Как Россия обустраивается на оккупированном юге

В один из первых дней оккупации Крыма Российской Федерацией я разговаривала с известным российским правозащитником. Накануне вместе с иностранными журналистами он вытаскивал нас из блокады, которую устроили нашему Центру журналистских расследований “вежливые люди” и маргиналы Медведчука.

“Какой референдум? Во-первых, это незаконно и под дулами автоматов, никто не признает. Во-вторых, люди не проголосуют, потому что в большинстве будут бойкотировать. И потом: “зеленые человечки”, “премьер” и “главнокомандующий армии Крыма” Аксенов-Гоблин? Здесь же все картонное!” — говорила я очевидные, как по мне, вещи.

“А в России все картонное. И ничего, признаЮт”, — отвечал правозащитник тоном обреченного бывалого.

“Но люди же...” — не сдавалась я.

“Люди? А люди начнут просто исчезать”.

Страх и ложь — собственно, это все, что надо знать о политике России как на своих, так и на оккупированных ею территориях. Страх, который должен сковывать свободу и внушать опасение потерять то, что осталось; и ложь, которая оправдывает любые преступления и выдает картонное за гранит, а чужие установки — за собственные убеждения.

Новые оккупированные РФ украинские территории — очередная иллюстрация этого, к которой, впрочем, следует применить категорию “с особой жестокостью и цинизмом”. На захваченных землях Херсонской и Запорожской областей, по крайней мере в крупных населенных пунктах, пока что не видим массовых зверств в отношении гражданского населения, как на Киевщине и востоке, полностью сровненных с землей населенных пунктов и братских могил. Эту территорию сейчас немного “жалеют”, потому что у нее, особенно по левый берег Днепра, можно сказать, сакральное значение — это давно желанный путь сушей из РФ в Крым, к тому же Северо-Крымский канал с незаменимой днепровской водой. Планы по-быстрому разыграть здесь крымско-донецкий сценарий с “республиками” провалились, вместо этого оккупанты получили мощные акции протеста и отсутствие нужного количества коллаборантов, чтобы слепить новые администрации.

Следовательно, перед оккупантами встали три насущные задачи: прекратить акции гражданского сопротивления, взять под контроль органы местного самоуправления, ликвидировать независимые СМИ и запустить вместо этого российские каналы вещания.

Все три взялись решать обычным для РФ силовым путем. Сотни людей — городских и поселковых голов, депутатов, общественных деятелей, журналистов, владельцев СМИ, ветеранов АТО/ООС — были похищены и брошены в подвалы. По данным прокурора Херсонской области Владимира Калюги, на начало апреля в области было задокументировано 137 случаев похищений и незаконных заключений, судьба почти 90 людей неизвестна. При этом ни один из руководителей органов местного самоуправления Херсонщины на сотрудничество с оккупантами не пошел (по крайней мере публично). Освобожденные из подвалов мэры уезжают из области и уже со свободной территории, как правило, стараются быть полезными громадам — организовывать гуманитарные грузы, доставлять лекарства и выбивать зарплаты бюджетникам и пенсии.

Однако есть огромная проблема: украинская власть до сих пор не определила правовой режим на де-факто оккупированных РФ территориях, которые де-юре считаются свободными. Это вызывает много вопросов как у населения, так и у депутатов и руководителей территориальных громад. Они просят как можно быстрее разъяснить, как именно им действовать в случае создания российских администраций, подачи должностными лицами заявлений об отставке, введения “рублевой зоны”, прекращения работы управления Госказначейства и, соответственно, выплаты зарплат, пенсий, финансирования работы коммунальных предприятий. В конце концов, в каком случае деятельность работников исполкомов и бюджетной сферы будет квалифицироваться как коллаборационизм на полностью контролируемой российскими военными территории. Президент в интервью украинским онлайн-изданиям заверил, что механизм финансирования правительством оккупированных громад и их жителей разработан правительством, но не доведен до людей, обещал, что в понедельник-вторник (то есть не далее как сегодня) премьер Шмыгаль должен предоставить все нужные разъяснения. Так что ждем.

Впрочем, добавим к озвученным еще один вопрос. Кто должен нести ответственность за преступления, совершаемые российскими войсками на оккупированных территориях? Персонифицированных подозреваемых у следствия сегодня нет. Российские коменданты оккупированных городов и районов не имеют фамилий! В “документах”, которые доводятся до населения, вместо фамилии и звания закорючка. Кто отдает приказы на задержание и проведение фильтрационных мероприятий и облав, изъятие имущества, распоряжение частной или государственной собственностью, неизвестно, — “следователи” на подвалах в балаклавах, тюрьмы секретные.

Однако учитывая массовость и тяжесть преступлений, совершаемых ежедневно на временно оккупированных территориях в отношении гражданского населения, имена командиров военных частей ВС РФ, которые хозяйничают в каждом населенном пункте, должны быть обнародованы. Власть оккупантов должна быть персонифицирована, и каждый из командиров должен понести ответственность за военные преступления, содеянные по его приказу либо его подчиненными, а также назначенными ими “гауляйтерами”. Так, как это предусмотрено нормой международного права о командной ответственности, которая есть и в так называемом законе о военных преступниках (№ 2689), принятом ВР Украины почти 11 месяцев назад и, вопреки конституционной обязанности, так и не подписанном президентом. Зато на прошлой неделе правительство зарегистрировало новый законопроект, где норма о командной ответственности подменена ответственностью за “бездеятельность командиров”.

Таким образом, сейчас в уголовных производствах относительно военных преступлений фигурируют лишь украинцы, которые пошли на сотрудничество с врагом. Назвать их властью можно лишь условно: коллаборанты и предатели, назначенные оккупантами исполнять обязанности глав администраций и мэров, — лишь ширма и говорящие головы для российских каналов. Настоящей кузницей кадров стали члены партий “Оппозиционный блок” и ОПЗЖ, актив общественных организаций Виктора Медведчука и Ильи Кивы, бывшие депутаты с коррупционным шлейфом, неудачники и политические маргиналы. Многие старосты и депутаты сотрудничают украдкой, опасаясь, с одной стороны, оккупантов, с другой — народного осуждения и ответственности. Но если дойдет до “референдума”, придется определяться.

Кадровый голод привел к необходимости привлекать варягов из оккупированного Крыма, ОРДЛО и самой России. “Народная милиция” в Мелитополе и Энергодаре сформирована из “казачьей” с Донбасса и бойцов росгвардии, которые даже интервью дают в балаклавах. 

При отсутствии оккупационных администраций на захваченных территориях процветает мародерство и бизнес под прикрытием “гуманитарной миссии” и громких слов о “восстановлении хозяйственных связей с Крымом”. На полуостров начали завозить значительно более дешевые овощи из Херсонщины и Запорожской области. Как рассказывают симферопольцы, редиску и капусту на оптовый рынок привозят военные КамАЗами под охраной росгвардии.

Херсонские фермеры, напуганные набегами военных и их приспешников в начале оккупации, опасаются, что вскоре начнется передел земли и бизнеса. В начале апреля похитили владельца крупной аграрной компании “Світанок” Сергея Максименко, который также является депутатом Херсонской областной рады. Его схватили вместе с сыном, их судьба до сих пор неизвестна. Нет информации и о другом известном херсонце — бывшем нардепе и главе областной госадминистрации Андрее Путилове, похищенном 8 апреля. Он давно отошел от политики и занимался бизнесом — руководил ООО “Механічний завод”, совладельцами которого является он и канадская компания. В обоих случаях вероятной причиной похищения называют отжим бизнеса.

Одно из наиболее громких мародерских преступлений произошло в Мелитополе. С выставочной площадки компании “Агротек-Інвест” — официального дилера американского производителя сельхозтехники компании John Deere в Украине — кадыровцы похитили три новых комбайна, трактор, три сеялки общей стоимостью 1,5 млн евро, а также 20 тонн фирменных смазочных масел.

Самое интересное, что компании удалось вычислить, куда вывезли украденную технику: благодаря установленным на ней системам, специалисты установили, что сейчас техника находится в Чечне, в поселке Закан-Юрт неподалеку от Грозного.

Кому же досталась украденная техника? Судя по адресу, который засветился благодаря установленным маячкам, комбайны и трактор пригнали на территорию уже ликвидированного “госхоза “Закан-Юрт”, специализация которого — возделывание зерновых.

Поселок Закан-Юрт входит в Ачхой-Мартановский район и известен тем, что это родное село главы правительства Чечни Муслима Хучиева и его брата Тамерлана Хучиева, который возглавляет администрацию района. Последний известен также тем, что 11 лет был исполнительным директором фонда имени Ахмата Кадырова. Так что не удивительно, что в селе на средства фонда строится много социальных объектов, на открытии которых можно увидеть еще одного знакового персонажа — Адама Делимханова, который командует сейчас кадыровскими убийцами на востоке Украины.

Фонд Кадырова-старшего теперь знают и в Мелитополе, потому что именно от него жителям заблокированных населенных пунктов оккупанты развозят “гуманитарку” фурами, облепленными портретами Ахмата Кадырова. Значит, мелитопольцам — консервы, а в Чечню — новенькие “джондиры”. Выгодная “благотворительность”, однако.

Валентина САМАР