Сегодня информация стала свободной от человеческого управления, характерного для прошлого.
Информационные толпы из соцмедиа могут порождать все вне любого контроля. Как оказалось, скрыто управляемые индустриально, они могут вмешиваться и в социальные процессы, например, в выборы. Это происходит, когда якобы случайные информационные потоки вдруг оказываются системными. Тогда они могут сносить на своем пути любые преграды, поскольку государства научились работать против системного противника, но не против случайного. Советский Союз мог работать и против случайного врага, но тогда ему приходилось превращать его в системного, арестовывая, к примеру, по анкетным данным всех священников или всех дореволюционных профессоров. Тем самым искомый враг все равно попадал в сети.
Информация прошлого была силой в упряжке с религией или идеологией. С этой информацией могли работать только особо выделенные “мета-люди”: жрецы в далеком прошлом или подчиненные М.Суслова в недавнем прошлом. Брежнев отвергал в своих речах редкие цитаты классиков марксизма, говоря, ну кто же поверит, что Леня Брежнев читал это.
Даже негатив, а он по определению был антивластный и потому достаточно сильный, не мог разрушить религиозную или идеологическую систему, а приводил только к наказанию того, кто осмелился этот негатив распространять.
Знание было опасным. Сталин уничтожил всех участников XVII съезда, когда большая часть голосов была подана против него. Количество проголосовавших против расходится: от 169 до 292 по разным источникам. А всего голосовало 1225 человек. Тем самым Сталин вновь делает своего врага системным, уничтожая всех, чтобы избавиться от проголосовавших “против”.
Государства контролировали в первую очередь распространение информации, а не саму информацию. Анекдот про Брежнева спокойно циркулировал, поскольку передавался устно. Но он не мог попасть в массовую циркуляцию.
Страны соцлагеря жили в системе контроля информации. Все, что читалось или смотрелось на экране, должно было проходить предварительную цензуру. Сначала пишущие машинки, а потом и множительные аппараты были под жестким контролем. Режим в Польше падает, когда католическая церковь ввозит из-за рубежа множительные аппараты для Солидарности.
Церковь была сильна, пока не появилось книгопечатание. И хотя первым заказом была Библия, потом все изменилось. Еретические сочинения также получили возможность для распространения. Условный враг церкви — наука, благодаря изобретению печати, объективизировалась и встала на самостоятельные ноги. Возникли национальные государства, поскольку книги стали печататься не только на латыни, но и на языках, на которых говорили люди.
От католицизма отделились более современные направления, разошедшиеся по миру без прошлых страхов. В результате протестантские страны демонстрируют лучшие результаты развития, чем страны католические. Православные же страны идут только после них. Это объясняют тем, что протестант ские страны получили церковь как новую иерархию, и власть перестала быть в центре всего, а в православии церковь всегда подчиняется власти. Несколько центров власти способствуют более динамичному росту, наличие одной вертикали в виде царя-генсека-президента тормозит развитие. А постсоветское пространство вообще не выполняет закон разделения властей, поскольку все квазинезависимые структуры готовы делать все по указке сверху.
Газеты создают единый информационный поток, порождая массового человека, который и знает одно и то же и понимает его одинаково. Ему вскоре потребовалась и массовая культура, чтобы наполнить мозги правильными эмоциями, а не только правильной информацией. Образование также создает типаж единого гражданина с единой картиной мира в голове, который одновременно может по указке то хлопать, то осуждать.
В этой точке развития уже возможно возникновение массового продукта и массового потребления. Кстати, книга была первым таким продуктом, поскольку каждый экземпляр не отличался от другого, чего нет в ручном производстве.
Тиражируемый массовый продукт всегда характеризуется упрощением. И это стало законом также для массовых коммуникаций и массовой культуры, ведь большие тиражи требуют простых рассказов, интересных сразу для всех. Сегодня человечество попало в очередной такой же цикл, который управляется не информационными или виртуальными потребностями, а экономикой внимания. В свое время Голливуд породил институт звезд, который также вытекал из потребностей экономики внимания.
Массовые коммуникации, массовая культура и массовый человек стали основой управления Сталина и Гитлера. При этом, как и религия, они серьезным образом порождали и удерживали эмоции, поскольку в первую очередь эмоции ведут за собой людей. Эмоции управляют нами, рацио — лишь направляет нас к точке приложения эмоций.
Была выстроена система подавления индивидуальных интересов в пользу социальных. Советские герои нарушают биологические законы, но демонстрируют правильность законов социальных. Павлик Морозов доносит на отца, Зоя Космодемьянская гибнет, как и Матросов или Гастелло, — все ради коллективного спасения.
Мы спокойно наблюдаем за уничтожением нашего прошлого мира, считая это нормой. Но это не обязательно является естественным процессом, сходным с теми, что были в прошлые века, когда человечество действительно выходило в результате на более высокий уровень развития.
Сегодня повсеместно год за годом идет падение среднего IQ. США с девяностых годов фиксируют ежегодное падение числа патентов. Соцмедиа также несут свою долю нагрузки в разрушении человечества прошлого.
По непонятной причине в прошлом интеллект был более важен, чем сегодня. Сейчас человека несут наверх какие-то другие качества. Или же разум теперь приобрел какие-то другие характеристики. По крайней мере, это не тот научный разум, который в советское время создавал передовую Украину.
Сильные страны стремительно уходят вперед, в то время как нам остается наблюдать за исчезающими вдали поездами. А интеллектуальная молодежь ищет пути, как на каком-то другом полустанке вскочить в такой чужой поезд, поскольку у нас этот поезд не останавливается.
В наше время постсоветское пространство, включая Украину, больше занято строительством своего прошлого, чем будущего. Бесконечные споры с самими собой и с соседями занимают больше интеллектуальных усилий, чем создание новой экономики, стартапов, инновационное развитие. В результате технологически мы уже не можем повторить старые проекты типа АНов, поскольку архаизация шаг за шагом ведет нас к аграрной державе.
Наши рассказы о реформах заменяют сами реформы. Точно так рассказы о борьбе с коррупцией заменяют реальную борьбу с коррупционерами. Каждое новое поколение наших руководителей говорит лучше предыдущего. Но жизнь от этого не становится лучше.
