Как Чехия слышит свой Донбасс

Острава — третий по величине город в Чехии, в последние годы все более соперничающий с Прагой и Брно за внимание туристов.

В отличии от других больших чешских “мест”, в чьих биографиях свой след оставляли монархи, президенты, всемирно-известные писатели, художники и архитекторы, за прошлое Остравы несет ответственность его величество физический труд.

Город, благодаря богатым залежам угля, бывший до и при Союзе огромным промышленным центром, не вынес потрясения 90-х. Безработица, экологический и социальный коллапс станцевали такую необузданную джигу на теле шахтерско-металлургического региона, что город практически повторил судьбу украинского Востока. Вот только в отличии от Украины, Чехия борется за свой маленький Донбасс (сравнение не случайно, ибо Острава и Донецк — города-побратимы).

Тут не просто пытаются решить его проблемы, но и делают все, чтобы вдохнуть в регион новую жизнь. Для того, чтобы узнать как именно, я и купил билет на поезд “Прага-Острава”.

“Стальное сердце республики”

RegioJet, следующий из чешской столицы до Остравы, оказывается одним из самых комфортных поездов в моей жизни. Практически бесшумный, с дешевой, вкусной едой, бесплатным вайфаем и кофе, он покрывает солидные для миниатюрной Чехии 400 километров за 3,5 часа. Цена билета — порядка 130 гривен.

Время, которые занимает дорога, трачу на поиск информации об Остраве. Увы, в интернете ее оказывается не так уж много.

Сегодня на околицах Остравы — города с 300 тысячами населения, — находится 8 крупных металлургических предприятий. Еще 22 завода нависают над Остравой со стороны Польши, до границы с которой всего 20 минут на авто. При этом нынешняя промзона — это лишь осколки былого великолепия: при социализме город, благодаря обнаруженным еще в 19 веке залежам высокачественного угля, был носителем зычного пропагандиского клише “стальное сердце республики” и имел десятки рабочих шахт и заводов.

Тахикардия и чуть ли не полная остановка случилась у чехословацкого сердца после Бархатной революции в 1989 году. Переход на рельсы рыночной экономики принес в регион депрессию, стагнацию и реструктуризацию. Последнюю шахту в Остраве закрыли в 1994-м. В 1998 году остановилась последняя доменная печь. Крупные металлургические предприятия были распроданы транснациональным гигантам типа Евраза и Mittal Steel.

В результате тысячи шахтеров и металлургов остались практически без средств к существованию. Кто-то уехал, кто-то нашел новую, не менее тяжелую работу на чудом сохранившихся производствах, кому-то повезло быстренько оформить раннюю шахтерскую пенсию, кто-то подался на заработки в соседнюю Польшу… В целом удар по региону был столь сильным, что даже сегодня, 20 лет спустя, уровень безработицы в Остраве чуть ли не в два раза превышает среднечешский.

Кстати, не зря в самом названии города Острава, нашему уху слышится какая-то “отрава”. Экологическая ситуация в регионе была столь плачевна, что в ситуацию была вынуждена вмешаться мать-генетика — у жителей Остравы был обнаружен особый ген, защищающий ДНК от повреждения. Этот ген получил название острагена.

Статистика по онколоческим заболеваниям близка к украинской — она зашкаливает. Тоже касается аллергии, астмы, сердечных заболеваний, хронических болезней дыхательных путей. Несколько лет назад дошло до того, что мэрия Остравы подала в суд на правительство Чехии, которое, по мнению остравского мэра, не прикладывает должных усилий для улучшения экологической ситуации.

В общем, еще не доехав до Остравы, чувствую себя практически дома, в родном Запорожье.

Шахтер и Икар

Центральный железнодорожный вокзал Остравы усугубляет ощущение дежавю, возникшее при чтении медицинской статистики. И дело не в здании вокзала и транспорте — все это в Остраве вполне европейское. Дело в воздухе. В Остраве он запорожский — увесистый, едкий, наглый, с нотками коксохимических и сталеплавильных производств.

До центра города, где расположено 86-метровое здание ратуши, доезжаю за 10 минут. Едва выйдя из троллейбуса, натыкаюсь на памятник шахтеру. Притаившись за хилым деревцом, полуобнаженный мужчина с мускулистым торсом пытается подсветить светлое будущее керосиновым фонарем. За спиной шахтера стену какого-то здания коробит типичная соцреалистическая фреска.

Перейдя дорогу, оказываюсь на центральной городской площади, увенчанной зданием ратуши — ныне местного муниципалитета. В центре площади установлен фонтан, главной фигурой которого является расправивший крылья Икар — странное, шебутное, обнаженное существо с голубыми глазами.

— Икар — символ подъема и падения города, — получасом спустя расскажет мне местный экскурсовод. — Острава была развита и богата еще в 19 веке, она быстро стала большим промышленным городом, и была им почти полтора века. Но вслед за этим пришла слава черного города. И случилось падение.

Пройдя через холл муниципалитета, в котором установлена памятная доска жертвам тоталитарного режима (говорят, такая есть в каждой чешской мэрии), на лифте поднимаемся на верхушку ратуши.

Очертания типичного европейского города — с разномастными крышами, башенками, шпилями, едва проступают в утреннем тумане.

Острава, как и любой другой промышленный котел, оказывается городом многонациональным. Влекомые пусть и тяжелыми, но деньгами, сюда для работы на шахтах и заводах, начиная с 19 века, начинают съезжаются немцы, поляки, галичане, евреи, выходцы с Балкан. Естественно, что далеко не все “заробитчане” были законопослушны и образованы.

— Была очень развита проституция, — бубнит экскурсовод. — Уровень преступности, был настолько высок, что для решения социальных проблем Остравы даже приглашали известных специлистов из Австрии. Но те ничего сделать не смогли. Пили даже дети.

Позже, уже в 20 веке, город принимает большую волну эмиграцию из Греции, вызванную гражданской войной 1946-1949 годов. Живописных красок в многонациональный микс добавляет советская политика интернационализма. В Остраву переезжает много словаков.

Говорят, даже язык в сегодняшней Остраве отличается от чешского — здесь говорят на диалекте. Я этого не замечаю, но чехи улавливают отличия мгновенно.

Разговор с экскурсоводом на верхушке ратуши длится минут 40. За это время я успеваю основательно замерзнуть, а туман, окутывающий город, — чуть проредеть. Слева и справа, на околицах Остравы, проступают терриконы и коптящие трубы заводов.

В самом центре города замечаю буровую установку, напоминающую скелет замершей в неестественной позе цапли. Последний уголь из недр этой шахты “Михал”, добыли в 1975 году. Сегодня она, в отличии от дымящих труб на горизонте, лишь элемент декора и туристическая достопримечательность, где все желающие могут попробовать себя в роли шахтера, пройдя вместе с экскурсоводом весь тот путь, который проходил обычный остравский рабочий за смену.

Кстати, о дымящихся трубах. Несмотря на полученное недавно звание самого зеленого города Чехии, атмосфера сегодняшней Остравы оставляет желать лучшего и имеет три главных источника загрязнения. Работающие заводы, так называемое частное загрязнение — например, выхлопные газы автомобилей или сжигание в печах пластмассы, а также близость польской границы. Когда Чехия вступала в ЕС уровень выбросов был доведен до необходимого уровня. Но в Польше, которую отсюда видно в бинокль, эти квоты на 20% выше. И роза ветров отнюдь не на стороне чехов.

МариупоЛьвов

Витковице — некогда пригород и по совместительству рабочее гетто, сегодня стал одним из районов Остравы. Чтобы добраться до него сажусь в трамвай. Разглядывая плывущий за окнами чешский Донбасс, думаю о том что он похож на смесь центра Львова с мариупольскими окраинами — от Львова архитектура, от Мариуполя (Запорожья, Луганска, Донецка ) трубы на горизонте и... люди, чем-то неуловимым напоминающие украинцев. Усталые, чуть согбенные, серые. Мануальный труд оставляет отпечатки не только на ладонях, но и на лицах.

Как только я решил, что что-то понял о жителях Остравы, в трамвай вваливается целый муравейник гомонящих школьников.

Выйдя из трамвая сразу утыкаюсь взглядом в указатель, на котором сверху нарисован завод, а снизу — замок. В нем вся Острава.

Тот, что слова экскурсовода о “черном городе” были отнюдь не метафорой, понимаю, стоя перед зданием витковицкого костела, носящего имя Святого Павла. Все стены церкви из красного кирпича переодически моют. Все, кроме одной — ее, чтобы подчеркнуть контраст между Остравой нынешней и Остравой прошлой, десятилетиями не касаются щетки и моющие средства. Стена эта практически черная.

Облазив аутентичные улочки, в свое время заинтересовавших даже британских кинематографистов, наконец выхожу к Витковицкому металлургическему комбинату, он же Dolní oblast Vítkovice. Собственно, ради того, чтобы его увидеть, я и ехал в Остраву.

Огромный, единственный в Чехии металлургический комплекс полного цикла, дававший работу тысячам “островитян”, и включавший в себя шахту, коксовый завод и производство чугуна, перестал работать в 90-е. В 2002 был объявлен национальным культурным памятником. А в 2008 году — внесен в список Европейского культурного наследия.

Как такового входа на его территорию нет. Мимо расписанных граффити заборов, вдоль по улице Русской, через усыпанную шлаком пустошь, углубляюсь в хитросплетения трубопроводов, хозпостроек, цехов, сложносочиненных установок. Внешне пейзаж ничем не отличается от ландщафтов завода Ильича или какой-нибудь Днепроспецстали. Но внешность обманчива.

Оправа для Остравы

За последние десятилетие инвестиции из чешского бюджета и бюджета ЕС на возрождение Остравы составили порядка 500 млн евро. Часть средств идет на экологические программы, часть — на превращение Остравы из памятника в достопримечательность. Ибо мало объявить старый меткомбинат национальным достоянием, важнее сделать так, чтобы остовы производств стали интересны туристам. И инвесторам.

Превращением, которое идет полным ходом прямо сейчас, занялся известный чешский архитектор Йоcеф Плескот. Задействованы в процессе и местные жители. Так среди студентов остравских вузов был объявлен конкурс на лучшую идею по использованию старых городских зданий и построек.

Идеи того самого промышленного туризма, которому так любят посвящать круглые столы чиновники украинского юго-востока, в Остраве реализуются на практике.

Колизей бывшего газохранилища превращен в концертный зал на 1500 мест, электростанция стала гостиницей, насосная переоборудована в малый музей техники, склад коксовых батарей — в винный погреб, а на территории шахты “Глубина” дают представления европейские театры.

Доменная печь вот-вот станет смотровой площадкой и частью экскурсионного маршрута, один из цехов — технической библиотекой, другой — студенческим кампусом, энергоцентраль — индустриальным музеем.

Часть помещений ставших историей заводов отдана под так называемые IT-кластеры. Сюда, благодаря выгодным условиям, перевозят часть своих производственных мощностей такие компании как Asus или Siemens.

Более того, на территории Витковицкого завода проходит музыкальный фестиваль “Цвета Остравы”, собирающий десятки тысяч туристов. В этом году на его сценах, выстроенных прямо посреди цехов, играли Sigur Rose, Bonobo, Woodkid и The Knife. Следующий фестиваль состоится в июле 2015 года.

В Остраве, еще вчера агонизировавшей, сегодня проходят выставки, конференции, фестивали, форумы. Да, у города сотни проблем — экологических, социальных, экономических, и тем не менее. Регион остается дотационным, но будущее все отчетливее проступает сквозь окутывающую Остраву предутреннюю дымку.

— Что можно рассмотреть в смоге, окутывающем украинский Восток? — мысленно спрашиваю разноцветную Мерлин Монро, изображенную на огромном оригинальном принте Энди Уорхола, висящем в холе художественной галереи. Еще десяток лет назад галерея была коллектором для доменного газа.

Максим ЩЕРБИНА