Кому нужны шахтеры без шахт? Во что превратилась добыча угля за 5 лет войны на Донбассе

Рубеж 2014 г.

Добыча угля в Украине за 11 месяцев 2019 г. сократилась по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 6,8% — до 28,4 млн т, сообщили в Министерстве энергетики и окружающей среды. И хотя коксующийся уголь, используемый как сырье в металлургии, стали выдавать на-гора даже больше на 5,3% (в целом 5,6 млн т), добыча энергетического угля, который направляется на электростанции для выработки электроэнергии, снизилась на 9,3% (до 22,8 млн т).

Неутешительная тенденция прослеживается еще со времени обретения Украиной независимости. В 1991 г. в стране было добыто 135,6 млн т угля, фантастически много по сегодняшним меркам. И даже семь лет назад объемы добычи еще внушали уважение — в 2012 г. украинская угольная промышленность выдала в три раза больше угля, чем в текущем году, а именно 85,9 млн т.

Однако переломным стал 2014-й, когда Украина потеряла контроль практически над тремя четвертями угольных шахт на Донбассе. Это и стало стало главной причиной дефицита угля, который возник в 2014-2015 гг. и начал восполняться за счет активного импорта.

Растет как на дрожжах

Впрочем, импорт угля в Украину рос и в благополучные для угольной отрасли годы. Например, за первые 20 лет независимости отечественные металлурги нарастили импорт коксующегося угля практически вдвое: если в начале 1990-х доля заграничного ресурса для производства кокса составляла менее 15%, то в 2011 г. — уже почти 38%.

Коксующийся уголь и сегодня занимает первую строчку в списке импортируемых марок: по итогам первого полугодия 2019-го из 10,5 млн т импорта он занял 6 млн т.

Но после 2014 г. в Украине возник дефицит не только коксующегося, но и энергетического угля. И импорт стал расти лавинообразно. Например, в 2015 г. Украина купила за границей 14,6 млн т угля, в 2016 г. — 15,6 млн, в 2018 г. — уже 21,4 млн, а в январе-ноябре текущего года — 19,1 млн т.

Основным поставщиком угля для украинских потребителей стала Россия, которая и получала львиную долю денег, потраченных нами за закупку ресурса. Например, в 2015 г. Украина заплатила России $0,7 млрд (общий импорт — $1,6 млрд), в 2016 г. — уже $0,9 млрд из $1,5 млрд, в этом году — $1,5 млрд из $2,6 млрд. Но это — доля РФ в деньгах. В физических объемах поставки из РФ еще выше. Так, по официальным данным, в 2018 г. завезли 15 млн т российского угля (напомним, общий объем импорта составил 21,4 млн т).

Еще один тренд угольного импорта - по объемам ввоза первые строчки начала занимать компания NT Marine, зарегистрированная в Эстонии, владельцем которой называют белорусского бизнесмена Николая Воробья. Ни Эстония, ни Беларусь не значатся крупными добытчиками угля — просто через Беларусь оформлялись поставки российского угля в связи с тем, что РФ ввела ограничения на его экспорт в Украину.

Цена вопроса

Второй после дефицита причиной роста объемов экспорта из России стала дешевизна российского топлива. В отличие от Украины, где уголь добывается в шахтах, в РФ есть открытые угольные бассейны, а добыча карьерным способом намного дешевле шахтного. Например, антрацит в первом полугодии этого года в России покупался украинскими потребителями в среднем по $110 за тонну, неантрацитовый уголь — по $117 за тонну. Всего же средняя цена поставок российского угля за период 2015-2019 гг. составила $104.

При этом украинский уголь госшахты продают по 2,5 тыс. грн за тонну, но себестоимость его добычи составляет почти 4 тыс. грн. И разница шахтам компенсируется из бюджета, что, конечно же, невыгодно государству. Между тем по прогнозу Министерства энергетики, за этот год себестоимость вырастет до 4,3 тыс. грн.

Кроме того, у компании ДТЭК, которая контролирует львиную долю частной тепловой генерации электричества, есть и свои угольные активы в РФ — шахтоуправление “Обуховская” в Ростовской области.

Государство теряет бразды

За последние 10 лет очень сильно изменились не только объемы добычи и импорта угля, но и структура добычи в разрезе “государство — частный бизнес”. Если в 2011 г. из общего объема добычи в 81,8 млн т на долю госшахт приходилась почти половина добытого  (38,4 млн т), то в прошлом году они смогли выдать на-гора лишь скромные 4,8 млн т из 33,3 млн. Это чуть более 12%, то есть доля государства сократилась вчетверо.

И это еще не предел — власти планируют и впредь сокращать долю государства в угледобыче. Министр энергетики Алексей Оржель, выступая в декабре в Мадриде на 5-й Конференции сторон Рамочной конвенции по изменению климата, заверил, что Украина закроет много госшахт.

Это заявление не стало неожиданностью — господдержка государственных шахт в последние годы очень сильно сокращается. Например, летом этого года правительство Владимира Гройсмана дважды урезало суммы, которые планировалось выделить из бюджета на программы технического переоснащения шахт — сначала с 1 млрд грн до 700 млн, потом — до 380 млн.

Всего же в этом году на поддержку угольной отрасли было предусмотрено 2,3 млрд грн, которые должны были покрыть разницу между себестоимостью добычи угля и ценой его продажи. Для сравнения: в 2014 г. на господдержку шахт было запланировано 13 млрд грн.

Однако причина сокращения помощи от государства — не только уменьшение списка реципиентов этой помощи. Главный фактор — неэффективность использования госсредств. В частности, летом этого года Счетная палата объявила, что проверит эффективность использования господдержки в 2017-2018 гг. За этот период государство дало шахтам более 5 млрд грн, но решить основные проблемы традиционно не удалось: сегодня в управлении государства находится более 30 шахт, но при этом 20 из них — убыточны. “Думаю, что украинцам уже надоело постоянно финансировать угольную отрасль, поскольку она на себя уже не зарабатывает последние 10 лет”, — заявил в октябре этого года замминистра энергетики Виталий Шубин. Он отметил, что лишь десяток госшахт, которые имеют перспективы развития, продолжат работу, остальные будут закрыты.

Здесь важно отметить, что численность работников госшахт, оставшихся подконтрольными Украине, составляет свыше 36 тыс. Не так много, чтобы можно было прогнозировать сильный социальный взрыв после закрытия всех убыточных шахт, но и не так мало, чтобы не подготовить специальную программу интеграции шахтеров в рынок труда с получением новых профессий. О подобных планах Минэнерго пока не рассказывало.

Сергей ТАНИН