Утром 17 сентября под стенами Генпрокуратуры прошла акция протеста, вызвавшая много шума — и в буквальном, и в переносном смысле. Организатором была партия “Национальный корпус” вместе с союзными ей политическими силами и общественными формированиями. Участники блокировали проезжую часть, затем начались стычки с нацгвардейцами, прибывшими для защиты здания ГПУ. Протестовавшие скандировали “Ганьба!”, “Луценка за ґрати!”, силовики применили к ним слезоточивый газ. Оттеснив полицию и сотрудников Нацгвардии от здания, активисты начали забрасывать камнями второй и третий этажи. А когда их стали поливать с первого этажа водой, участники акции принесли ко входу в здание автомобильные шины и мусорный контейнер и подожгли их. Силовики оттеснили пикетчиков и закрыли собой костер, чтобы помешать распространению огня. После этого акция постепенно была свернута, но организаторы пообещали, если не будут выполнены их требования, вывести на улицы тысячи людей.
Происходившее под ГПУ, конечно же, получило широкое освещение в масс-медиа. И дело тут не только в светошумовых эффектах, которыми сопровождалась акция, но и в сути вопроса, послужившего поводом для протеста. 13 сентября стало известно об экстрадиции из Украины в РФ уроженца Ингушетии Тимура Тумгоева, который воевал на Донбассе на стороне Украины. И это не могло не вызвать возмущения у многих украинцев, особенно у участников боевых действий.
Самое печальное в этой истории то, что ничего исправить уже нельзя. То есть Тумгоева уже выдали России, и польза от акции протеста может быть лишь в том, чтобы извлечь уроки на будущее и не допустить повторения подобных историй впредь. Однако для этого нужно как минимум желание обеих сторон — ГПУ и защитников Тумгоева — выслушать взаимные претензии и разобраться в причинах случившегося.
Среди тех, кто возмутился выдачей Тумгоева, — не только молодые активисты, но и правозащитники с большим стажем. Руководители Харьковской правозащитной группы Евгений Захаров и Украинского Хельсинского союза по правам человека Александр Павличенко излагают историю с экстрадицией Тимура Тумгоева так.
17 июня 2016 г. Тумгоев был задержан в международном аэропорту “Харьков” по запросу об экстрадиции от Генеральной прокуратуры РФ. Последняя утверждает, что Тумгоев совершил ряд преступлений, связанных с участием в террористической деятельности, и привлечен к уголовной ответственности по соответствующим статьям Уголовного кодекса РФ. После задержания Тумгоев обратился в Государственную миграционную службу (ГМС) Украины с заявлением о предоставлении ему статуса беженца из-за имеющихся в России угроз его жизни и здоровью, связанных с религиозной принадлежностью. Более года Тумгоев находился в СИЗО под временным, а затем — экстрадиционным арестом. После освобождения из СИЗО воевал на стороне Украины в батальоне им. Шейха Мансура в секторе “М” (под Мариуполем).
5 мая 2018 г., после длительной серии отказов ГМС в предоставлении Тумгоеву статуса беженца и обжалований в судах этих решений ГМС, административный суд первой инстанции отказал Тумгоеву в удовлетворении его иска. 9 июля это решение было оставлено без изменений судом апелляционной инстанции. По жалобе Тумгоева было открыто кассационное производство и определен состав коллегии судей. Решения кассационной инстанции еще нет, то есть точка в этом деле еще не поставлена.
Тем не менее вечером 11 сентября, сразу после приезда Тумгоева в Харьков из Киева, он был задержан сотрудниками правоохранительных органов. Утром 12 сентября задержанный Тумгоев исчез, а днем было сообщено о его экстрадиции в РФ по приказу Генеральной прокуратуры Украины. “Руководство ГПУ проигнорировало прямое указание Комитета по правам человека ООН государству не выдавать Тумгоева в Россию до завершения рассмотрения его дела Комитетом. Оно сознательно нарушило нормы национального и международного законодательства, предписания наивысшего международного органа в области прав человека, не говоря уже о правах самого человека”, — утверждают правозащитники.
Они подчеркивают, что высылка или принудительное возвращение лица, которое может быть признано беженцем, в страну, где его жизни или свободе угрожает опасность, запрещено ст. 3 Закона Украины “О беженцах и лицах, нуждающихся в дополнительной или временной защите”, а также Конвенцией о статусе беженцев 1951 г. и Конвенцией о защите прав человека и основных свобод 1950 г. Кроме того, согласно ч. 4 ст. 590 Уголовно-процессуального кодекса Украины, решение о выдаче не может быть принято, если лицо подало заявление о признании его беженцем или воспользовалось, согласно законодательству, правом на обжалование решения об отказе в предоставлении этого статуса до конечного рассмотрения заявления в порядке, предусмотренном действующим законодательством Украины, то есть до принятия решения в кассационной инстанции.
Евгений Захаров и Александр Павличенко обратились к президенту Украины Петру Порошенко, генпрокурору Юрию Луценко, министру внутренних дел Арсену Авакову и председателю СБУ Василию Грицаку с заявлением о необходимости провести расследование обстоятельств выдачи Тумгоева и отстранить от исполнения полномочий на время расследования заместителя генпрокурора Евгения Енина, который подписал поручение на задержание и фактическую передачу Тумгоева в РФ. Именно отставка Енина была главным требованием акции протеста 17 сентября.
Со своей стороны, Юрий Луценко еще 13 сентября объяснил выдачу Тумгоева тем, что тот “сам заявил, что воевал лишь в Сирии за ИГИЛ — международно признанную террористическую организацию”. А на акцию протеста под стенами ГПУ Луценко отреагировал совместным брифингом с Ениным.
По их словам, Тумгоев проиграл восемь судов в Украине, ЕСПЧ дважды знакомился со всеми материалами дела и отказал Тумгоеву в ходатайстве о применении правила 39, подтвердив таким образом отсутствие оснований считать, что тот преследуется на политической, этнической или религиозной почве. “Обращение Верховного комиссара ООН по правам человека к Украине имеет лишь рекомендательный характер. Кроме того, за полтора года с момента первого обращения офис Верховного комиссара ООН не проявлял больше никакого интереса к судьбе Тумгоева”, — отметили представители ГПУ. Что же касается заявлений активистов о том, что России выдали участника АТО, Луценко сообщил, что решение о выдаче Тумгоева было вынесено еще в октябре 2016 г., но “никаких свидетельств или доказательств участия в АТО от него, его адвокатов, третьих лиц представлено не было. “Свидетели” появились только после фактической передачи Тумгоева иностранному государству. Где они были все два года, пока длились судебные процессы?” Луценко добавил, что Тумгоев в течение этих двух лет “имел все возможности выехать в третью страну”, но не воспользовался ими.
Генпрокурор подчеркнул, что его личная позиция, о которой он заявлял неоднократно, заключается в том, что подтверждение участия в АТО является основанием для отказа в выдаче лица России. В этой связи Луценко напомнил о недавнем случае: в конце августа ГПУ отказала в экстрадиции в РФ грузинского добровольца Гии Церцвадзе. “На следующий день после того, как стало известно о его участии в АТО, он был освобожден из-под стражи, затем было отказано в выдаче его России, — рассказал Луценко. — Так будем делать и по отношению ко всем иностранным друзьям Украины, которые в рядах ВСУ и Нацгвардии воюют на украинско-российской войне”.
Конечно, в любом случае остается вопрос, как вообще можно сейчас, в условиях российской агрессии, выдавать кого-либо России. На это Луценко отвечает: “Превращать Украину в накопитель уголовных элементов мы не имеем права”. Наверное, в этом есть резон, но касательно дела Тумгоева вопросы остаются к обеим сторонам конфликта.
