Куда исчезли кровосиси

Когда-то о движении FEMEN говорила вся страна. Одни с восторгом, другие с ненавистью или недоумением.

Акции девушек, которые изображали под Кабмином “блуждающие кровосиси” (так они обстебали оговорку Николая Азарова, который пытался произнести на украинском языке фразу про “кровососов бюджетных средств”) мало кого оставляли равнодушными. Они кидались голой грудью на Владимира Путина и Ангелу Меркель, патриарха Кирилла и Сильвио Берлускони, превращая свои протесты в театрализованные представления. Например, явились в форме горничных под резиденцию экс-главы МВФ Доминика Стросс-Кана в Париже. Чиновника, напомним, обвиняли в сексуальном домогательстве к прислуге отеля “Софитель”.

В последние несколько лет “секс-диверсантки” исчезли из поля зрения прессы: Саша Шевченко вышла замуж за фотографа и мирно живет в Париже, отойдя от дел. Там же обитают Оксана Шачко и Инна Шевченко. Оксана пишет феминистические картины и устраивает персональные выставки, а Инна продолжает развивать FEMEN за рубежом. Сегодня у движения есть отделения в Швеции, Германии, Франции, Испании, Канаде и США.

Анна Гуцол, четвертая из костяка активисток тоже долгое время провела вне Украины. Жила во Франции и Швейцарии, и единственная в апреле 2014 года вернулась в Киев.

Сегодня она занимается пиаром. И не исключает, что уже в скором времени создаст свою политическую партию. 

“Нас приписывали и Рабиновичу, и Ватикану”

Анна назначает мне встречу в PR-баре — небольшом уютном заведении на Подоле, которое создали ее друзья.   

Анна Гуцол единственная из костяка FEMEN вернулась в Украину. Фото Анастасия Рафал, “Страна”

— Так все-таки, куда исчезли FEMEN? Вы длительное время выступали против Януковича, но накануне Майдана исчезли. 

— Конечно. Мы перебрались в Европу. Притом вынужденно. Сначала, летом 2013 года, избили нашего друга, и сказали, что нас ждет та же участь. Потом 27 июля в день Крещения Руси было сделано все, чтобы мы не провели акцию. Утром напали на меня в подъезде, украли мою собаку. Потом девочек похитили возле дома вместе с фотокорреспондентом New-York Times. Вечером мы нашли их в милиции. Их отпустили только когда уехал патриарх Кирилл. Тогда же вечером снова напали на меня. Мы думали, это связано с приездом Кирилла. Потому что прежде такого не было: ну двое суток, ну 15, ну штраф… Но на этом ничего не закончилось. Мы понимали, что начинает происходить что-то нехорошее. Появились методы работы, которых раньше не было. Наконец, в наш офис на Михайловской пришла с обыском милиция. Я помню, как они вальяжно ходили, и прощупывали потолки (они у нас навесные). И потом — раз: ”ой, тут что-то есть”. И начинают доставать оружие. Я была в шоке! В итоге, у нас нашли гранату с портретами патриарха Кирилла и Путина в прицеле. Якобы мы готовили на них покушение. В итоге, меня, Сашу Шевченко и Яну Жданову забрали в милицию. Мы уже готовы были сидеть. Но ближе к ночи нас отпустили, и сказали прийти послезавтра на допрос. На допрос мы не пришли. Нам позвонили из посольства Франции. И сказали, мы быстро собрались и улетели. 

— А почему вам позвонили из посольства? У вас были дружеские отношения? 

— Я уже не помню, как это было. Мы не были знакомы. Саше Шевченко кто-то позвонил. Сказали, что они услышали о том, что с нами происходит. Потому что мы подавали документы в посольство накануне, и ждали, пока нам дадут визы. И вот нам сказали: “быстро берите паспорта и приходите”. Мы за час получили визы и уехали. Саша, Яна и Оксана первыми улетали, в Париж. Я в Венецию полетела, потому что у нас должен был вскоре состояться показ фильма “Украина — не бордель”. 

— Кто вам дал деньги на перелет и на проживание за рубежом? 

— Билеты мы купили за свои деньги. И на период революции мы все уже были в статусе политических беженцев. Без документов, без ничего, девочки в Париже, а я в Швейцарии — потому что у меня сестра живет в Швейцарии. Одно время мне даже пришлось пожить в лагере для беженцев, но это уже такое... 

— Мне приходилось слышать версию, что FEMEN покинули Украину потому что получили крупную сумму денег от Януковича. Мол, возьмите — и исчезните. 

— Нет, нам просто от Януковича дали в дюндель (смеется).

— Но ведь в любом случае на акции нужны деньги.

— Конечно, нужны. Когда мы получили международную популярность, мы начали собирать пожертвования. Плюс еще в самом начале у нас были попечители из-за рубежа, которые нам просто присылали деньги — вот, мол, делайте что хотите, потому что вы клевые. 

— В числе ваших попечителей называли Джеда Сандена (основатель и экс-владелец медиа-холдинга ”KP Mediа” — Авт.)

— Он, наверное, всю жизнь будет жалеть, что давал нам деньги (смеется). После того, как мы становились все более радикальными, он сказал: ”извините, я не могу вас больше поддерживать”. Но поначалу он помогал. Он входил в сотав попечителей. Он бедный потом долго не мог отмыться. Ему часто звонили, задавали вопросы. 

— Говорили, что к вашему финансированию имеет отношение продюсер группы Prodigy. 

— DJ Hell. Но вообще, нас приписывали и Ватикану — потому что мы нападали на патриарха Кирилла, и Рабиновичу — потому что на него работал какой-то мужик по фамилии Гуцол. Историй было много. Но нам, если честно, очень тяжко было, потому что девочек увольняли с работы за участие в акциях. А тем, кто работал, приходилось отдавать всю зарплату, чтобы движение функционировало. Но еще нам удалось наладить хорошую систему пожертвований. Например, когда нашу активистку арестовали в Тунисе за топлесс-фотографию, и дали ей два года тюрьмы, — мы организовали большую кампанию, люди по всей Европе выходили в поддержку Амины, жертвовали деньги. Скажем, на нашей Facebook странице 195 тысяч человек. Мы давали клич, и все эти люди, кто чем мог, помогал. Мы тогда за неделю могли собирать по 3-5 тысяч евро. И это позволило нам полететь в Тунис, провести протест, переслать деньги знакомым, чтобы те могли принести девочкам еды, потому что их арестовали. То есть, затраты на протест минимальные, но очень дорого стоят перелеты. И мы понимали, что в Тунис надо отправлять девочек не из Украины, потому не пойдет МЗС Украины за нас горой. Поэтому мы отправили двух гражданок Франции и Германии.

DJ Hell на вечеринке Femen. Фото Wikipedia.

— А где вы их находили? 

— Они сами нас находили. Когда в Украине на нас усилилось давление, у нас стало меньше украинских активисток, но появилось много активисток в других странах.  Еще в 2012 году на нас вышли французские активистки. Почему у нас офис в Париже? Кстати, все думают: ”боже, это же сумасшедшие деньги”. Но на самом деле, это сквот. Во Франции есть норма, согласно которой, если ты общественная или арт-деятельная организация, то ты можешь занять заброшенное здание, и оплачивать только коммуникации. А мебель мы доставали на мусорках.

— Но вы же платили девочкам за акции?

— Нет, девочкам за акции мы не платили. Но уже потом, когда у нас появились возможности, Саша Шевченко, Инна, Оксана, я — мы всецело 24 часа в сутки занимались FEMEN, и у нас была зарплата.

— Какая?

— Небольшая. Что-то в районе 5 тысяч гривен. Просто чтобы заплатить за квартиру, и не ходить на работу. Потому что работать было нереально. Было сильное давление. И многие девочки уходили, потому что были проблемы на работе. Или в университете. У нас изначально было 200-300 человек активисток. Когда мы перешли к акциям топлесс, — осталось 20. А репрессии еще больше людей отсеяли. Например, девчонок, которые учились в “кульке” (Университет культуры — Авт.) СБУшники вызывали на беседу через проректора. Спрашивали, чем вы занимаетесь, какие у вас планы, кто такая Аня Гуцол, кто за вами стоит? Мы поэтому и решили провести протест под стенами СБУ. Хотя ко мне приезжали домой, и угрожали, что всем участницам поломают ноги. 

Акция под стенами СБУ, 2010 год. Фото h.ua.  

“Они кричали: не дай этой сумасшедшей раздеться”

— А как вы вообще пришли к идее топлесс-протестов на политическую тематику?

— Поначалу мы устраивали безобидные протесты с шариками против секс-индустрии.

— Вы получили под это какой-то европейский грант?

 — Нет, это мы сами сумасшедшие вкладывали в это свои деньги. Я работала тогда в шоу-бизнесе, девочки — кто где. Много было студентов. Это люди, которые ищут себя, у которых есть свободное время. Я сколько себя помню, я постоянно искала, что бы такого сделать, чтобы на женские проблемы обращали внимание, потому что этот вопрос обсуждался лишь в очень узком академическом круг.

— Почему вас так волновал этот вопрос? Вас когда-нибудь ограничивали потому что в женщина? 

— Постоянно. Я когда-то работала в молодом коллективе — я и еще двое мальчишек. Я работала в два раза больше, потому что я женщина. А еще я должна была приносить всем чай. “Потому что ты же девочка”. Меня это всегда возмущало. У нас вообще патриархальное общество. Моя мама, например, постоянно переживает, что мне 32 года, и я не замужем. Приходить и рассказывать, чего я добилась, — это не интересно. “Когда выйдешь замуж?”, — вот все, что их интересует. И вот, работая в шоу бизнесе, я обратила внимание, что, условно говоря, цвет трусов Тины Кароль интересует людей куда больше, чем круглый стол на какую-нибудь важную тему. И я поняла, что надо за счет шоу привлекать внимание людей к важным общественным проблемам.

— Но потом вы переключились на политику. 

— Когда начались выборы 2010 года, к нам поступила информация, что скупают голоса студентов, и мы решили провести протест против подкупа голосов. Но так как в Днепропетровск у нас не было денег поехать, мы решили поехать на участок, где будет голосовать Янукович, понимая, что там будет пул прессы. И вот мы выскакиваем — у нас еще были парни в поддержке, но они зассали, увидели кучу охрану и отказались идти. А мы пошли. Но охрана нас быстро вытолкала на улицу. Мы уже оделись, идем себе спокойно, и тут подъезжает машина милиции и нас пакуют. Помню, одна девочка мне рассказывала: “я такая бегу, бегу, и вдруг понимаю, что я бегу уже в воздухе”. В общем, у них была паника: “кто вы такие? Кто вам заплатил? Кто вам сказал это сделать?” Тогда мы начали понимать, что мы влезли куда-то, куда нельзя. То есть, если женщина вмешивается вот в эту мужскую сферу, то у нее начинаются проблемы. А если она делает это топлесс, — то это для них такое унижение… Я помню, когда мы пришли под Кабмин Азарова требовать “женщинам — портфель” (Азаров накануне заявил, что реформы — не женское дело — Прим.Ред.), я впервые в жизни увидела кордон милиции, который полностью перекрывал подход к зданию. Потому что раньше во время протестов милиция нас охраняла. И вот я говорю: “Инка, давай мы будем их отвлекать, а ты беги в ту сторону, и на ходу раздевайся”. Они там чуть не уписались от ужаса, увидев, что Инна пошла раздеваться. Они кричали “не дай этой сумасшедшей раздеться”. Вот тогда мы поняли, что кажется нащупали тактику. Словом, FEMEN не были бы топлесс, если бы не давление Януковича (смеется).

— Вы вернулись в Киев после революции?

— Да, я вернулась в апреле 2014 года. Как раз когда Януковича выгнали из Киева.

— Почему вы не возобновили акции?

— Долгое время было непонятно, что за ситуация в стране. Националистические структуры разростались, непонятно было, что представляет из себя милиция, что с безопасностью в целом. И если честно, то и активисток осталось минимум. Вот, собственно, мы все тут — 5 человек. Мы пытались сделать акцию в поддержку законопроекта об изменении трудового кодекса, но нас буквально за секунду смела милиция. Тогда еще под Верховной Радой стояли менты, они передали нас полицейским. То есть, методы работы не изменились. До суда, правда, не дошло. Они нас просто отпустили. И вот мы пока думаем, стоит ли нам активизироваться? Я не вижу пока сильной необходимости FEMEN в украинском обществе. Тем более, в условиях войны. Женские вопросы сейчас на десятом месте. 

По словам Анны Гуцол, активы FEMEN сильно поредели. Фото Анастасия Рафал, “Страна”

— Но и раньше ваши акции далеко не всегда касались женских вопросов, а часто поводом для них были общеполитические проблемы. И сейчас их в стране явно не меньше, чем раньше.

— Тут вопрос: “зачем?”. Если начинать, — то надо брать и работать:  как организовать, как вывести, как проскочить, люди, суды, аресты... Это очень тяжелый труд. Если честно, я сейчас больше вижу другой формат: у меня есть в планах перейти в более конструктивное русло. Скажем, создать политическую женскую партию. Но это уже будет не под брендом FEMEN. Сейчас многие женщины, которым по 28-35 лет, которые уже состоялись, они хотят двигаться дальше, и они видят, что их нет в политике. Тем более, что у нас сейчас сумасшедшее не голосование за женщин. Думаете, почему Тимошенко проиграла Януковичу? Потому что она женщина.

— А может, потому что она в тот момент была у власти и от нее сильно устали? 

— Для меня показательно было, когда я во Львове ехала с таксистом, и он мне рассказывал, что Янукович — такой-сякой. “А чего ж вы, — спрашиваю, — за Тимошенко не голосовали?”. А он отвечает: “я вам скажу так: пи@да — не газда”. Я обалдела.   

— Вас не приглашали в какой-то из списков? Смотрите, сколько у нас сейчас молодых депутатов. 

— Вряд ли кто-то возьмет меня. Моя репутация многих людей смущает. Когда меня с кем-то знакомят, некоторые даже боятся пожать руку. 

— Летом много говорили о том, что осенью возможны внеочередные выборы в парламент. Вы готовы бы были прямо сейчас включиться в борьбу? 

— Мои источники говорят, что выборы будут весной. Успеем ли? Боюсь, нет. Регистрация — это очень долгий и дорогостоящий протест. Я думаю, что мы года три будем копить силы. Вообще-то мне хотелось бы сразу в Европарламент (смеется), но можно начать и с Украины. 

“В либеральной Франции они не чувствовали себя вольготно”

А тем временем, у Инны Шевченко, два года назад начались проблемы уже и за границей. Во Франции девушек таскали по судам, закрыли страницу в ”Фейсбуке” и выселили из офиса в здании водоочистительного завода, которое они, как выяснилось, занимали незаконно. Это, видимо, тот самый сквот... Более того, активисткам выставили счет за электричество более чем на 7 тысяч евро.

Особенно французскую общественность потряс инцидент в соборе Парижской Богоматери. В феврале 2013 года девушки полуобнаженном виде выкрикивали там лозунги против Папы Римского, и лупили по колоколам. В итоге, их и судили за... порчу колокола.

Активистки отметились рядом скандальных акций: протестовали с головой грудью в церкви Сан-Мадлен в Париже, искромсали восковую фигуру Путина в парижском музее, вступили в конфликт с крайне правыми силами, выступающими против однополых браков. Девушек даже побили за то, что они поддерживали геев — как всегда, топлесс.  

В сетях даже поднимался вопрос, насколько оправдано им дали убежище. Возможно, поэтому в последнее время активность секс-диверсанток немного пошла на спад. 

“В либеральной Франции они уже не чувствуют себя так вольготно, как в Украине. Здесь запрещено появляться в общественных местах с обнаженной грудью, это считается хулиганством и карается штрафом до 15 тысяч евро. Раньше такого себе тут никто не позволял, это шок для французов и им уже надоели выходки FEMEN, — рассказывал в 2014 году в интервью газете “Вести” французский предприниматель Омар Арфуш. — Была петиция с призывом не покупать марки с изображением Инны Шевченко, которые вышли в прошлом году, эскиз которых выбрал президент Олланд”.

Отметим, что и в Украине их европейские акции против католиков, Папы Римского и христианских догматов вызывали у многих возмущение. Например, акция FEMEN в ноябре 2011 года в Ватикане вызвала шквал негативных комментариев украинцев на тему “хватит позорить Украину”. В этом плане их решение ограничить свою активность в нашей стране после Майдана выглядит довольно разумным. На фоне роста право-консервативных и националистических настроений в обществе, их эпатаж могли понять не совсем правильно. 

В последнее время девушки пытаются сыграть на волне антимусульманских настроений. Напомним, французы давно недовольны засильем мигрантов и напуганы серией терактов. 

Так, они попытались сорвать лекцию богослова Тарика Рамадана во французском Ле Бурже. Четыре активистки зашли на мероприятие, укутанные с головы до пят в классическую исламскую одежду, после чего выскочили на сцену и обнажились прямо перед ученым. “Аллах — не политик”, — гласили надписи на их телах. 

“FEMEN выступает против визитов проповедников-фундаменталистов, которые под эгидой “Братьев мусульман” политизируют мусульман во Франции. Политический ислам — это тоталитаризм и лицо фашизма, — заявили девушки на своем сайте. 

Кроме того, на странице Инны можно найти много историй об активистках движения с мусульманскими корнями. Например, некой Мериам Абиди, родом из Туниса, которая стала “жертвой насилия и изнасилования, инициированного религиозными моралистами”, после чего сбежала в Париж и присоединилась к движению FEMEN”.

“За FEMEN стоял мужчина”

Между тем, в европейских СМИ отношение к акционисткам неоднозначное.

“Неудобную правду о движении рассказала Китти Грин, 28-летняя австралийка, которая постепенно вошла в доверие к участницам Femen, прожила с ними год в квартире в одном из разрушающихся домов, — писала еще в 2013 году итальянская газета La Repubblica. — Китти следовала за активистками повсюду: на акциях протеста, на судах и арестах, в Риме она сама оказалась в наручниках. Когда телекамера Грин перестала вызывать беспокойство у активисток, стало понятно, что в их жизни существует мужчина. Сначала Виктор появлялся только в Skype: он раздавал указания. Но потом Виктор Святский, идеолог Femen, отец поп-феминизма на Востоке, сказал непосредственно на камеру: “Мужчины делают все ради секса: я создал группу, чтобы иметь женщин”. Оказалось, что так называемые феминистки сами являются жертвами, как и все остальные. Они фыркают в ответ на распоряжения Виктора, но подчиняются ему, как жертвы стокгольмского синдрома. Потому что считают: “Если бы за нами не стоял мужчина, нас бы не было”.  

На вопрос о роли Виктора Анна Гуцол сказала “Стране” так: “да. Виктор наш друг. Это как раз тот человек, которого побили. Но говорить о том, что он придумал FEMEN... Мы коллективно принимали решения, и многое пришло в голову уже в процессе практики. А Виктор нам периодически помогал. Он очень хороший технолог”.

Анастасия РАФАЛ