Кто и что мешает интеграции в Евразии

Казалось бы, выгоды от хозяйственной интеграции на постсоветском пространстве очевидны. Но пасьянс упорно не складывается. Хотя вроде бы у России, Казахстана и Беларуси все получалось вполне успешно. В Украине грядет смена власти, и нам важно знать, существует ли, открыт ли восточный путь для нашей страны? Лично автор — горячий сторонник создания восточноевропейского (евразийского) экономического, политического и военного блока. Другое дело, что на этом направлении начинают назревать проблемы — необязательно проистекающие из одного источника. Попытаемся разобраться, кто и что может помешать (и уже мешает) быстрому развитию восточного блока.

Внутренняя причина № 1

Под внутренними в данном случае понимаются проблемы, возникающие на постсоветском пространстве. И номер один среди них — Украина. Пять лет назад она была ключевым игроком в процессе интеграции. Сегодня, сохраняя свою ведущую роль, наша страна фактически превратилась в объект интеграции. Что это означает?

Прежде всего откровенный упадок государства в Украине лишает власть лидерства в тех или иных мировых хозяйственных процессах, которые протекают сквозь Украину и вовлекают те или иные сегменты ее экономики. Иными словами, экономические процессы становятся стихийными, а государство не способно быть ответственным переговорщиком. Кого оно представляет, на что в состоянии повлиять? Например, Лакшми Миттал покупает для своего украинского комбината собственный уголь в Казахстане. Так сказать, интегрировался в ЕЭП сам по себе.

Номинально какая-то власть есть даже в Сомали, но справиться с морским разбоем собственных граждан она не может. Более ощутимой является инфраструктура власти в Зимбабве — но там царит гиперинфляционный хаос. Поражен варварством Судан. Гангстерские группировки организовали государственный переворот в Гондурасе. К этим образцам, увы, стремится и наша нынешняя власть. Следующей власти необходимо будет долго восстанавливать к себе доверие, если, конечно, у нее будет такое желание и стремление превратиться в субъект по крайней мере региональных отношений.

Другая украинская проблема — правовой багаж потерянной эпохи им. Ющенко и Тимошенко. Украина, к сожалению, безо всякой ощутимой выгоды для себя (не произошло ни заметного снижения цен на импортную продукцию, ни оживления отечественного экспорта) вступила в ВТО. Впечатление такое, что Виктор Андреевич торопил этот процесс с единственной целью: с помощью этого членства создавать проблемы для России. Не получилось. А преграда остается — и буде следующая власть нацелена на восточную интеграцию, что-то надо будет решать с ВТО.

Не меньшую трудность представляет наличие между Украиной и США известной хартии. Не давая Киеву ничего взамен, этот документ делает страну абсолютно прозрачной для военных и разведывательных структур этой заокеанской державы. Выше мы упомянули о военном блоке — восточная интеграция теперь имеет и довольно весомый военный компонент — в форме ОДКБ и ШОС.

Наконец, нельзя забывать о тяжком эмоциональном грузе, основную ответственность за который несет “оранжевое” руководство Украины, фактически ставшее нерукоподаваемым в России, и не только там (вспомним, как в 2005 г. Сапармурат Ниязов выгонял украинских представителей). Чтобы возглавлять украинскую внешнюю политику после “оранжевых” (в статусе министра или другой должности), необходимо обладать ловкостью Мориса Талейрана, задумавшегося о том, что делать после краха Франции уже после триумфального для Наполеона Аустерлица...

Внутренняя причина № 2

Это Россия. Там объективно усиливается линия на экономический национализм, в связи с чем главный санитарный врач Онищенко превратился не просто в фигуру легендарную, а в определенный символ. Москву можно понять — имеют место попытки поднять собственное сельское хозяйство, обезопасить свой ВПК от проникновения вероятного противника (например, через украинские оборонные предприятия). Определенная часть российской политической элиты приобрела “местнические”, провинциальные представления о своей роли в международных отношениях и желает окончательно избавиться от “имперского бремени”. Да и конкурировать не хочется. Отсюда — эксцессы.

Чем объяснить мгновенно перерастающие в резонансные события технические разногласия с Беларусью, по сути единственным альтернативным транзитером российских энергоносителей в ЕС?

Невозможно согласиться с риторикой в духе “Беларусь паразитирует на российских ресурсах и рынках”. Конкурировать с Беларусью никто не мешает — и если “батька” смог сохранить и модернизировать промышленный сектор, то какие могут быть к нему вопросы?

Даже сегодня белорусская власть делает все возможное (и невозможное, если исходить из рыночной логики), чтобы конвейеры не останавливались. Все чаще не находя понимания в Кремле, Минск укрепляет свои и без того широкомасштабные отношения с Китаем, Ираном, неосоциалистическими странами Латинской Америки.

Начал диалог с ЕС и США — конечно, это многим не нравится, но кредиты МВФ предоставляются под более выгодный процент, чем предложила Россия (так было и два года назад — деньги дал Уго Чавес...). Что касается ресурсов, то ведь это то, что, собственно, и производит Россия. И условно льготную цену Беларусь получает за льготный транзит.

Хочется надеяться, что “эпоха недоумения” в отношениях Москвы и Минска в ближайшем будущем завершится. К сожалению, силы, вполне осмысленно толкающие Беларусь в удушливые объятия Запада, реально существуют, и, в отличие от президентства Путина, при нынешнем президентстве почувствовали как минимум, что руки связаны весьма несильно.

Причина номер три

Это — странные телодвижения в Средней Азии. Откровенно конфронтационную политику по отношению к России начал проводить Узбекистан, мотивируя свой курс сотрудничеством Москвы с соседями Ташкента в военной сфере и гидроэнергетике. Вот в этом случае и в самом деле есть смысл говорить о потребительском отношении к России — вероятно, угроза цветной революции в этой стране ликвидирована, и теперь Россией можно пренебречь.

21 августа Узбекистан и США подписали соглашение о военно-техническом сотрудничестве. Документ визирован руководителями военных ведомств двух стран. Это произошло в ходе визита в Ташкент главы центрального командования вооруженных сил США Дэвида Петрэуса. По официальной информации, во время встречи американского генерала с Исламом Каримовым обсуждались “перспективы узбекско-американских отношений и вопросы, представляющие взаимный интерес”.

В 2005 г. официальный Ташкент настоял на выдворении американской военной базы Ханабад. Такое решение было принято после того, как США раскритиковали руководство Узбекистана за жестокое подавление беспорядков в Андижане. Теперь американцы, вполне возможно, вернутся в Ханабад. Узбекистан, напомним, недавно отказался подписать соглашение о создании Коллективных сил оперативного развертывания (КСОР) на базе ОДКБ. В Ташкенте выдвинули ряд условий, касающихся использования “армии ОДКБ” (в частности, как сообщалось, узбекские власти потребовали вообще запретить применение КСОР в конфликтах между странами ОДКБ).

Позднее Узбекистан выступил против создания еще одной военной базы РФ в Киргизии, заявив, что это грозит дестабилизацией в регионе. Прелюбопытные подвижки происходят и в Таджикистане, полностью зависимом от России, где провозглашено намерение сделать лишь один язык государственным — таджикский... Странно, что никакой внятной реакции на эту ситуацию из Москвы пока не последовало. Неудивительно, что национализм мгновенно поднял голову уже на Кавказе, в Азербайджане, где власть запретила использовать российские учебники в рамках основной образовательной программы.

Что касается Киргизии, то Курманбека Бакиева, умело лавирующего между сходными интересами России и США в Средней Азии, можно назвать успешным предпринимателем, но черту он не переступает.

Самоизолированная Туркмения — официально нейтральное государство, поэтому формальных претензий к ней не выдвинешь. За ресурсы этой страны сегодня идет нешуточная подковерная борьба всех ведущих держав.

Вот такой пакет внутренних проблем существует на направлении восточной интеграции — и разрешены они могут быть лишь посредством установления вменяемой власти в Киеве, а также более качественной внешней политики Москвы — более решительной в Средней Азии и более сбалансированной в Восточной Европе. Без этих двух компонентов создание любого ощутимого восточного блока будет затруднено. Первое — зависит от Украины, второе — естественно, нет.

Внешние причины

Ни Европейский Союз, ни Соединенные Штаты не заинтересованы в появлении восточного блока. Запад извлекает немалую ренту из нынешнего состояния дел на постсоветском пространстве. Западные фирмы постепенно увеличивают здесь свои активы, а государства не теряют надежды на снижение роли России как монопольного поставщика газа в Европу, в будущем — скорее всего, и в Китай. И первое, и второе ставит Запад в зависимость от России, причем с учетом “срастания” хозяйств США и Китая — во все большую. Поэтому многочисленные дипломатические и транснациональные представительства западных интересов “на одной шестой части суши” активно противодействуют нахождению общего языка между государствами—наследниками СССР.

В данном случае несмотря на то, что “градус” в треугольнике ЕС — США — Россия значительно снизился, а готовность той же Польши служить украинским проводником в ЕС превращается в анекдот, в аспекте максимального сдерживания евразийской интеграции — ничего не изменилось. Впрочем, вряд ли могло быть по-другому: в эпоху мирового спада сильные конкуренты никому не нужны.

В Брюсселе понимают: ЕС должен продолжать служить магнитом, водоворотом всей континентальной торговли, иначе его существование потеряет смысл. Отсюда — все более глубокое вовлечение Украины, России, в несколько меньшей степени — Молдовы, Казахстана и Беларуси в торгово-экономические отношения с Евросоюзом. Недооценивать решимость в первую очередь европейцев в консервации раздробленности к востоку от своих границ и постепенном поглощении всех тех пространств, где теплится хоть какой-то потребительский спрос, недооценивать нельзя. Если в ближайшие годы ничего в этом отношении не изменится, Украина подпишет соглашение о свободной торговле с ЕС. А через некоторое время его подпишет и Молдова, которой, в отличие от нас, терять не то чтобы нечего, но значительно меньше.

Условия, на которых такие соглашения будут подписаны, явно тяжелее заключенных в ходе интеграции в ВТО. В частности, очевидно, что одним из главных вопросов будет свободная купля-продажа земли сельскохозяйственного назначения. И здесь опять имеем ситуацию, в которой важны два компонента — позиция новой киевской власти и воля Москвы к созданию масштабных геополитических проектов.

Вывод

В преддверии украинских президентских выборов вопрос внешнеполитической ориентации Украины вновь становится ключевым. Нынешняя власть своими неуклюжими действиями привела к полуизоляции. Но не только от Киева будет зависеть направление, которое примут процессы на постсоветском пространстве в 2010 г. Хотелось бы увидеть и несколько другую политику России, в которой элементы работы с российским общественным мнением уступили бы приоритет внятной стратегии защиты от строительства направленных против Москвы “дуг”.

А это возможно сделать лишь одним способом — формированием полноценного военного, торгового и политического блока с соседями и партнерами, потенциально более успешного, чем западно- и центральноевропейский проект, поскольку в основе его лежит однокоренная идентичность, созданная за многие века совместного проживания.

Максим МИХАЙЛЕНКО