в Белом доме после 20 января, нельзя будет говорить набором клише и слоганов. Как профессиональный военный, он будет требовать от Украины реалистичного плана войны с четкими расчетами необходимых сил и средств.

В администрацию Трампа нельзя будет прийти с Excel-списком приоритетного оборудования на триллионы долларов и в PDF-презентации рассказывать, что это оборудование необходимо для укомплектования 14 новых бригад.

Прагматичные республиканцы с военным образованием и опытом будут требовать детальное военное обоснование запросов Украины на оружие, с объяснением, каких именно военных целей этими средствами Украина планирует достичь.

Министр Умеров, по нашему мнению, не в состоянии такое обоснование подготовить и качественно презентовать американской стороне. В том числе потому, что в Минобороны до сих пор нет единственного человека, который бы отвечал за международное сотрудничество и военную дипломатию.

С должности заместителя Умерова, ответственного за международку, в октябре был уволен Александр Балануца, не проработавший и четырех месяцев. Причем без каких-либо объяснений и оценки работы. На его место назначили экс-заместителя министра стратегических отраслей промышленности Сергея Боева, которому снова требуется время, чтобы разобраться в работе министерства, во всех тонкостях военной дипломатии, сформировать команду и т.д.

Такая текучесть кадров полностью дезориентирует всех наших международных партнеров, для которых важно иметь одно ответственное профессиональное лицо в Минобороны, через которое они могут на тактическом уровне ежедневно решать текущие задачи по передаче нам оружия и технологий.

И какую бы фамилию ни носил заместитель Умерова, ответственный за международное сотрудничество, похоже, министр не позволит ему выстроить необходимый контроль над направлением.

Потому что, как мы уже рассказывали раньше, де-факто уже больше года международным сотрудничеством в министерстве руководит советник министра Диана Давитян — близкая родственница запорожского бизнесмена Вемира Давитяна, а с важными иностранными визитами ездят внештатные советники. Да и в целом международка — едва ли не единственное направление Минобороны, в которое Умеров инициативно и лично вовлечен.

Отдельная тема — отсутствие комплексных государственных политик со стороны Минобороны в сфере развития военных технологий во время самой большой технологической войны в истории человечества.

С большим скрипом министерство идет к закупкам технологий, в частности на третьем году полномасштабного вторжения начало покупать даже опорный дрон тактического уровня — “Мавик”. Хотя волонтеры подтверждают, что до сих пор получают тысячи запросов с фронта, а значит, нужно больше, особенно в зимний период необходимы дроны именно с термальными камерами.

Однако закупки пошли, и ради справедливости — это реальное достижение по сравнению с предыдущей командой. Ведь министр Резников категорически отказывался закупать один из ключевых беспилотников для фронта. И даже после первого года полномасштабного вторжения не понимал, что во многом именно на этом БПЛА держатся люди на передовой, поэтому не воспринимал его всерьез. Безусловно, работа АОЗ положительно повлияла на этот заметный прогресс.

Но министерство должно еще и формировать политики, осуществлять определенное прогнозирование и планирование. Какие военные технологии будут актуальны через год или хотя бы летом 2025-го? Во что уже сейчас стоит вкладывать государственный ресурс? Как еще можно упростить правила игры, помочь производителям на всех стадиях логистики, производства, контрактования и поставок на фронт? Сейчас системной работы по этим направлениям не видно, Министерство до сих пор является пассивным покупателем без какого-либо видения на несколько шагов вперед.

Сама коммуникация министра — вообще предмет отдельного разговора. Уже ходят шутки и мемы на тему “смеси туманности, мата и крика”. Чтобы не перегружать читателя, приведем буквально несколько цитат из статьи “Cемь вопросов к министру Умерову”, ведь все они до сих пор актуальны.

“Министр разговаривает туманно, создает дымовую завесу. Не потому, что он не умеет разговаривать. По моим наблюдениям, он довольно умный человек. Это, скорее, сознательный трюк, определенный иллюзионизм. Услышать конкретику очень сложно. Потому что часто это просто поток непонятных, логично не связанных фраз. Как много говорить и ничего не сказать. Подчиненные месяцами не понимают, что говорит руководитель. И боятся переспросить. Стиль управления — восточный двор. Есть правитель, которого надо задабривать, поклоняться ему, приносить дары — результаты. Сегодня требования одни, завтра другие — потому что настроение меняется. Никто толком не знает, что именно ему нужно. Поэтому каждый действует по собственному усмотрению — в надежде, что это именно то, за что похвалят на совещании. Но приоритеты могут измениться за день, и тогда все вынуждены бежать в другую сторону. Если управленец в плохом настроении, он просто кричит и угрожает увольнением, как следует не объясняя, что не так”.

Итог

В этой статье не будет рекомендаций, как урегулировать очередную порцию проблем. Потому что в этом нет смысла. Выводы, следующие из этой статьи, очевидны. Министерство обороны сегодня — это, скорее, тормоз, чем двигатель. Вместо сильной команды, способной выполнять стратегические задачи, мы видим хаотичную структуру, где основные функции дублируются, решения саботируются, а международные партнеры теряют доверие.

Системный хаос, коррупционные риски и управленческая несостоятельность в Министерстве обороны во время войны — это не просто проблемы, это угрозы. Каждый день, когда Министерство обороны остается в руках человека, демонстрирующего управленческую беспомощность, приближает не победу, а катастрофу.

Президент Зеленский должен решить, готов ли он стать соавтором плана провала, или же сделает решительный шаг, чтобы поставить во главе ведомства того, кто сможет вернуть доверие общества и союзников и реализовать его План победы.