Из Союза в Союз

Нам ли весить замысел Господний?

М. Волошин

18 ноября 2011 года президенты России, Казахстана и Беларуси Д.Медведев, Н.Назарбаев и А.Лукашенко подписали в Кремле декларацию о евразийской экономической интеграции и Договор о евразийской экономической комиссии. Началась практическая реализация подходов, сформулированных в программной статье национального лидера Российской Федерации Владимира Путина, опубликованной 3 октября 2011 года в газете “Известия”. И в целом поддержанных в статьях А.Лукашенко 17.10.11 и Н.Назарбаева 25 ок­тября. Процесс формирования Евразийского союза (ЕАС) пошел.

Что же подтолкнуло трех президентов достаточно разных стран к подписанию этих документов? У каждого из них свои мотивы.

С Россией все более или менее ясно. На носу парламентские (2011), а не за горами и президентские (2012) выборы. Необходимо демонстрировать успешность политики. И если с решением внутренних проблем традиционно не складывается, то на внешнеполитическом фронте можно продемонстрировать настоящий — или выглядящий как таковой — прорыв. Тем более что российская история свидетельствует о традиционности такого подхода. Внешней повесткой часто пытались заслонить внутреннюю. Правда, раньше говорили все больше о “маленькой победоносной войне”, а не об экономической интеграции. Но времена меняются (как же все-таки хочется в это верить).

У Н. Назарбаева подход несколько иной. Казахстанский правитель, решая задачу национальной консолидации в стране, разделенной примерно поровну между двумя общинами, “славян” и казахов, не мог пройти мимо евразийской идеологии, провозглашавшей братство как раз этих сообществ. Отсюда его внешнеполитический конек — идея интеграции на постсоветском пространстве. Именно евразийство в значительной степени составляет идеологическую базу казахстанского режима. Поэтому отступать Нурсултану Абишевичу особо некуда, да и силы уже далеко не те, что раньше, контроль над страной ощутимо ослабевает. Не до резких разворотов. Впрочем, пожизненный президент страхуется — и в названии Союза появляется слово “экономический”. Как подчеркнул президент Беларуси, это произошло по настоятельной просьбе казахов.

А. Лукашенко. Ну, тут все достаточно просто. После декабря 2010 года Александр Григорьевич готов цепляться за любую соломинку в надежде на внешнюю поддержку. А интеграция с РФ издавна была его излюбленным приемом. Тем более путь на Запад закрыт весьма прочно.

Общее для всех трех президентов — поиск инструментов внешней поддержки в условиях усложнения международной экономической и внутриполитической ситуации.

Что же отличает проект Евразийского союза от других форм интеграции на постсоветском пространстве? Чтобы ответить на этот вопрос, прежде всего напомним историю объединительных попыток, предпринимавшихся Россией на протяжении последних 20 лет.

Содружество независимых государств (1991 год), более-менее успешно выполнив задачу цивилизованного развода, уже десятилетие пребывает в летаргическом сне. Экономический союз (1993 год) так и не заработал ввиду отсутствия реального интереса участников. Таможенный союз России, Казахста­на, Беларуси, Киргизстана (1995 год) в 2000-м преобразован в Евразийское экономическое сообщество. В 2010 году началось реальное оформление Таможенного союза РФ, Казахстана и Беларуси. Единое экономическое пространство России, Украины, Казахстана и Беларуси (2003 год): ратифицированный, в том числе и Киевом, договор действует, но не имеет пока практически никаких реальных последствий. Союзное государство России и Беларуси (1997 год) — результат известен всем.

Принципиальной проблемой всех постсоветских объединений под неизменной эгидой России была разновекторность интересов их участников и преимущественно политический характер проектов.

ЕАС (в изложении В.Путина) должен стать новой, более высокой формой интеграции на постсоветском пространстве, развив достижения Единого экономического пространства, которое должно заработать с 1 января 2012 года. Речь идет о создании “мощного наднационального объединения, способного стать одним из полюсов современного мира и при этом играть роль эффективной „связки“ между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом”. По мнению российского премьера, следует создать “полноценный экономический союз”. Активность РФ на фоне успехов Таможенного союза и Единого экономического пространства, которые должны стать основой ЕАС, подтверждает: на этот раз все серьезно. На ЕАС сделана важная ставка.

Премьер-министр России особо подчеркнул, что Евразийский союз формируется в контексте договоренности России и ЕС о четырех общих пространствах. Московскими интеграторами взят на вооружение опыт Европейского Союза, а также его влияние. Это выглядит абсолютно логичным шагом, ибо ЕС, несмотря на все сегодняшние проблемы, остается наиболее успешным интеграционным объединением в мире. Есть и еще одна причина отсылок к ЕС. Впрочем, давно известно, что между кремлевскими декларациями и истинным положением вещей дистанция огромного размера. В данном случае этот размер определяется такими основными отличиями.

Во-первых, изначально определенные заоблачные цели и сказочные темпы формирования структуры — Союз за четыре (или даже два) года — четкий симптом сугубо политической мотивировки процесса. Следовательно, качеству экономических документов придается далеко не определяющее значение. Показательно, что присоединение Киргизстана к процессу заняло один вечер, тогда как обстоятельность и, соответственно, длительность процедур ЕС уже стала притчей во языцех.

Во-вторых, очевидна однополюсность евразийского объединения: России по праву принадлежит подавляющее большинство голосов в любом наднациональном органе — имеем очередную структуру “Россия плюс”. Это подтверждает и назначение российского представителя Виктора Христенко руководителем создающегося наднационального органа.

В-третьих, архитекторы ЕАС не подчеркивают единство ценностей как базу для интеграции (скорее, говорится об общей истории и интересе России). Однако такие ценности, если не у народов, так у элит соответствующих государств, безусловно, имеются. Речь идет об авторитарном характере политических режимов, а также об олигархическом социальном устройстве. Немедленное определение статуса евразийских комиссаров на уровне федеральных министров РФ — еще один симптом элитного характера процесса.

Не сложно найти и иные отличия, однако и первого из приведенных достаточно, чтобы утверждать: опыт Евросоюза стал источником идей относительно формы для процесса построения Евразийского союза. А что касается содержания, у архитекторов ЕАС есть два основных источника вдохновения: Советский Союз и Социалистическое содружество (СС), институализированное в Варшавском договоре и Совете экономической взаимопомощи.

Понятно, что модель Советского Союза как более привычная и понятная, федеральная по форме и унитарная по содержанию структура, в принципе, предпочтительнее для Москвы. Однако для ее реализации необходимо ликвидировать сегодняшние местные элиты. А на дворе уже не 1920—1930-е, да и Иосифа Виссарионовича, слава богу, не видно на горизонте.

Поэтому Евразийский союз будет двигаться в направлении скорректированной модели соцлагеря. Суть этой коррекции в том, что если смыслом существования СС были идеологические и стратегические резоны, то смысл ЕАС состоит в получении экономических выгод, специфическом российском неоимпериализме.

Небезынтересно и то, что ЕАС обещает быть весьма скандальным проектом: противоречия между реальными интересами участников будут приводить к постоянным перепалкам, правда, не всегда публичным. Во многом силовой характер формирования Евразийского союза также предопределяет его будущую судьбу. Ослабление железных объятий Москвы, которое когда-нибудь произойдет, приведет к очередному “разводу” “сплоченных навеки” республик и “разрыванию связей по живому”. События 1989—1991 годов памятны всем.

Последствия запуска идеи Евразийского союза для Украины не так очевидны, как это представляется на первый взгляд. По словам Федора Лукьянова, главного редактора журнала “Россия в глобальной политике”, основная цель этого проекта — вовлечение Киева в российское интеграционное поле. Об этом свидетельствуют и прямые отсылки в статье В.Путина, и настойчивые заявления многих российских политиков и экспертов о том, что без Украины ЕАС не заработает. Аналитики американской Stratfor считают, что это весьма вероятный сценарий. Однако позиция официального Киева пока что остается неизменной: вопрос о вступлении Украины в ЕАС не стоит на повестке дня.

На решение задачи приручения Украины брошены все силы. И вот уже известный своей чуткостью к северо-восточному ветру народный депутат Валерий Коновалюк создает межфракционное объединение в Верховной Раде, а в Луганске на местном телевидении начинают рекламировать новый союз. В киевских медиа разворачивается антиевропейская кампания. О ее характере можно судить хотя бы по статье “Тевтонский марш” в известном интернет-издании.

Впрочем, игра только начинается, и что будет в результате, пока непонятно. Но уже очевидно: если не забиваешь ты, забивают тебе. В ноябрьском Киеве эта старая истина часто приходит на ум.

Оптимальным сценарием взаимоотношений с ЕАС было бы формирование зоны свободной торговли и взаимовыгодной секторальной интеграции между Евразийским союзом и Украиной. Потенциал для сотрудничества есть, и немалый. Увы, когда речь идет о ценностях, тем более ценностях элит, рациональные доводы не работают. А значит, давление будет нарастать…

Впрочем, представляется, что российский успех в этой игре, даже если он придет, окажется достаточно эфемерным. Моделью для евразийской Украины будет Польская народная республика 1960—1970-х годов — самый веселый барак соцлагеря и infant terrible Кремля. А очередная смена власти в Киеве приведет к тем же последствиям для ЕАС, что и “круглый стол” в Варшаве для социалистического лагеря.

В конце концов, даже самый негативный сценарий развития событий на постсоветском пространстве будет означать не конец проекта “Украина”, который давно уже набрал непреодолимую инерцию, а лишь завершение затянувшейся, грустной и страшной сказки, известной под названием “УССР”.

Сергей НЕМИРЫЧ