Ми всі — “новиє рускіє”

Кто-то говорит, что новые русские купили заводы, пароходы и пуленепробиваемые депутатские кресла.

Все это так, только есть одно “но”.

Новые русские — это не каста и не прослойка. Новые русские — это каждый из нас.

Новый русский — это ведь не только человек, любящий шампанское с икрой и от пуза пьющий его, но и человек, всего лишь мечтающий об этом. Как о символе принадлежности к касте.

По-английски это выражение звучит куда легче и четче: “beer pocket, shampagne taste”.

Вот почему у наших хрущевок, трещащих по швам, припаркованы “ягуары”. Будучи неспособными перестроить здание, мы покупаем средство передвижения, которое будет компенсировать ощущение перманентного недостроя, царящего вокруг.

В последние годы в журналистской братии сформировалась прослойка так называемых экспертов, защищающих существующий порядок.

Мол, мы должны признать и принять этот порядок как данность, потому что во все времена из “новых русских” формировалась элита общества. И вот теперь, дескать, как раз и пришли такие времена...

Отличная стратегия, но не новая. В России с ролью главного придворного холуя “новых русских” чудесно справляется Никита Михалков, сравнивающий Путина с Николаем II.

Боже царя храни!

Защитить жировую прослойку, не допуская нового передела собственности, с которой плебс, по уверению политтехнологов, все равно не сможет сделать ничего толкового.

И вот, что досадно, будучи лживы во всем, в этом одном, они, чёрт побери, правы...

Лозунг “грабь награбленное” приведет к очередному кризису, потому что любая новая когорта дорвавшихся до ведерка черной икры, точно так же, как и нынешняя элита, не владеет рецептом модернизации страны.

Мы уже наблюдали это в 2004, когда политика миллионеров, свергнувших миллиардеров, не привела ни к чему...

Почему так произошло?

Для нового русского отличительной чертой является отсутствие веры в возможность долгосрочных инвестиций в собственной стране — будь-то вложения в основные фонды или собственные мозги.

Новые русские ничего не строят на своей земле. Речь не о стадионах. Строительство стадионов — феномен, не вписывающийся ни в какую концепцию. Новые русские не строят университетов и не приглашают профессоров Гарварда. Они строят стадионы, покупают игроков “Челси” и вкладывают в зарубежные университеты с громкими названиями.

Видимо, только детская страсть к футболу и гигантомания смогли побороть страх перед фундаментальным строительством на собственной земле.

За десятилетия морально-идеологического беспредела оба этих психологических типа — жирные и тощие коты — утратили глубину понимания того, зачем же все это нужно...

Но между ними, несмотря на множество сходств, все же есть разница. Вторые, в отличие от первых, не утратили предпринимательскую жилку.

Коротко говоря: их мания победила паранойю.

Ведь даже знаменитое Межигорье не принадлежит непосредственно президенту — им владеют подставные оффшорные фирмы. Янукович понимает — благополучие не вечно, и даже желание жить в роскоши не смогло преобладать над главным из комплексов — страхом.

“Под лежачий камень вода не течет” — гласит народная мудрость.

“Катящийся камень мхом не обрастает” — звучит тоже самое по-английски.

И этот, второй вариант, нравится куда больше, потому что он — с двойным дном.

Хорошо это или плохо для камня — обрастать мхом лежа на боку?

И если в случае с этим метафорическим камнем на тему прогресса можно философствовать сколько угодно, то в случае с капиталами и ресурсами для развития собственной страны ответ достаточно очевиден.

Страх экспроприации, иногда очевидный, иногда латентный, всегда основан на чем-то.

Большинство из нас, переживших, как минимум, один отъем собственности в начале 90-х, боится инвестировать в отечественную финансовую систему и, представилась бы ему такая возможность, вкладывал бы деньги в недвижимость за рубежом.

Отъем имущества в 1917 — для собственной семьи... Страх потери “домика” в Межигорье — для семьи Януковича.

Украина остается и, вероятно, навсегда останется сырьевой базой. Получателем же всех достижений станет новый оффшор, будь-то Кипр или Лазурный берег.

Однако в данном случае выражение “рыба гниет с головы” не совсем уместно. Ведь, как мы уже разобрались, разница между нами — только в одном...

У одного из этих новых русских, того, кто оказался последним звеном “пищевой цепочки”, напрочь отсутствует чувство собственности.

Ведь у нашего соотечественника нет ощущения, что то, что крадут у него перед носом, принадлежит ему. Принадлежит ему по праву, так же, как гражданин когда-то проданной русскими Аляски может теперь претендовать на долю от продажи полезных ископаемых, добываемых из недр его страны.

Поэтому словосочетание “новый русский” означает одно — человека, лишенного веры в любые институты, и не знающего значения слова “дом”.

Сегодня главная печаль новых русских — Кипр.

По стенам Фейсбука всю неделю текут слезы олигархов и их прислуги, с древнерусской тоской взирающих на то, как обрушилась мечта.

В пиратскую гавань попал метеорит.

Остров сокровищ засыпало пеплом.

И не стоило бы злорадствовать по поводу Кипра, если бы не горький плач по этому поводу прослойки пиарщиков, обслуживающих тех, кто вытащил все ресурсы из собственной страны.

Наши пираты плачут, потому что в их бегстве, как в бегстве любого настоящего, а не картинного разбойника, нет никакого геройства.

Может вы скажете, что автор — утопист, но есть одна старая идея, не дающая покоя.

Эта идея заключается в запрете репатриации, то есть вывода дивидендов всех крупных корпораций за пределы своей страны.

Потому что иначе все разговоры о “национализме” и “протекционизме” по отношению к своим предприятиям, как со стороны оппозиции, так и со стороны власти — полный блеф.

Наши бизнесмены и политики сетуют на слабость отечественной банковской системы и высокие кредитные ставки.

При этом главный ресурс экономики — миллиардные прибыли одних их крупнейших в мире сталепрокатчиков — вывозились на Кипр.

Вывозились и будут вывозиться. И не важно, будет ли это Кипр или другой остров...

Потому что, каким бы налогом ни обложили эти вклады там, это не сравнится с отъемом 100 процентов вкладов, которые пережила наша страна в 91-ом.

И именно поэтому все мы, боясь оставлять деньги в своей стране, сознательно или несознательно — новые русские.

Разница лишь в толщине кошелька.

Напомним, что начиная с 1990 года, по статистике неправительственной организации Tax Justice Network, из украинской экономики в оффшоры выведено $167 миллиардов. Украина в рейтинге “утекающих” капиталов находится на девятом месте в мире.

На втором месте — Россия, из которой с 1990 года ушло около триллиона долларов.

Примерно такая сумма понадобилась Западной Германии, чтобы восстановить разрушенную за годы советской оккупации свою восточную половину. Столько же, по оценкам аналитиков, понадобится Южной Корее на восстановление экономики КНДР, когда там, наконец, падет диктаторский режим.

Алексей БОБРОВНИКОВ, журналист, главный редактор “Чтиво.орг”