Конец главы

Но то, что мы наблюдаем, происходит на самом деле. В Москве четко поняли: время слов завершилось. Пора менять газ на собственность.

Те украинцы, которые верили, что с приходом к власти Виктора Януковича в российско-украинских отношениях настанет “медовый месяц” длиною в президентский срок нового главы государства, чувствуют себя обманутыми. Причем как те, кто восторженно рукоплескал большому другу России, построившему две предвыборные кампании на обещаниях улучшить отношения с соседней страной, так и те, кто видел в Януковича “запроданця”, московского агента, единственной целью которого является сдача Украины.

Российско-украинский конфликт на повышенных тонах разгорелся столь стремительно, что некоторые начинают подозревать, что являются зрителями хорошо срежисированного спектакля, результатом которого станет какая-нибудь очередная сенсационная договоренность Москвы и Киева — вроде харьковских соглашений. Но то, что мы наблюдаем, происходит на самом деле. И этот нешуточный конфликт между Россией и Украиной был предопределен самим появлением Виктора Януковича в кресле президента Украины.

Как будто бы, ничего неожиданного не произошло — к власти вернулась команда, которая уже находилась у руля управления, в том числе и энергетического, в последний период правления Леонида Кучмы. Вернулась — и постаралась восстановить ту атмосферу в российско-украинских отношениях, которая существовала до прихода к власти “оранжевых”. Но парадокс ситуации состоит как раз в том, что за это время энергетическая ситуация коренным образом изменилась под воздействием целого ряда факторов. Назовем хотя бы два: мировой экономический кризис, показавший российским лидерам, что все их сырьевое благополучие может в одночасье рухнуть, как карточный домик и нужно копить деньги для себя, а не делиться с другими — и ситуация с Беларусью, продемонстрировавшая, что “не в коня корм”. Россия в течении почти двух десятилетий снабжала Минск дешевыми энергоносителями — что собственно, и позволило Александру Лукашенко сохранить полусоветскую экономику страны на плаву — в обмен на интеграционные лозунги. Но как только предоставилась возможность и ухудшилась экономическая ситуация, Лукашенко обратился за помощью к европейцам. И, если бы не очевидная неадекватность белорусского президента после последних выборов, уже сейчас Беларусь могла бы рассчитывать на европейскую помощь. В Москве четко поняли: время слов завершилось. Пора менять газ на собственность.

Виктор Янукович в это время находился в оппозиции и готовился к возвращению к власти. Когда он находился на посту премьер-министра в эпоху Виктора Ющенко, никаких особых проблем с газом не возникало, потому что продолжала действовать схема с участием РУЭ. Первой, кто столкнулся с нежеланием Москвы работать по посредническим схемам, стала Юлия Тимошенко — возможно, после переговоров с Владимиром Путиным она поняла, что больше обещаниями и схемами откупиться от Москвы не удастся, что придется делиться чем-то куда более существенным — или воевать. Но Тимошенко президентом не стала, а Янукович пришел в кабинет президента в крайне беспечном настроении, убежденный, что россияне не оставят его беде.

Первый шаг навстречу Москве новый президент сделал сам, подписав с российским коллегой пресловутые Харьковские соглашения и заявив о внеблоковом статусе Украины. Украинскому руководству казалось, что этих вполне “лукашенковских” шагов, этой показной демонстрации лояльности — ради ратификации Харьковских соглашений, от которых, как оказалось, в Москве готовы в любой момент отказаться, избивали оппозицию, “националистов” — достаточно, чтобы сердца российских друзей растаяли.

А друзья, между тем, ожидали от Виктора Януковича конкретных шагов, связанных с поворотом украинской политики в российскую сторону. И не на словах, а на деле. Им не нужно было возвращение к кучмовской “многовекторности”, раздражавшей Москву со времен второго украинского президента. Они считали Януковича куда более “своим”, чем Кучму — и куда более зависимым от пророссийских настроений электората. Они ожидали от него вступления в Таможенный союз и Евразийское экономическое сообщество, возвращение за стол переговоров по созданию Единого экономического пространства. Они рассчитывали на понимание относительно контроля над украинской трубой. И, конечно, собственность, собственность, собственность...

Соответствующие публичные предложения — перемежаемые с соответствующими непубличными намеками — делались, как известно, с первых дней президентства Януковича. И когда в Москве поняли, что вместо согласия “все исправить” Янукович готовится подписывать соглашение с Евросоюзом — это там было воспринято как предательство.

У Януковича, между тем, будто и не замечали этого. И, увидев, что россияне ничем не поступаются, стали искать пути для пересмотра газовых соглашений. И нашли — судебный процесс над Тимошенко. Нельзя сказать, что в Москве кто-то был очень озабочен судьбой Тимошенко. Более того, с началом процесса в России даже сочли, что такой процесс на руку Кремлю, так как арест конкурентки может изолировать Януковича и сделать его персоной нон-грата на Западе. Но в России предпочли бы, чтобы Тимошенко судили по какому-нибудь другому поводу и уж никак не связывали бы ее дело с самой сутью энергетических соглашений — проще говоря, не ставили бы под сомнение репутацию Путина.

Но в Киеве так и не заметили, где находится грань, за которой появилась готовность российского премьера прибыть в украинскую столицу в качестве свидетеля на процессе против своей бывшей коллеги. Взаимное раздражение нарастало с каждым днем судебного процесса — в особенности после ареста Тимошенко. Россияне никак не могли понять, почему Янукович не осознает ситуации, в которой он оказался и не сдается, Янукович никак не мог уразуметь, почему он должен сдаваться. В конце концов, в голосе Медведева появились металлические нотки и заговорил о иждивенчестве украинцев — и пошло-поехало!

Реорганизация “Нафтогаза”, отказ российского президента от встречи с украинским коллегой в Душанбе, жесткое интервью Януковича, в котором тот пообещал обратиться в суд и посоветовал Медведеву не навешивать ярлыков, заявление Путина о начале строительства следующей очереди “Северного потока”, могущей избавить россиян от украинского транзита... И это только начало боевых действий — война началась и ее никто не остановит.

Суть этой войны — не в газовой цене, а в разрушенных корпоративных отношениях двух кланов, находящихся у власти в соседних странах. Завершилась целая глава в российско-украинских отношениях, глава длиною в 20 лет — когда отношения кланов завершились, а отношения государств еще не начались. Решать дела “полюбовно”, как при Борисе Николаевиче и Леониде Даниловиче, эти люди уже больше не смогут. Договариваться политически они просто не умеют. Стороны и дальше будут действовать, шантажируя друг друга, пытаясь помочь соперникам и конкурентам друг друга, стараясь ударить побольнее...

В России уже поняли, что Янукович не отдаст им Украину, что он оставить ее себе и своим ребятам — и с этой самой секунды украинский президент перестал интересовать и Медведева, и Путина, стал в их сознании самым настоящим врагом, похуже любого Ющенко, потому что предал надежды. И в этом нет ничего нового, потому что всегда было известно, что два самых ненавидимых президента в Кремле — это Саакашвили и Лукашенко. Один — за то, что демонстративно антироссийский. Другой — за то, что лживо пророссийский.

Янукович тоже уразумел, что Россия не пойдет ему ни на какие уступки, что теперь с ним будут бороться всерьез. Но что дальше? У украинского президента есть два пути — условно говоря, северокорейский и южнокорейский. Северокорейский — это изоляция, нищета и безысходность. Южнокорейский — это демонтаж авторитарных элементов системы, диалог с оппозицией, экономические реформы и выполнение требований Евросоюза. Для первого варианта у Януковича нет ресурсов. Для второго не хватает понимания, компетентности и чувства перспективы.

Виталий ПОРТНИКОВ