Кто заказал переворот в Киргизии

Переворот в Киргизии ознаменовал новую фазу передела сфер влияния в регионе. При пессимистическом сценарии в ближайшее время война из Афганистана может перекочевать в Ферганскую долину

“Бакиев всем надоел”

“Бакиев всем надоел”, — так прокомментировал свержение президента Киргизской Республики один из западных дипломатов в личной беседе с автором этих строк. Действительно, политика Курманбека Бакиева, особенно в последние годы, не вызывала оптимизма не только в мировых столицах, но и в самом Бишкеке.

Эксперты называют несколько основных ошибок Бакиева, которые привели к падению его власти и кровавым событиям в главном городе страны. Во-первых, президент отказался от учета интересов разных джузов, отдал правление финансовыми потоками и экономикой в целом своим родственникам, окончательно выдавил оппозицию из схем принятия политико-экономических решений. Курманбек Бакиев инициировал конституционную реформу, которая должна была не только гарантировать переход власти к его сыну Максиму Бакиеву (1977 г. р.), но и переформатировать политическую систему страны на основе “традиционных форм национальной киргизской демократии”.

Еще одной особенностью режима Бакиева было его сотрудничество с криминальными группировками, контролирующими транзитные пути в стране и наркотрафик. Эта криминализация сказывалась и на внешнем имидже Бишкека.

Бакиев возомнил себя крупным региональным лидером, которому мировые игроки многим обязаны. Балансирование на противоречиях Китая, США и России в республиках Центральной Азии превратилось в неприкрытый торг за лояльность. В этом торге бывшее руководство Киргизии явно переоценило свое значение. В конце 2009 года стало ясно, что Бишкек намерен держать в подвешенном состоянии статус военных баз США в Манасе и России в Канте, время от времени инициируя решения парламента о выводе иностранных войск. Также Бакиев, стремясь снизить влияние РФ на Киргизию, а попутно выбить дополнительные кредиты под заверения в лояльности, заявил о желании заменить РФ в ряде ключевых проектов (в частности, Камбаратинской ГЭС-1 и модернизации Бишкекской ТЭЦ) Китаем. Свою лепту вносил и Казахстан, бизнес которого фактически захватывал киргизские рынки. Показательно, что зона отдыха и сфера услуг вокруг озера Иссык-Куль почти полностью принадлежит казахам.

Все это привело к росту недовольства такой многовекторностью Бакиева. Этим можно объяснить оперативное признание Москвой, Вашингтоном и Пекином временного правительства Розы Отунбаевой.

Интересы внерегиональных игроков

Сразу после прихода к власти временного правительства Киргизии в мировых СМИ начали появляться материалы о том, что за оппозицией стоит Москва, заинтересованная в усилении своих позиций в регионе и противодействии США и Китаю. Отправка десантников в Кант, резкие высказывания в адрес Бакиева и быстрое признание новой власти свидетельствуют в пользу этой версии. Особенно если учесть, что переворот произошел накануне саммита по СНВ (стратегическим наступательным вооружениям) — в качестве “подарка” руководству США.

Для России важно, чтобы Бишкек сохранил курс на углубленное сотрудничество с Москвой в военно-политической и экономической сферах. В 2009 году товарооборот России и Киргизии составил $1,3 млрд. Крупные проекты в республике есть у российских энергетиков и “Газпром нефти”. Россия владеет пакетами акций нескольких оборонных предприятий страны. Два государства совместно управляют Кара-Балтинским горнорудным комбинатом, специализирующимся на добыче и переработке ураносодержащих руд, молибдена, тория, серебра и золота.

Однако Киргизия куда более интересна России как форпост в Центральной Азии. На ее территории, как уже упоминалось, находится военная база российских ВВС в Канте. В военном плане она не может сравниться с американской, расположенной всего в 30 км — в Манасе. Но оттуда россияне имеют возможность осуществлять мониторинг деятельности войск США и союзников, а также требовать, чтобы планы и графики полетов с базы Манас в интересах безопасности согласовывались с российской стороной. Кремль мог бы использовать базу в Оше (Южная Киргизия), расположенную ближе к Таджикистану и Афганистану. Но предпочел Кант, — главным образом, по причине его близости к американской базе.

Кроме того, Москва заинтересована в снижении влияния Китая на ситуацию в регионе. Пекин активно вкладывает средства в инфраструктуру Киргизии и в некоторые стратегические объекты, например в электрораспределительные сети.

Надо отметить еще один фактор, который будет влиять на отношения новой власти в Бишкеке с Москвой, — это рост националистических и русофобских настроений среди восставших. Но впереди страну ожидает сложная президентская кампания. Россия будет мотивировать новую власть, решая экономические проблемы, оставшиеся от предыдущей. Со временем, когда митинговые страсти улягутся, можно будет вернуться к проблеме Манаса и китайским инвестициям. Сейчас для Кремля важно закрепить свое влияние в новой власти, способствовать назначению на ключевые посты в силовых структурах и экономическом блоке правительства лояльных к РФ политиков.

Интересы США в Киргизии ограничиваются военно-политическим присутствием. Если в 2005 году они активно влияли на формирование оппозиционных сетей, поддерживали антиакаевские инициативы, то в 2010-м присутствие США в контексте смены власти было незначительным.

Главная интрига ближайших лет будет сосредоточена вокруг сохранения военного присутствия США в регионе. России пока не удалось (и вряд ли в обозримой перспективе удастся) вытеснить американскую базу из Манаса. США пришли в центральноазиатские республики всерьез и надолго. Если русские рассматривают американских военных как временный контингент лишь в рамках проведения операции “Несокрушимая свобода” в Афганистане, то Соединенные Штаты придерживаются той точки зрения, что их база в Киргизии не является постоянной, но будет существовать, “пока это необходимо”. Характер переговоров главы Госдепартамента США Хиллари Клинтон с новым киргизским правительством свидетельствует, что американцы готовы ради этого на некоторые “встречные инициативы”. Власти Киргизии и сами заинтересованы в том, чтобы на ее территории располагались американские и союзные войска, обеспечивающие безопасность страны и региона. Но в то же время это означает, что угроза нестабильности будет и дальше нависать над страной в связи с позицией России по этому вопросу.

Интересы Запада в Центральной Азии определяются тремя важными для национальной безопасности США и ЕС факторами: борьбой за энергетические ресурсы Каспия и пути их поставок на мировые рынки; усилением позиций Китая (в качестве геополитического конкурента Запада) в регионе; решением афганской проблемы. Поэтому цена вопроса внерегионального лидерства в Центральной Азии растет с каждым годом.

Тем не менее, несмотря на все усилия, Соединенным Штатам удалось добиться здесь лишь ограниченных результатов, и они не достигли заметного усиления своего стратегического положения. Это привело к теоретическому поиску новых форматов американского влияния на центральноазиатские республики. В первую очередь речь идет о проекте “Большая Центральная Азия”, созданном профессором Фредериком Старом. Суть проекта — создать при помощи США, но без участия России и Китая, новую интеграционную зону в Центральной Азии, которая бы заменила ЕврАзЭС, ЕЭП и ШОС.

Евросоюз также активно ищет политические инструменты влияния на правящие элиты центральноазиатских государств. В 2007 году он принял новую стратегию партнерства со странами Центральной Азии. Под эту стратегию ЕС планирует выделить в ближайшие пять лет (до 2013 года) 750 млн. евро. В ее рамках впервые определены политические директивы для существенно более активной деятельности ЕС в этом регионе.

КНР выделила свыше $50 млрд. на продвижение альтернативных путей транспортировки нефти и газа из центральноазиатских республик. Китайский бизнес проникает на горизонтальный уровень многих стран региона, а политические контакты Пекина измеряются уже в категориях формирования прокитайских лобби в правительствах Таджикистана, Киргизии и Туркменистана. Если же говорить о роли Китая в событиях 7 апреля, то она также не основная. Пекин имеет влияние во всех политических силах страны. И независимо от того, кто станет новым главой Киргизской Республики, КНР получит свой кусок пирога.

Иная ситуация складывается у Казахстана, который не только имел тесные отношения с бывшей властью Киргизии, но даже выступил посредником в обеспечении безопасной эмиграции Бакиева из страны. В Астане делали ставку на совместный бизнес с президентской семьей, и слом системы принятия государственных решений может негативно сказаться на казахско-киргизских отношениях. Однако многие эксперты отмечают, что исхода казахского бизнеса из Кыргызстана не последует. Астана давно диверсифицировала свои экономические и политические риски. Кроме того, близость культур и языка делает Казахстан естественным региональным партнером Бишкека.

Вызовы геополитики

Последние события в Киргизии показывают, что главные вызовы глобальной безопасности в краткосрочной перспективе связаны с развитием ситуации в евразийском пространстве. Речь идет об обострении конкуренции внерегиональных игроков за влияние на Центральную Азию. США, ЕС, Россия и Китай приступили к основательному переделу сфер влияния в странах Центральной Азии. На данный момент между ними не существует определенных правил игры, предусматривающих неконфликтную конкуренцию. Это приводит к росту вызовов безопасности для региона в целом.

С одной стороны, вся эта геополитическая конкуренция открывает “окно возможностей” для данных стран по диверсификации собственных политических и экономических рисков, привлечения выгодных инвестиций. С другой, — центральноазиатские государства могут оказаться в политической и экономической зависимости от Пекина, Москвы или Вашингтона. А внешнеполитическая одновекторность или завышение собственной значимости в условиях Центральной Азии в ближайшее десятилетие недопустимы, иначе последует смена правящего режима. А может быть, еще хуже — гражданская война. В целом, в регионе повышается опасность распространения исламского экстремизма, размораживания тлеющих этнополитических и пограничных конфликтов. Примером последнего может стать сценарий силового противостояния между Узбекистаном, Таджикистаном и Киргизией из-за контроля над водными ресурсами. Речь идет в первую очередь о строительстве Рогунской ГЭС и Камбаратинской ГЭС-1, способных оказать негативное воздействие на поставки воды для нужд Узбекистана. Напряжение в отношениях этих государств уже достигло почти горячей фазы. Эксперты считают, что возможно вооруженное столкновение. Если это произойдет, в игру вступят афганские моджахеды, которые давно ищут способ перенести свою деятельность из бесперспективного Афганистана в Ферганскую долину. В результате получится горячая точка, тушить которую придется не только силами ОДКБ, но также НАТО и, вполне вероятно, Китая.

В целом, начало новой фазы передела сфер влияния в регионе между глобальными лидерами сопряжено с множеством рисков и вызовов. От способности мировых игроков выстроить правила игры в регионе будет зависеть не только политическая погода в государствах Центральной Азии, но и архитектура безопасности всей Евразии.

ВИТАЛИЙ КУЛИК, директор Центра исследований проблем гражданского общества