Между прошлым и будущим

Министр образования Украины Дмитрий Табачник сообщил, что в рамках программы сотрудничества в сфере науки и образования между Украиной и Россией достигнута договоренность о создании рабочей группы ученых двух стран, которые подготовят единое учебное пособие для преподавателей истории России и Украины. Данное намерение вызвало весьма неоднозначные комментарии политиков и ученых-историков.

В связи с этим “Зеркало недели” сочла интересным обратиться к примеру стран, уже участвовавших в реализации подобных совместных проектов. Большой опыт в этой сфере, в том числе по созданию межгосударственных школьных пособий и книг, накоплен в Германии. Координатор проектов Институт имени Георга Экерта (Georg-Eckert-Institut fьr Internationale Schulbuchforschung).

Свои вопросы “Зеркало недели” адресовало ведущему специалисту, активисту процесса написания “би-исторических” пособий и учебников Роберту Майeру, руководителю научного отдела института. Он объясняет, что нужно для успешной кооперации и почему совместные издания должны быть результатом детальных переговоров, а не полем для споров об исторической правде.

— Господин Майер, вы уже 17 лет занимаетесь реализацией гуманитарных германо-французских, польских… и, наконец, российских проектов. Новость последних дней: Украина и Россия будут готовить пособие по истории для учителей. В Украине критики этого проекта считают, что данный методический материал может получиться необъективным, “пророссийским”, опасаются также, что в угоду политической конъюнктуре пособие будет сделано слишком быстро, а значит некачественно. Сколько времени надо, чтобы создать высокопрофессиональное историческое пособие или даже учебник?

— Думаю, совместные исторические публикации — это последний этап пути, который должны пройти вместе разные страны. Я не могу назвать конкретное время — с французами мы вели переговоры с пятидесятых годов прошлого века, а первый школьный учебник появился в 2006-м. Но дело не в том, что процесс должен быть непременно многолетним, а в том, что страны, которые сотрудничают, в конце концов должны прийти к неким общим ценностям, взглядам, критериям. Ученые же только согласуют свои позиции, выбирают единый методологический подход к истории. Кроме того, важнейшая цель — формирование гражданского общества, хотя и критически настроенного, но предельно толерантного, в том числе в сфере исторических истин.

— Но у России и Украины, которые еще недавно были в составе единого государства, множество разногласий…

— По-моему, самое важное — перестать оперировать категориями национальных государств, национальных интересов. После очень серьезных переговоров с французами практически не осталось принципиальных разногласий в трактовках нашего исторического прошлого. Но за этим стоит многолетний процесс. Что касается сроков реализации проекта, могу сказать: только после того как две страны разрешили свои исторические противоречия, отказались от претензий и рассеяли недоразумения, можно приступать к созданию методического пособия. В таком случае за два года можно подготовить методический материал, что будет использоваться учителями в дополнение к существующему. Потом можно идти и к совместной книге. Учебные материалы не должны быть чем-то “чужим” для учителей и учеников, нужен общественный консенсус.

Пять лет назад я детально знакомился с украинскими учебниками истории и, должен сказать, они мне понравились и показались корректными в научно-историческом плане. Поэтому думаю, что ваше сотрудничество с другими странами, в том числе с Россией, может быть вполне успешным. Главное — не спешить, а договариваться по всему спектру проблем.

— Но в Украине многие считают, что за счет тенденциозного подбора историков, задействованных в проекте, министерство образования поведет процесс в выгодном ему направлении. У вас были такие проблемы, например с Францией?

— Когда наш институт только приступал к подготовке совместных проектов, мы сразу приняли неписаное правило: участвуют в работах только те историки, выбор которых не спровоцирует негативную реакцию другой стороны. Выпускались книги двумя частными издательствами, германским и французским.

И все же проблемы были. Прежде всего потому, что первая книга обращена была к истории с 1945 года по настоящее время. Вторая, вышедшая двумя годами позднее, касалась исторического периода, начало которого обозначено Венским конгрессом 1815 года. В начале следующего года выйдет третий учебник и наш проект будет полностью покрывать всю историю франко-германских отношений. В Германии государство не может приказать школам использовать те или иные учебники, и пока наши совместные издания популярны в основном в тех регионах Германии, которые географически ближе к Франции. Но я думаю, что мы идем в правильном направлении.

— А как с Польшей? Вы планируете совместный учебник по истории, но, в отличие от Франции, с вашими восточными соседями споры наверняка не закончены...

— Наше сотрудничество с Польшей идет уже почти 40 лет. Только с Францией оно еще многолетней и теснее. Уже в 2001 году вышло польско-германское пособие для учителей. Сейчас мы дошли до важного момента: будет создана совместная комиссия, и в 2013 году выйдет учебник по истории, потом еще два. В этот раз мы начнем с античного периода и затем двинемся вперед. Под спорными вопросами вы, наверное, подразумеваете изгнание этнических немцев из Польши после Второй мировой войны и то, как оценивать этот процесс на фоне признанных международным сообществом преступлений немецких нацистов. Да, германские и польские политики или другие деятели иногда очень эмоционально спорят по этому поводу. Но в научно-исторической сфере разногласий после долгих переговоров практически не осталось. Сегодня Германия и Польша — союзники, члены ЕС, оба государства придерживаются одного вектора развития. А это очень важно, поскольку понимание прошлого на самом деле зависит и от сегодняшних реалий и замыслов. Или, если хотите, наука история — вечная пленница сиюминутного.

— Ваш институт участвует в реализации совместных проектов с Россией. Как они начались и как продвигаются?

— Наша работа с Россией началась при первой же возможности, еще в советские времена. Это было не просто, потому что мы не могли договориться не только об интерпретации исторических фактов, но и о фактах как таковых. Мы утверждали, например, что существовал секретный протокол в договоре между Гитлером и Сталиным, а ученые из Москвы это отрицали. Оттого вначале разговоры велись больше на темы географии — там меньше поводов для споров. С 1994 года мы ведем переговоры на официальном уровне, хотя надо сказать, что они иногда прерывались, а иногда шли весьма интенсивно. Так что опыт неоднозначный. Определенные проблемы возникли из-за смены нашего российского партнера. Много лет им был московский институт, сейчас партнером стал институт из Волгограда. Всегда легче работать, если есть стабильность.

— За последние 20 лет в России многое изменилось, в том числе в высших эшелонах власти. Влияло ли это на вашу работу?

— Да. Надо сказать, работать совместно становится все сложнее. У меня сложилось впечатление, что в российских научных и политических верхах нет большого желания углублять наше сотрудничество. В России, на мой взгляд, происходит “идеологическое похолодание”, возрождение стереотипов советских времен. Но никто и не ожидал, что наш совместный путь будет простым. К тому же были в последние время и успехи. Например нам удалось издать солидную книгу с описанием разных исторических источников по Германии, которая дает российским учителям возможность открывать новые идеи, используя материалы, которые иначе, может быть, до них и не дошли бы. Этой книгой могут пользоваться также ученики, особенно интересующиеся историческими вопросами.

— Трудно представить, что такие страны как Германия и Россия, со столь тяжелым общим историческим прошлым, могут сотрудничать в сфере создания книг для учителей и школьников.

— Трудно, но это не может нас останавливать. Еще раз важно подчеркнуть, что спорам о подлинности исторических фактов, их понимании и значении не место в школьных учебниках. Они должны вестись раньше, на этапе создания книг. Но даже когда историки двух стран договорятся, нужно уделять внимание альтернативным мнениям. Мы не хотим единомыслия всех школьников Европы. Напротив, наша задача — научить детей думать и спрашивать, отталкиваясь от максимально объективных, умных, корректных книг по истории.

— Ваш институт финансируется и правительством Германии, и 16 федеральными землями. При сотрудничестве с другими странами Германия оплачивает только свои затраты или помогает и другим странам?

— Каждое государство само должно оплачивать свои расходы, хотя мы учитываем и общую экономическую ситуацию в странах, участвующих в наших проектах. Думаю, что в коллективных проектах важно соблюдать экономическое равноправие. Иначе кто-то может почувствовать себя ущемленным. Кстати, проблема равноправия касается не только финансовой стороны партнерства. С поляками, например, мы часто вели переговоры на немецком языке. Просто потому, что многие польские эксперты по Германии прекрасно владеют языком. Но это никогда не должно быть само собой разумеющимся, здесь надо тонко чувствовать ситуацию. И вообще, разговоры о сложном совместном прошлом надо вести глядя друг другу в глаза — непременно на одном уровне, на равных.

— Может быть, Германии легче сотрудничать с другими странами, потому что катастрофа Второй мировой войны и преступления гитлеровцев признаны всеми, в том числе немцами? С другой стороны, многие страны и не пытаются оценить свои исторические прегрешения объективно…

— Я бы не сказал, что нам просто. Но это правда, что Германия осудила ошибки своего прошлого. Большой плюс совместных пособий и учебников состоит в том, что создавать неправдоподобные легенды и исторические фальсификации почти невозможно — ведь именно факты образуют рамки. А как раз исторические легенды часто используются радикальными политическими силами для своей пропаганды.

— Как конкретно выглядит учебник по истории, созданий двумя странами?

— Текст выходит один. Слева “их” правда, а справа — “наша” — такого мы не делаем. Кроме этого, конечно, пытаемся соблюдать новейшие стандарты и, там где это важно, даем альтернативные мнения. Мы ведем переговоры и создаем комиссию, которая решает все принципиальные вопросы, так же поступает страна-партнер.

— Если странам бывшего Советского Союза вместе работать над учебными материалами, всегда будет проблема разных взглядов на советское время. Как с этим быть?

— Но это как раз интересно. В определенных случаях совместная книга представляла бы и советскую точку зрения, важно только, чтобы все понимали: это описания с позиций прошлого, на которое страны сегодня смотрят другими глазами — если они это делают. Представление различных точек зрения — важнейшая часть нашей парадигмы. Что касается неизбежных разногласий, еще раз повторю, как это ни банально: путь к согласованным решениям один — переговоры.

Никита АФАНАСЬЕВ