ДАЙДЖЕСТ

Капитан бунтующих матросов

[10:29 27 февраля 2013 года ] [ Корреспондент, 27 февраля 2013 ]

Интервью со спикером Верховной Рады Владимиром Рыбаком.

Спикер Верховной Рады Владимир Рыбак в интервью Ксении Карпенко в № 7 журнала Корреспондент от 22 февраля 2013 года — о “кнопкодавах” в парламенте, истории дружбы с Виктором Януковичем и главных игроках на строительном рынке Донбасса

В конце 2012 года Президент Виктор Янукович вернул своего давнего соратника Владимира Рыбака в большую политику, подписав указ о его назначении на пост председателя Верховной Рады. С семьей Президента 67-летний Рыбак знаком более 25 лет, его дружеские и деловые отношения с будущим главой государства начались еще в бытность Рыбака мэром Донецка, а Януковича — губернатором Донецкой области.

Корреспондент встретился со спикером в здании парламента, в кабинете, который достался новоиспеченному высокопоставленному чиновнику от его предшественника Владимира Литвина. В приемной — старинные часы, у стола спикера — аквариум с золотыми рыбками. Показной роскоши, в отличие от многих чиновников, в его кабинете нет. Рыбак согласился лишь на 20-минутное интервью, но, увлекшись разговором о “кнопкодавах”, сыне Президента и бизнес-интересах своей семьи, проговорил с Корреспондентом больше часа.

Несмотря на то что Рыбак — член Партии регионов с 16-летним стажем, в своем интервью он не стеснялся критиковать не только оппозицию, но и власть.

- Президент Виктор Янукович определенно поставил перед вами задачу обеспечить слаженную работу парламента в нынешнем созыве, а это не выходит. Кто виноват и что с этим делать?

— Для того чтобы решать проблемы, должна быть экономическая и политическая стабильность. Сегодня на рассмотрение Верховной Рады внесено 700 законопроектов. Я каждый день собираю в кабинете представителей всех фракций и говорю, показывая на лежащие на столе программы пяти партий: “Вы обещали избирателям выполнить свои программы. Так вот — идите в зал, обсуждайте вопросы, выполняйте программы”. Но не тут-то было, они [партии] выбирают внутренние парламентские и политические “разборки”, которые не имеют ничего общего с предвыборными обязательствами.

Мне говорят, что парламент не работает. Конечно, не работает — ни одна политическая сила перед выборами не обещала, что будет блокировать трибуну и драться. Во всем этом я ни при каких условиях участвовать не буду и сделаю все, чтобы столкновений в парламенте больше не было. Я настаиваю на принятии законов — это единственный способ доказать, что нынешний парламент уже не тот, что был ранее. Хочу сделать так, чтобы журналисты, которые сегодня “не дремлют”, не увидели ни единого депутата, голосующего “за того парня”.

- Так что же вы будете делать со злостными прогульщиками? Что станете делать с “кнопкодавами”? Когда введете персональное голосование?

— Я не настолько всесильный, как вы думаете. Работаю в рамках регламента. И для того чтобы председатель парламента блокировал карточки, нужно изменить законодательство. Я понимаю, что на моем нежелании нарушать закон можно сделать с десяток громких политических заявлений: мол, Рыбак бездействует, мол, Рыбак прикрывает [“кнопкодавов”]. Но критиковать всегда проще, чем делать.

Поэтому я на критику парирую: соберитесь с силами, измените регламент, и если в новом регламенте будет сказано “удалять из зала” — буду удалять, если “заблокировать карточку” — сделаю и так. Я готов рассмотреть любые варианты решения вопроса о персональном голосовании, но они должны быть законными. Моя позиция такова: все, что не зафиксировано в регламенте, меня не касается. И пускай что хотят, то и делают — подают иски в суды, возмущаются. Я понимаю — это политика.

Меня упрекают: впервые [в истории Рады] Рыбак не провел внеочередную сессию. Соглашаюсь: да, не провели впервые. Но постойте, что я должен был делать? Я не хочу, чтобы в Раде, председателем которой я являюсь, кто-то один требовал голосования, а остальные голосовали по отмашке. Часть депутатов от оппозиции и власти были за границей, я знаю, они там все вместе, а мне вместо их оригинальных подписей принесли подписные листы с факсимиле.

Я, конечно, был удивлен. Вот интересно, за зарплатой депутат тоже не сам приходит, а факсимиле шлет? Поэтому я посмотрел на эти подписи за неделю до предлагаемого дня проведения внеочередной сессии, и сказал: “Нет, я это не подпишу”. Конечно, мое заявление не понравилось [Сергею] Соболеву [нардепу от БЮТ], пригрозили даже отозвать с должности. Я все равно не подписал: не они меня избирали, не им меня снимать. Кстати, десять подписей, которых не хватало для объявления внеочередной сессии, так и не появились.

- А кто избирал? Кто предложил вашу кандидатуру на этот пост?

— Большинство. И только большинство имеет право меня снять. А иначе как? Подписал бы я согласие на внеочередную сессию без достаточного количества голосов, нарушил регламент, и тогда большинство инициировало бы мою отставку. А зачем мне такой позор?

В парламенте безобразия хватает — ползала голосует, а ползала стоит над душой и выдергивает карточки. Оппозиция сама же законы и нарушает, не принимая участия в голосовании. Я призываю их [парламентариев] договориться. Какой толк от всех этих блокирований, потасовок и давления?

- Не думаете, что Раде нужно омоложение и изменение состава? Две трети нынешних парламентариев были депутатами и ранее, показав удивительную неэффективность работы.

— Нужно омоложение, но должно быть сочетание новичков и старожилов. Хотя обновление и так произошло. Наоборот, две трети депутатов нового созыва — это новые лица, которым избиратели доверили свои голоса, думали, авось начнется конструктивная работа.

Да не тут-то было, некоторые политические силы привели в парламент хулиганов под видом новичков. А как иначе назвать тех, кто на сессии высшего законодательного органа свистит? Где еще в мире есть такое? Приведите пример. А в какой стране ходят друг у друга по головам на столе президиума? Или депутат выступает на трибуне, а остальные свистят и ногами топают? Где еще такое возможно?

Парламент — это площадка для дискуссий, и говорить здесь можно разное, можно с какими-то высказываниями соглашаться, можно не соглашаться. Но принимать решения нужно путем голосования, а не драками. И эту ситуацию спасет лишь желание соблюдать закон. Мы же европейская страна — почему нельзя поступать так, как надлежит нормальному европейскому парламенту?

- Две недели назад Корреспондент работал над одним из своих материалов в Донецке. Там все бизнесмены и журналисты, с которыми мы общались, утверждали, что основные строительные объекты Донецка поделены между сыном Президента Александром Януковичем, бизнесменом Ринатом Ахметовым, нардепом и бизнесменом Борисом Колесниковым и вами, то есть членами вашей семьи. Какой у вас или у вашей семьи бизнес? И насколько ваши интересы представлены в Донецке?

— Я 25 лет проработал на Донбассе и сделал все для того, чтобы ни к кому не пойти на службу в бизнес. Поверьте, это было непросто. Вместо того чтобы строить собственный бизнес, я создал условия для его развития. И на самом деле этих фамилий намного больше, чем вы назвали. Сюда можно добавить и [Сергея] Таруту [совладельца металлургической корпорации Индустриальный союз Донбасса (ИСД)], и Виталия Гайдука [экссовладельца ИСД, экс-секретаря СНБОУ], и многих других.

Так вот, я создавал условия для бизнеса на развалинах Советского Союза. Ведь тогда [в 1991-м, после распада СССР] рухнула вся промышленность, благодаря которой жил индустриальный Донбасс. Я, еще будучи председателем райисполкома, понял, что помощи [в решении проблем Донбасса] ждать неоткуда, поэтому собрал бизнесменов и заявил, что сделаю все для беспрепятственного развития предпринимательства. Поэтому могу сказать, что жизнь заставила сделать Донецк городом, благоприятным для бизнеса.

Вот вы вспомнили про Ахметова. Но он не просто бизнесмен, Ахметов — это 300 тыс. рабочих мест и достойные зарплаты. Кроме того, когда я был мэром, он всегда откликался на мои просьбы, которые касались реконструкции и благоустройства Донецка.

- Иными словами, у вас нет бизнес-интересов на Донбассе?

— Повторю: я все сделал для того, чтобы никому не служить, а когда ты владелец бизнеса, служение неизбежно. Донбасс — край суровый, единственный, где представлены 133 национальности. Кстати, когда я в 1997 году создавал Партию регионов, мне угрожали, из кабинета в кабинет водили. Ведь вспомните, в этом регионе когда-то тех, кто нарушал закон, вместо того чтобы сажать в тюрьму, отправляли на тяжелые работы на химические предприятия, в черную или цветную металлургию.

- Где живут и чем занимаются ваши сын и дочь?

— Дочь живет в Донецке, иногда с нами, в Киеве. Сын — в Киеве.

- У него собственная строительная компания?

— Нет, он руководитель государственного строительного учреждения. Дочь работала в банке, а потом ушла в предпринимательство.

- Вы были мэром Донецка, когда еще нынешний Президент Украины Виктор Янукович был губернатором Донецкой области. Какие отношения сложились у вас с ним, знакомы ли вы с его семьей, в частности с его старшим сыном Александром Януковичем, который сейчас успешно занимается бизнесом?

— В гости мы друг к другу не ходим, но с праздниками поздравляем. Я знаю Виктора Федоровича [Януковича] больше 25 лет, мы сотни раз встречались. Последняя встреча была несколько дней назад — я информировал Президента о ситуации в ВР. Мы долго обсуждали ситуацию, и мы слышим друг друга.

Я знаю детей Виктора Федоровича с очень маленького возраста, а Виктор Федорович — моих. Мы работали в одном городе, в одном районе. И детей [премьер-министра] Николая Яновича [Азарова] я знаю, как и премьер знает моих детей.

Мне неприятны намеки в СМИ, мол, что Саша [Александр Янукович] развился за последние два года, когда Янукович пришел к власти. Так вот, я точно знаю, что Саша занимается бизнесом с 18-19 лет, и политика ему неинтересна.

- Как вы считаете, что и почему не удалось сделать в ВР вашему предшественнику Владимиру Литвину?

— Без комментариев. Я с уважением отношусь к Владимиру Михайловичу [Литвину], оцениваю его как очень умного и талантливого руководителя. А остальное не вина спикера.

- Вы стояли у истоков Партии регионов, в основе идеологии которой лежала децентрализация. Сегодня ваше детище — это основа основ вертикали президентской власти. Как вы лично оцениваете такие трансформации?

— Мне бы очень хотелось политической стабильности в стране. Хотелось бы, чтобы оппозиция не брюзжала, а дала Президенту и его команде поработать еще два с половиной года. Потом избиратель оценит результаты и сделает выбор в пользу того или иного кандидата.

Мне бы очень хотелось, чтобы в Украине понимали и принимали демократию так, как ее принимают в Европе. Политическая всеукраинская беда в том, что ни власть, ни оппозиция не умеют проигрывать, нам не хватает адекватности. Но мы [Партия регионов], проиграв в 2005 году выборы, смогли уйти в оппозицию.

Также меня волнует еще одна украинская рана — отношения между Восточной и Западной Украиной. Политикам необходимо ее зарубцевать, найти национальную идею, которая бы объединила нашу страну. А что происходит сейчас? Оппозиция выносит сор из избы, нагнетает обстановку. Нам не мешало бы брать пример с России — как бы ни ругались в думе представители разных политических сил, они горой встанут за имидж своей страны на международной арене. Украинская проблема востока и запада — это ведь не социальный вопрос, а политический.

Люди в Украине, в разных ее частях, добрые и отзывчивые. Когда я бываю на западе Украины, говорю [переходит на украинский язык]: “Я приїхав до вас вивчати українську мову, але не лайте мене, якщо будуть російські слова”. А люди сміються… та до чарки запрошують.