Империя должна умереть

Оба они также верили, что Россия может измениться. Может быть, не очень сильно, может быть, не кардинально, но все же измениться. Немировская однажды сказала мне, что ее главная цель — сделать Россию “немного более цивилизованной” через знакомство людей с новыми идеями. Их школа, продолжением которой были обычные в России беседы на кухне, была создана для достижения этой единственной, нереволюционной цели.

Долгое время она процветала. С 1992 по 2021 год, по подсчетам Немировской, более 30 000 человек со всей страны — парламентарии, депутаты горсоветов, бизнесмены, журналисты стали слушателями их семинаров по вопросам права, выборов и СМИ. К ним приезжали выступать губернаторы американских штатов, редакторы британских газет и польские министры. Школа получала финансовую поддержку от столь же широкого круга европейских, американских и российских фондов и филантропов.

Но школа оставалась российской организацией, созданной россиянами для россиян. Темы семинаров выбирались постольку, поскольку они интересовали россиян, а позднее — грузин, белорусов и украинцев, которые также посещали некоторые семинары. Я помню особенно скучный для меня семинар по федерализму в Скандинавии, который участники нашли интересным, потому что в своих высокоцентрализованных странах они никогда не задумывались о различных типах отношений между региональными и национальными правительствами, которые теоретически могут существовать.

В то время этот проект не казался наивным, идеалистическим или радикальным, не говоря уже о “подстрекательстве”. В первое десятилетие президентства Владимира Путина демократическая политика в России была ограничена, но легальна. К оппозиционным взглядам относились терпимо,  предпринималось множество попыток организовать дискуссии, тренинги и лекции о демократии и верховенстве закона. Немировская сказала мне, что ей и в голову не приходило, что она создает диссидентскую организацию. Напротив, ее усилия были направлены на поддержку именно тех преобразований, о которых говорили люди, стоявшие у власти в России в 90-е годы. Но постепенно эти люди были вытеснены или сильно изменили свое мнение. На семинарах стали появляться сотрудники ФСБ со своими вопросами, в российской прессе появились негативные статьи о школе. Наконец, государство объявило школу “иностранным агентом” и постановило, что она должна именно так заявлять о себе.

В 2021 году школа была закрыта, Немировская и Сенокосов продали свою квартиру и переехали в Ригу, где они по-прежнему проводят семинары, только теперь для эмигрантов. Многие из их друзей, коллег и бывших студентов тоже уехали из страны. После вторжения в Украину весной 2022 года эта тонкая струйка эмигрантов превратилась в волну. Десятки тысяч российских журналистов, активистов, юристов и художников покинули страну, унося с собой все, что осталось от независимых СМИ, издательского дела, культуры и искусства.

Этот момент многим в России и за её пределами показался концом истории

Но это было не так, потому что история никогда не заканчиваются. Идеи перемещаются во времени и пространстве, иногда неожиданным образом. Представление о том, что страна должна быть другой — по-другому управляемой, по-другому организованной,  может прийти из старых книг, из зарубежных путешествий или просто из воображения ее граждан. В период расцвета Российской империи, в 19 веке, под властью одних из самых авторитарных самодержцев своего времени, возникло множество реформаторских движений: социал-демократы, крестьянские реформаторы, сторонники конституции и парламента. Даже многие люди, принадлежавшие российской имперской элите, стали мыслить иначе, чем другие представители их социального класса. Лев Толстой стал всемирно известным сторонником пацифизма. Отец писателя Владимира Набокова выступал с пламенными публичными речами в годы, предшествовавшие русской революции, редактировал либеральную газету и провел какое-то время в тюрьме. Его сын позднее вспоминал, как по вечерам, когда отец проводил свои политические собрания, “в зале скапливались шинели и калоши”, а гости спорили до самой ночи.

Тогда государство точно так же противостояло тем людям, которые думали иначе. Михаил Зыгарь, писатель и редактор-основатель независимого телеканала “Дождь”, написал книгу “Империя должна умереть”, в которой, в частности, рассказывается о независимых мыслителях, изгнанных из России в начале 20 века, некоторые из которых вернулись, чтобы изменить ее облик, во время революции. Это был момент, когда “число российских политических эмигрантов становится настолько большим, что говорят о возникновении альтернативного российского гражданского общества, — написал он. — Русская диаспора перестала быть филиалом России, и уже стало не совсем ясно, что является ветвью, а что — стволом”.

Большинство имело одно очень серьезное “слепое пятно”: ни тогда, ни позднее мало кто из российских либералов понимал, что источником российского самодержавия был сам имперский проект. Белые русские армии проиграли большевикам отчасти потому, что в 1918-20 годах они не объединили свои силы с новой независимой Польшей или потенциально независимой Украиной. В послереволюционные годы демократические идеи не восторжествовали отчасти потому, что государству постоянно приходилось применять насилие, чтобы удержать Украину, Грузию и другие республики в составе Советского Союза.

Тем не менее даже десятилетия страха и нищеты, последовавшие за русской революцией, не уничтожили веру в возможность существования другого типа государства. Новые поколения мыслителей продолжали выходить из советского мрака. Некоторые из них помогли начать современное правозащитное движение. Другие, как основатели и слушатели Московской школы гражданского просвещения, попытались создать альтернативную Россию в годы после распада СССР.

Все они проиграли очередному диктатору, который использовал имперскую войну для уничтожения своих врагов и насаждения страха по всей стране. Однако даже сейчас, когда большинство россиян молчит, когда их запугивают пропагандой и националистическими лозунгами, более 17 000 россиян внутри страны протестовали против режима и своих апатичных соотечественников, выступали против российского империализма и в результате были задержаны или отправлены в тюрьму. Некоторые из них — известные политики, которые могли бы давно эмигрировать, среди них Владимир Кара-Мурза и Илья Яшин.

Оппозиционный политик Алексей Навальный был арестован в январе 2021 года, он находится в условиях строгой изоляции, но на судебном заседании 21 сентября все же осудил преступную войну и обвинил Путина в желании “замазать в крови сотни тысяч людей”. Уже после суда он опубликовал эссе, тайно переданное из колонии, в котором говорит о постпутинской России, и предложил заменить нынешнюю президентскую систему, деградировавшую до полной автократии, на парламентскую республику. Вместо того чтобы позиционировать себя в качестве нового спасителя империи, он призывает к созданию совсем другой России.

За пределами страны сотни тысяч простых россиян начинают понимать, насколько тесно связаны империя и самодержавие. Значительная часть эмигрантов выступает против войны через русскоязычные сайты, которые пишут правду о войне и пытаются донести информацию в Россию. Телеканал “Дождь”, закрытый в марте, снова работает в режиме онлайн из Риги. Команда Навального по-прежнему делает стримы, которые собирают миллионы зрителей на YouTube.

Многие эмигранты хотят создать за пределами страны иное представление о России и “альтернативное гражданское общество”, не похожее на версию начала 20-го века, описанную Зыгарем, который сам сейчас находится в изгнании. Гарри Каспаров недавно сказал мне, что он надеется создать своего рода “виртуальную Южную Корею”, которая будет антитезой России, все больше напоминающей Северную Корею. Один из проектов Каспарова, Форум свободной России, регулярно собирает вместе различные, часто идеологически противоположные группы русской общины за пределами России.

Эти эмигранты 21 века в одном отношении не похожи на своих предшественников 20 века: они остаются за границей или в тюрьме из-за имперской войны. Поэтому многие выступают не только против режима, но и против империи, и впервые многие утверждают, что нужно менять не только режим, но и определение нации. Каспаров является одним из многих, кто утверждает, что только военное поражение может привести к политическим переменам. Сейчас он считает, что демократия будет возможна только тогда, “когда Крым будет освобожден, а над Севастополем будет развеваться украинский флаг”.

Идея о том, что может существовать другая Россия, которая является национальным государством, а не империей, остаётся непонятой в Украине

Напротив, многие украинцы считают российскую демократическую оппозицию столь же виновной, столь же империалистической и столь же ответственной за войну, как и сторонников режима. Конечно, верно, что не все люди, которых в прошлом называли “российскими либералами”, были против империи или против Путина. Это были технократы, выступавшие за диктатуру в стиле Пиночета, или “светские львицы”, чей либерализм выражался фотографиями европейских курортов в Instagram. Украинская журналистка Ольга Токарюк недавно написала в Twitter, что “даже российские ‘либералы’ неоднократно высказывали империалистические идеи относительно внешней политики и Украины. Они проявляют терпимость к войне и отвращение к демократии”. Многие спрашивают: “Где массовые протесты россиян в Лондоне или Тбилиси? Почему тысячи эмигрантов, а не только те немногие, кто пишет в соцсетях, не заявляют о себе?”

Аргумент о том, что “хороших русских” не бывает, основан на эмоциональной логике. Действительно, российские либералы и раньше терпели неудачи. Они потерпели неудачу в 1900-х годах, они потерпели неудачу в 2000-х годах, и они терпят неудачу сейчас. Они не смогли остановить Путина, не смогли предотвратить развертывание этой катастрофы. Некоторые из них, по крайней мере до недавнего времени, не могли понять, что российскую автократию питал и взращивал российский империализм — не могли понять то, почему, как заявляет название книги Зыгаря, империя должна умереть.

Гнев на эту неудачу можно заметить в изменившемся тоне выступлений президента Украины Владимира Зеленского. Накануне войны Зеленский обратился к россиянам на русском языке, призывая их предотвратить то, что должно было произойти: “Хотят ли россияне войны? — риторически спросил он. — Ответ зависит только от вас, граждан Российской Федерации”. Но поскольку они ничего не предотвратили, Зеленский позднее выступил за запрет виз для россиян в страны Евросоюза на том основании, что русские должны “жить в своем собственном мире, пока они не изменят свою философию”.

После того как Путин объявил о мобилизации в сентябре, Зеленский высказался еще более определенно. Россияне не должны покидать свою страну, чтобы избежать призыва, а должны “бороться на своих улицах за свою свободу”, сказал он им. Украинский философ Владимир Ермоленко также утверждал, что россияне, покинувшие Россию в последнее время, бежали не от войны, а от призыва: “Если бы эти сотни тысяч людей, которые бегут от мобилизации, выступили против войны внутри России, война бы закончилась”.

Конечно, русские должны были и должны бороться. Но важно помнить, что некоторые из них уже боролись, а многие будут бороться всегда. В личных беседах россияне упоминают родственника, который был советским диссидентом, или близкого друга в Украине, чтобы обосновать, почему они надеются, что их страна потерпит решительное военное поражение.

Все эти случайные на первый взгляд связи объясняют, почему скромная цель Елены Немировской — сделать Россию более цивилизованной — не была совсем наивной. Потому что нет ничего неизбежного, ничего генетического, ничего предопределенного ни в одной нации и ни в одном ее правительстве.

Только диктаторы верят, что существуют законы истории, которым нужно подчиняться

Демократы, напротив, знают, что государство в конце концов приспособится к обществу, а не наоборот — и общество по определению всегда меняется.

Культурный груз прошлого тяжел, и привычки автократии — особенно привычка жить в страхе — сохраняются. Притягательность власти также сильна. Люди, которые ее имеют, не захотят ее потерять, и следующее правительство России вполне может быть еще более репрессивным, чем то, которое управляет Россией сейчас. Но случайности происходят, происходят и неожиданные события. Страны развиваются, иногда создавая лучшие правительства, а иногда худшие. Империи распадаются: Российская империя распалась, советская империя распалась, и рано или поздно новая российская империя Путина тоже падет.

Из своей тюремной камеры Кара-Мурза отметил, что более 17 000 задержанных участников антивоенных протестов — это намного больше, чем семь человек, которые были арестованы на Красной площади в Москве, когда Советский Союз вторгся в Чехословакию в 1968 году, чтобы остановить демократические реформы в этой стране. Немировская, находясь в изгнании в Риге, недавно сказала мне, что не считает свои усилия напрасными. Она по-прежнему уверена, что три постсоветских десятилетия оставили свой след: Что бы ни случилось дальше, “мы никогда больше не будем жить так, как жили тогда”. Леонид Волков, лидер организации Навального в изгнании, сказал мне, что по его мнению самое важное, что он и его коллеги могут сделать, это просто быть готовыми к переменам, когда бы они ни наступили.

Я и раньше утверждала, что нет никаких гарантий того, что американская демократия выживет и что то, что произойдет с Америкой завтра, зависит от действий американцев сегодня. Но то же самое можно сказать и о России. Будущее страны будет определяться не мифическими “законами истории”, а тем, как ее лидеры и граждане истолкуют трагедию этой шокирующей, жестокой, ненужной войны.

Лучший способ, которым другие страны могут помочь России измениться, это добиться того, чтобы Украина вернула себе украинские территории и победила империю. Мы также должны продолжать поддерживать тех россиян, как бы мало их ни было, но которые понимают, почему поражение — это единственный путь к современности, почему военные неудачи необходимы для создания более процветающего, открытого общества и почему, в очередной раз, империя должна умереть.

Нам не нужно искать идеализированных “хороших русских” — ни сейчас и ни когда-либо не появится спаситель, который внезапно изменит страну. Но россияне, которые верят, что будущее может быть другим, будут продолжать пытаться изменить Россию, и когда-нибудь им это удастся. А пока никто и никогда не должен уступать Путину право определять, что значит быть русским. У него нет такой власти.

Энн ЭППЛБАУМ (Ann Aplebaum) — исследователь российской истории, лауреат Пулитцеровской премию за книгу “ГУЛАГ: История”. Она является автором The Atlantic и старшим научным сотрудником Института Агора при Школе перспективных международных исследований Университета Джонса Хопкинса.