Кремль на карте. Чего боится Путин

В своей недавней статье для The Atlantic британский журналист Тим Маршалл объясняет агрессию Путина географическим фактором. Якобы из-за огромной Европейской равнины, раскинувшейся от Франции до Урала через Германию и Польшу, России нужна буферная зона, и это Украина. Я думаю, что в прошлом в теории Европейской равнины, возможно, что-то и было. Наполеон шел на Москву, Гитлер почти до нее добрался. Польские границы постоянно менялись, и сама Польша несколько раз прекращала существование в качестве самостоятельного государства. Россия уязвима, поскольку ее западная часть приходится на Европейскую равнину.

Тем не менее, после Второй мировой мир разительно изменился, и, по моему мнению, это объяснение больше не работает. С того самого момента, как люди стали оседлыми, целью войн стал захват территорий. Плодородная земля была большой ценностью. Войны за землю были необходимы для увеличения запасов продовольствия и, как следствие, консолидации существующих территорий. Также война велась за природные ресурсы: золото, серебро и прочее. Транспортные пути также были важным фактором, но вопрос земли был ключевым.

В индустриальную эпоху, когда капитал и труд значили больше, чем земля, промышленное оборудование стало дополнительной ценностью.

В нынешнее же время ценность всего перечисленного резко упала. Человеческий капитал и инновации стали первоочередным двигателем успеха. Вы не можете украсть эти ценности, вторгнувшись в страну, особенно, если речь идет о развитых странах. Захватчику не по силам заставить людей быть креативными и изобретать инновации. Советские лидеры поняли это уже давно, потому они и не были заинтересованы во вторжении в Западную Европу. Я отлично помню, как российские независимые эксперты, в частности, социолог Заславская, объясняли это в отношении советского режима.

Я почти уверен, что и Путин это понимает. Он не думает, что ЕС или НАТО планируют вторгнуться в Россию. Чего он боится, так это того, что люди внутри России могут подняться за демократию, чтобы положить конец постсоветской клептократии, как это произошло на украинском Майдане, и думает, что Запад строит козни, чтобы этого добиться.

Иными словами, если теория Европейской равнины истинна, любой российский режим, будь он демократическим или нет, всегда будет бояться европейского вторжения. Если же верна моя теория, то Путин боится не вооруженного нападения, а политического подавления. Кроме того, если я прав, то, как только Россия вернется к демократии и создаст свободный от коррупции режим, ее лидерам будет незачем бояться соседей к западу от российских границ.

Джеральд РОЛАНД, профессор экономики и политологии, Калифорнийский университет в Беркли