Легко ли России расстаться с Европой

С формальной точки зрения заявление министра иностранных дел России Сергея Лаврова, что Москва готова к прекращению отношений с Европейским союзом, не содержит в себе ничего сенсационного. Любое суверенное государство готово к разрыву с другим государством, если этого потребуют его базовые интересы и ценности, и ничего в этом трагического нет. Тем более что дипломатическая практика знает такие категории, как “понижение уровня отношений”, и даже закрытие представительств России в Брюсселе и Еврокомиссии в Москве не приведет к остановке торговых или инвестиционных связей — договоры должны соблюдаться.

Даже политические последствия такого радикального решения достаточно легко просчитываются и не выглядят устрашающими.

Сломка системы ценностей

Однако реакция на слова Сергея Лаврова внутри России позволяет заметить, что в данном случае вопрос о формальном состоянии отношений с внешним партнером имеет гораздо более солидное значение, чем можно предположить на основе простой оценки рисков и приобретений.

Видимо, сейчас российское государство подошло к важному для его развития в международной политике рубежу, преодолеть который — это значит сломать целую систему ценностей и представлений, не говоря уже о сложившихся и, в принципе, вполне комфортных внешнеполитических практиках. От этого решительного шага еще можно отказаться, но здесь в реальности достаточно мало зависит от наших партнеров в Европе. Они действуют в рамках собственного развития, и до российских переживаний им, в принципе, не должно быть и нет никакого дела.

Странная промежуточная модель

И впереди именно неизвестность. Европа была с Россией всегда. Даже до своего появления как современного нам международного института. Со времен Петра Первого российский внешнеполитический интерес состоял в том, чтобы стать частью европейского баланса сил, а желательно в нем и доминировать.

В середине XVII в. Россия не принимала участия в создании европейской системы общих правил и норм межгосударственных отношений. Она оказалась слишком велика для того, чтобы быть просто включенной в эту систему, как это произошло со странами Восточной Европы. В середине XX в. европейский баланс приобрел форму интеграции, на основе которой вырос Европейский союз. Сейчас Европа — это именно Европейский союз как институциональное выражение уникального способа взаимодействия между ее государствами.

Сделать Россию частью ЕС так же невозможно — она должна была бы занимать там слишком большое место для того, чтобы вся конструкция оставалась устойчивой. Последние 15 лет отношения развивались именно на основе понимания этого. Но альтернативное решение тоже придумать невозможно — Россия не дотягивает до масштабов США, Китая или даже Индии, чтобы быть автономным внешним партнером. Возникла весьма странная и явно промежуточная модель отношений. Со стороны ЕС она подразумевала включение России в собственное этическое пространство.

Экзистенциальный выбор России