Исламобольшевики. Пять уроков для Украины из победы талибов

Пожалуй, никому еще не удавалось так фундаментально — во всех смыслах — продемонстрировать, насколько глубоко ошибся Френсис Фукуяма, предвещая всепобеждающую поступь либеральной демократии в глобальном масштабе, как это сделал Талибан.

Двадцать лет либерализации и вестернизации, то ли один, то ли два, то ли три триллиона долларов, потраченных за эти годы, свыше 170 тыс. жизней (из которых на долю военнослужащих США, их союзников и гражданских подрядчиков Пентагона в общей сложности приходится едва 7,5 тыс.) — и новостные ленты пестрят заголовками вроде “Талибы молниеносно захватили Афганистан”.

Это не так. Талибы не захватывали Афганистан — они и есть Афганистан. Да и захватить почти 40-миллионную страну, 4/5 которой занимают горы, а остальное — пустыни, за две недели невозможно. Особенно имея в начале предприятия (как утверждал, к примеру Джо Байден) каких-то 75 тыс. человек личного состава против 300-тысячной правительственной армии, вооруженной и обученной американцами.

Так что это не захват. Это освобождение через революцию. Во вполне робеспьерско-ленинском духе. Талибы сделали выводы из поражения 2001 года — и из движения, представляющего, преимущественно, пуштунское (отнюдь не подавляющее) большинство, успешно трансформировались в интернациональную организацию с четкой идеологией, сетью “партийных ячеек” по всей стране и понятной населению социально-политической программой.

Ее основные посылы, к слову, вполне можно выразить формулами из европейской истории. К примеру, “Мир хижинам — война дворцам”. Ведь дело не в том, что кланово-племенное афганское общество оказалось не в состоянии принять ценности либеральной демократии, а в том, что, несмотря на фантастическую финансовую накачку, 47,3% афганцев живут за чертой бедности, 34,3% работающего населения получают меньше $1.9 в день, а из каждой тысячи новорожденных до пяти лет не доживают 60. Между тем, с 2009 по 2019 год по американским оценкам, коррупция съела $19 млрд — при том что на развитие госаппарата (исключая силовиков) было потрачено $36 млрд. Так что компрадорские власти, распределявшие львиную долю шедших извне финансовых потоков среди крайне ограниченного круга, оказались, пожалуй, главными союзниками Талибана. Об этом, кстати, свидетельствует его триумф даже в северных провинциях, с которых двадцать лет назад начался его разгром. Сегодня ничего подобного Северному альянсу нет и в помине, а его герои вроде маршала Абдель-Рашида Дустума в последние дни впопыхах бежали из страны.

Принцип революционной целесообразности, согласно которому признавались только законы, “служившие во благо революции” тоже имеет свой эквивалент — жесткие нормы шариата, ну а революционный террор везде развивается по одним и тем же лекалам: “бывшие” люди, недостаточно лояльные и подверженные тлетворным влияниям извне, излишне образованные. Террор против женщин — включая лишение права на образование и насильственные замужества, в том числе несовершеннолетних — из той же серии.

Собственно, сегодня талибы — это исламобольшевики. И хотя им сейчас не до риторики мировой революции, очевидно, установив контроль над собственной страной, они будут склонны к экспансии — как минимум своей идеологии. Такая перспектива определенно дает повод для беспокойства центральноазиатским автократиям, так что возрастет их зависимость от РФ и Китая (и, соответственно, конкуренция между ними в регионе). Аналогично придется поволноваться и старым элитам Пакистана. Тем более после того, как на всеобщих выборах 2018 года победу одержал лидер оппозиционной партии “Терик-е-инсаф” (ТИ, Движение за справедливость) Имран Хан, заключивший политический альянс с наиболее влиятельным пакистанским богословом Сами уль-Хаком. Последнего называют “отцом талибов” — именно в его медресе учился основатель “Талибана” мулла Мухаммад Омар. Учитывая союзничество между Пакистаном и Китаем, участие последнего в инфраструктурных проектах в Афганистане, а также давно налаженные контакты между Пекином и талибами, “уйгурский вопрос” не помешает китайской экспансии в Афганистане при новом режиме. Скорее, наоборот — тем более что Афганистан является одним из важнейших звеньев в инициативе “Пояс и путь”.

Причем тот факт, что “смотрящей” за Афганистаном от западной коалиции после вывода ее контингентов станет Анкара, станет фактором, скорее содействующим, нежели препятствующим интересам Пекина. Да и Россия вполне удовлетворится доступом к доле афганских ресурсов — на большее у нее не хватит ни сил, ни средств. Так что уповать на то, что Москва будет вынуждена отвлекаться от Украины, не приходится. Она, как и Пекин, в обозримом будущем не станет конфликтовать с новыми властями Афганистана, да и вообще неоднократно демонстрировала способность находить общий язык с тоталитарными режимами.

Ввиду всего этого сейчас часто звучит тезис о “проигрыше” Америки и ошибке Байдена. Что до первого, то проигрышем можно считать затяжную кампанию по построению либеральной демократии в обществе, не имеющем к тому никаких предпосылок и при полном игнорировании запроса на социальное равенство. Решение о выводе войск из Афганистана вряд ли имело целью осложнять жизнь региональным игрокам — это скорее побочный эффект политики делегирования полномочий и отказа от роли мирового жандарма, которая тяготила администрации США с начала 2000-х. Америка борется с “имперским перенапряжением”, сокращая затраты и перегруппировывая силы — и ничего нового в таких подходах нет. И ошибкой это никак не является — не говоря уже о том, что решение о выводе войск принимал еще Дональд Трамп, а для американской политики характерна преемственность. Иное дело, что, подобно талибам, нынешняя администрация США отрабатывает общественный запрос, прибегая к популистским ходам. А вывод контингента из Афганистана, приуроченный к 11 сентября, таковым безусловно является.

Однако при этом Вашингтон в обозримой перспективе не понесет никаких потерь, кроме репутационных — и то преимущественно для внешнего мира. Но каких бы реминисценций на вьетнамскую тему ни вызывала эвакуация персонала с крыши посольства в Кабуле, та же вьетнамская война не вывела Америку из клуба мировых тяжеловесов. Не выведет и поражение в войне афганской — при том что поражение это в значительной мере является пропагандистским конструктом недругов нынешней администрации. Каковая, между тем, четко продемонстрировала Urbi et Orbi, что интересы США превыше обстоятельств и обязательств. Впрочем, то же самое неоднократно демонстрировали и ее предшественницы — и в отношении курдов, и в Ливии, и в Ираке.

Украинскому руководству из этой истории следует извлечь несколько скорейших уроков. Первый и, пожалуй, самый очевидный: в 2020-х годах, в отличие от 2000-х и 2010-х, Америка очень тщательно считает и отслеживает деньги. И если Вашингтон требует от реципиентов его помощи эффективных антикоррупционных мер — то к этим требованиям нужно прислушиваться. Второй: нет прогресса — нет интереса. Мессианский импульс в американской внешней политике завершился, и слова Байдена о “демократиях против автократий” не следует понимать как готовность оплачивать счета неэффективных режимов, сколь бы союзными они ни были. Кстати, Афганистан имел (и пока еще имеет) статус основного союзника США вне НАТО — но отсутствие мотивации его вооруженных сил и силовых ведомств свело на нет и выучку, и техническое превосходство над талибами. Кстати, силовики жаловались, что по полгода не получали жалование, так что многих, что называется, за малую мзду, просто подкупили. Отсюда урок третий: своевременное и достаточное довольствие имеет значение. И еще большее значение имеет идеология. Идеология внятная, ясная, одобряемая массами — и подчиняющая элиты. Нет смысла отстаивать интересы режима, не пользующегося поддержкой общества. Проще говоря, союзники не обеспечивают выживание — они помогают выжить.

Урок четвертый: у союзников могут смениться внешнеполитические приоритеты (а если это союзничество не закреплено юридически обязывающими документами — тем более), так что эпитеты “главный”, “ключевой”, “основной” и “надежный” союзник лучше приберечь для протокольных мероприятий: уверенность в том, что они соответствуют действительности может привести к роковой ошибке. Поэтому необходимо неустанно расширять сеть партнерств и альянсов, обеспеченных, в том числе, экономическими интересами.

И, наконец, урок пятый: победа Талибана наверняка выплеснет из Афганистана крупные потоки беженцев. Какая часть из них достигнет Украины и какая попытается здесь остаться, сейчас говорить трудно. Но этот кризис определенно нас не минует. И к нему нужно быть готовыми.