Испытание для НАБ. Как президент дискредитирует бюро “делом Кононенко”

“У меня и моей команды нет желания быть ширмой для откровенной коррупции”, — покидая свой пост заявил экс-министр экономики Айварас Абромавичус.

Абромавичус на всю страну обвинил главу фракции БПП Игоря Кононенко в том, что тот лоббировал назначение своих людей на должности нескольких госкомпаний.

Среди интересующих Кононенко предприятий — “Укрхимтрансаммиак”, “Укрзовнишинформ”, Агентство аккредитации Украины и другие.

Публичные обвинения в коррупции своего соратника и партнера по бизнесу Игоря Кононенко президент тут же переадресовал в НАБ, заверив, что Игорь Кононенко готов сотрудничать с новым органом, призванным бороться с коррупцией.

Такой вот ход конем.

Глава НАБ Артем Сытник на все вопросы о деле Кононенко, как правило, опускает глаза и говорит что-то невнятное — вроде того, что “ведется следствие”.

Он, как никто другой, понимает, в какую непростую ситуацию попал.

Все, кто знают, как работают следственные органы, осознают, что “дело Кононенко” — это блеф и манипуляция со стороны президента.

“Заявления Абрамовичуса — это только слова. Они не могут быть составом преступления. Доказать принуждение к каким-либо действиям постфактум — невозможно. И это президент прекрасно понимает”, — уверяет руководитель Центра противодействия коррупции Виталий Шабунин.

Вчера президент присутствовал на присяге первых 30 бойцов Управления специальных операций, тех самых, которые будут “убойной силой” при задержании топ-коррупционеров.

Если детективы Бюро докажут причастность Игоря Кононенко к коррупционным схемам, этот спецназ окажется на пороге дома человека, которого между собой чиновники и бизнесмены называют “кошельком президента”.

В противном случае — работа НАБ будет дискредитирована, а “борьба с коррупцией останется” только фигурой речи.

Что уже сделал НАБ за короткий срок с момента создания и как детективы Бюро оценивают перспективы “дела Кононенко”, выясняла “Украинская правда”.

Как создавалось НАБУ

“Новый орган еще толком не заработал, а его уже обвиняют в коррупции. Для спецназовцев бюро закупили носки по завышенной цене — 373 гривны за пару”, — бодро начитывает стендап на ступеньках здания Национального антикоррупционного бюро журналист телеканала “Украина”.

Виталий Шабунин, координатор Центра противодействия коррупции, услышав слова журналиста, лишь ухмыляется: “Слушай, носки — это уже четвертая информационная атака на НАБ за последнее время. Сытник уже много раз пояснял, почему спецодежда для спецзаданий не может стоить дешевле”.

Шабунин — частый гость в Антикоррупционном бюро. Он — один из активистов, кто еще с марта 2014-го системно лоббировал создание нового органа по борьбе с топ-коррупционерами.

Только по скромным подсчетам общественной организации “Центра противодействия коррупции” и расследователей “Наши гроші”, из украинского бюджета ежегодно выводится более 100 млрд гривен.

Ключевые схемы — госзакупки, таможня, нефтегазовый рынок. Причем должностные лица используют серьезное политическое прикрытие на самом высоком уровне.

Идея создания органа по борьбе с топ-коррупцией обсуждалась в течение нескольких лет активистами общественных организаций и журналистами — расследователями.

В марте 2014-го года общественники подали первые антикоррупционные законопроекты в ВР.

Но этот пакет законопроектов долгое время находился на изучении в Администрации президента. На тот момент исполняющим обязанности президента был Александр Турчинов. Шанс быстро принять пакет законопроектов был упущен.

К антикоррупционным законам вернулись только осенью 2014-го. Тогда всерьез за их изучение взялись юристы президента Порошенко.

“Логика правок заключалась в том, чтобы постараться сократить полномочия НАБУ и ослабить общественный контроль за органом. Но при этом законодательно расширить влияние президента на бюро”, — считает эксперт Transparency International Ярослав Юрчишин.

Например, согласно первоначальному тексту закона президент лишь церемониально подписывал кандидатуру на пост главы НАБУ, а отбор кандидатов — была ответственностью независимой комиссии.

Но уже в феврале 2015-го была внесена правка в закон, согласно которой президент получал право выбирать главу из 2-3 кандидатов, прошедших предварительный отбор комиссии.

Также юристами АП не раз предпринимались попытки ограничить общественный контроль за деятельностью НАБУ, например, уменьшить количество участников Общественного совета.

“Чтобы отстаивать независимость бюро, мы встречались с представителями МВФ и поясняли им, что происходит с антикоррупционными законопроектами. А они в свою очередь давили на президента, фактически поясняя, что от скорости запуска бюро, зависит скорость траншей”, — рассказывает координатор “Центра противодействия коррупции”, как ситуативно удалось переигрывать противников НАБУ.

Самая сложная борьба разгорелась вокруг назначения главы.

В Администрации президента хотели видеть на этой должности грузина Давида Сакварелидзе. Видимо, предполагая, что он может быть более зависимым от президента кандидатом.

Общественность продвигала на этот пост депутата Виктора Чумака, но в АП были против.

Артем Сытник победил, оказавшись наиболее компромиссной фигурой. И, кажется, равноудаленной от политического влияния.

Такие же пляски были и вокруг назначения антикоррупционного прокурора Назара Холодницкого.

“Стратегия была такая, что всех самых принципиальных и постепенно выбивали. На мой взгляд, наиболее сильной кандидатурой был бы Виталий Касько, который проявил себя как очень принципиальный в деле “бриллиантовых прокуроров”, — комментирует депутат Егор Соболев, соучредитель “Общественного люстрационного комитета”.

От беспристрастной позиции антикоррупционного прокурора зависит многое. Это именно он дает разрешение на применение санкций в отношении подозреваемых, выемку документов, следственные действия. И фактически через него можно повлиять на ход дела, при желании его завалить.

Тот факт, что Порошенко тайным указом в конце января присвоил генеральское звание Назару Холодницкому, для многих стало сигналом — “Папа хочет показать, кто в доме хозяин”.

Охотники за коррупционерами и риски НАБУ

“У нас есть все инструменты, чтобы расследовать коррупционные схемы. Наши журналисты немало уже сделали в этом направлении. К тому же мы усиленно учились на британских тренингах”, — успокаивает журналиста “Украинской правды” улыбчивый Ираклий, аналитик НАБУ.

Свою биографию он описывает коротко: “Я — человек из “Большой четверки”.( группа аудиторский компаний, в которую входит Deloitte, PwC, EY, KPMG — УП)

После Майдана Ираклий пошел работать в реформаторскую команду министерства экономики, анализировал ситуацию на госпредприятиях, прошел конкурс в новую прокуратуру. Но когда открыли вакансии в НАБУ, не раздумывая, подался на вакансию аналитика.

“Если хотя бы закрыть несколько крупных коррупционных схем, то нам и деньги МВФ окажутся не нужными”, — мечтает он.

Ираклий — один из 22 аналитиков НАБУ (по штатному расписанию их должно быть — 31), который прошел многоэтапный отбор и в начале декабря был трудоустроен. Из 283 вакансий на позицию детективов НАБ, отобрано пока 80 человек.

Ираклий говорит, что нынешняя зарплата в 30 тысяч гривен, конечно, меньше чем он зарабатывал в международной аудиторской компании.

“Я никогда не думал, что буду работать в госструктуре. Но сейчас я не вижу более важного дела, чем борьба с коррупцией. Иначе мы ничего не построим”, — поясняет свою мотивацию Ираклий.

Его коллега детектив Артем, в прошлом финансовый директор и боец одного из добровольческих батальонов, говорит еще жестче: “Если мы не начнем сажать коррупционеров, народ начнет их отстреливать самостоятельно”.

И аналитик, и детектив уверены, что для проведения расследований у них есть почти все инструменты — открыто более 100 реестров (госреестры физических и юридических лиц, реестр доверенностей, базы МВД. ГАИ налоговой, казначейства — УП).

Что важно — детективы бюро, согласно закону, могут инициировать задержание, если есть подозрения, что фигурант дела может скрыться, как это было, например, в случае с Клюевым.

Но вот член Общественного совета при НАБУ и глава “Автомайдана” Алексей Гриценко не скрывает своего пессимизма.

“Риск политического давления очень высок, — говорит он. — Хотя президент и не принимает решений по НАБ, он старается влиять всеми возможными способами. Вот высказался по поводу того, что бюро не нужна прослушка — это уже о многом говорит. Сейчас попытка поставить коррупционера на прослушку должна осуществляется через СБУ и тут никак не застраховаться от слива информации”.

Проблема, по словам Гриценко, не только в спецсредствах, но и в том, что законы, регламентирующие деятельность бюро, нуждаются в дополнениях — например, необходимо повысить зарплату бойцов управления сил специальных операций НАБ (сейчас это 4, 200 гривен).

Голосовать за эти изменения придется парламенту.

И как будут голосовать депутаты фракции БПП и Народного фронта, чьи представители — Игорь Кононенко и Николай Мартыненко ( уже экс-депутат — УП) — являются фигурантами дел, находящихся в разработке НАБУ?

“Дискредитация бюро уже началась. И президент в этом играет не малую роль, посылая сигналы в общество, что НАБ ему подконтрольно”, — возмущается Шабунин. Он считает, единственный шанс Сытника и Холодницкого выстоять — это опереться на гражданское общество.

“Тест на Кононенко” — это не только испытание на прочность НАБ. Но и тест, который должен показать настоящее президента к борьбе с коррупцией, а не только его пафосные заявления.

“Готов ли он посадить своего соратника и друга?” — вот главный вопрос, на который придется ответить Порошенко уже в ближайшее время.

Анастасия РИНГИС