Инцидент в лондонском метро многие СМИ сгоряча назвали “терактом”. Две станции были эвакуированы, район оцеплен полицией, люди бежали со станции Оксфорд-серкус в панике, сообщали о стрельбе на станции. Центр Лондона, “черная пятница”, море народу, охваченного горячкой шоппинга — прекрасный, идеальный просто фон для страшного злодейства...
Которого, впрочем, не было. В причинах “разбираются”. Пока что “виновными” назначены двое мужчин неевропейской наружности, которые устроили драку на платформе. Ничего больше — только потасовка. Никто не полез разнимать, не призвал к порядку, не вызвал, наконец, бобби, чтобы надавил авторитетом и надавал дубинкой, если авторитета не хватит. Все просто кинулись врассыпную. “Там были выстрелы... Вы слышали выстрелы? Нет, я слышал, что говорили, что были выстрелы...”
Чопорные британские СМИ назвали инцидент “самоэвакуаций”. Чтобы не писать слово “паника”, тем паче “паническое бегство”. И то сказать, устроить безобразную давку, приведшую почти два десятка людей в больницы, в процессе бегства не поймешь от чего — это так... нецивилизованно. Как в дремучей Индии, где каждый год десятки людей гибнут в давке на религиозных праздниках. Так ведь то Индия, бывшая колония. А тут — в самом сердце метрополии, взрослые разумные люди...
В общем, ИГИЛ может идти на пенсию. Больше не нужны шахиды, пластид и даже ножи с грузовиками. Террор добился своего — люди невротизированы и по первому же свистку теряют человеческий облик. Можно, например, хлопнуть хлопушкой на станции метро или крикнуть “Аллах акбар”. Нет, даже таких очевидных провокаций не нужно. Достаточно просто выругаться — непонятно и экспрессивно. Все прочее люди сделают сами. Фейки — не прерогатива соцсетей и СМИ, с их помощью можно не только выиграть выборы или поднять рейтинг. Но и просто убить. Как и “спустить курок” тихой революции — перехода от демократии к полицейскому государству, от полицейского государства — к тоталитаризму. При котором нет и не может быть терроризма. Проверено историей.
Потому что Путин, например, прав: терроризм и СМИ кормят друг друга. Там, где СМИ “не сеют панику”, террор не имеет смысла. Разве что государственный. Но о нем не пишут в газетах. И у него совсем другой размах.
От правды никуда не денешься: главное оружие террориста — не бомба, а заголовок. Паника никак не соотносится с реальной угрозой — только с состоянием человеческих мозгов. Все зависит от того, чем они накачаны, и как они привыкли обращаться с информацией. В общем, как говорили в Киеве в 86-м, от радиации народу умирает меньше, чем от информации.
Испытание информацией — главное испытание нашей с вами современности. Собственно, так, возможно, было и раньше — но наша эпоха на особом положении из-за небывалой плотности информационного потока. Может, это нас несколько извинит — потому что на вопрос “как мы обращаемся с информацией” можно ответить очень кратко: рефлекторно. Слова “зрада” и “перемога” неплохо описывают диапазон восприятия информации у нашего современника и глубину анализа.
Террористы и котики не напрасно стали главными героями нашего времени. Информация должна быть под дых — иначе на заголовок никто не кликнет, пост до конца не дочитают, эмодзи зажмут, через три минуты имени твоего не вспомнят. Или она должна содержать столь же откровенный, сногсшибательный “позитивчик” — смех, умиление и т.п. — котики, песики, сиськи, младенцы, цветочки и кастрюли с борщом. Строго говоря, информации-то и нет — есть только беспощадное вышибание эмоций у аудитории. То есть, Путин и тут прав: не нужно ничего рассусоливать (публике, оппонентам, партнерам, союзникам) — достаточно “подавать сигналы”. Управлять рефлексами проще, чем владеть умами — так чего огород городить?
Не знаю, кто придумал сентенцию о том, что “время ускоряется”, но это, безусловно, афера века. Потому что в приложении к информационной среде “время ускоряется” означает, что у реципиента нет времени думать — ему надо сразу “усваивать”. Если успех СМИ зависит от степени усвояемости мессиджа, то следует просто подавать “готовенькое”, не требующее лишних мозговых усилий. Рефлексы и эмоции — этого вполне достаточно, и апеллировать следует прямо к ним. Экономия — девиз нашего времени. Подавать сигналы, обращенные к рефлексам, дешевле, чем информировать, не то что разъяснять. Пипл с удовольствием хавает, потому что принцип экономии энергии заложен в нас эволюцией: лучше плохо лежать, чем хорошо бежать.
История пишется с точки зрения победителя. Материалы СМИ — с точки зрения той части мира, которая их содержит. Ничего нового и по-своему даже справедливо. Справедливо и то, что покупатели становятся жертвами того, за что платят. Путин, возможно, отчасти прав, когда связывает терроризм со свободой СМИ, но протянуть нить прямо и безошибочно между бомбой и заголовком можно далеко не всегда. Свобода (чего угодно) и терроризм — вовсе не близнецы-братья, как нас пытаются убедить. Ужастики отлично продаются — не нужно быть Стивеном Кингом, чтобы это знать (и с этого жить). Неправда, что “СМИ разгоняют истерию” — СМИ только продают то, что покупают клиенты. Дети любят страшные истории, дети любят развлечения, и либо нечто их развлекает, либо они от того просто отворачиваются. Так информация превращается в инфотеймент, а новости о повсеместной угрозе террора становятся “ужастиком”, за который люди готовы платить деньги или хотя бы просто тратить на это время. Как и любой другой бизнес в условиях рыночной экономики, СМИ просто продают свой товар.
Собственно, ничего нового: СМИ всегда были вынуждены искать компромисс между популярностью и респектабельностью. Все, что происходит сегодня “из нового” — сокращение рекламных бюджетов и, соответственно, бюджетов СМИ, а также отток части реципиентов в более “демократичный” сектор соцсетей. СМИ вынуждены бороться за жизнь — и делать это, по возможности, дешевыми методами, потому что на дорогие средств нет. Для поддержания угасающей жизни мы кидаем в топку то, что когда-то гордо — даже несколько по-снобски — несли над головой: профессионализм, авторский стиль, журналистские стандарты, этику, “обращать внимание публики...”, “воспитывать своего читателя...”, целые жанры идут в расход как “слишком дорогие” и “не слишком востребованные”. Глагол не жжет сердца людей. Слово отзывается черте чем. Извините, не до жиру...
Эти же соображения вносят коррективы в географию, арифметику и здравый смысл. Например, во время теракта в Египте погибло три сотни человек. Знаете, о чем пишут СМИ? О том, как это повлияет на туристов и что они об этом думают.
Есть, значит, разница между Лондоном и Египтом. То, что в случае с Лондоном — ужас-ужас, в случае Египта — отдаленная и почти безразличная реальность.
Когда-то, между прочим, это действовало успокоительно. Теракт, конечно, куча трупов — но ведь все незнакомые и как далеко-о. В общем, пока террористы сидели в своих географических резервациях, все было ничего себе. Даром, что “резервация террористов” расползается по континентам — и это началось не “со вчерась”. Даром, что “цивилизованный мир” по сравнению с этой “резервацией” все больше напоминает островок в океане. Или уже, скорее, щепку. Не “мир”, а гетто. Но по-настоящему “ужас-ужас” начался сравнительно недавно — когда террористы из своей дикой “резервации” полезли на территорию “цивилизации”.
О Египте (Ираке, Сирии, Пакистане, Афганистане, Судане, Нигерии и еще добрых полмира) писать неинтересно — все знают, что там опасно, и Танечке и Ванечке просто нечего ходить гулять куда попало. Теракт с сотнями жертв в “той” части мира — только статистика. А вот “в этой” — кошмар. Хотя количество жертв несоизмеримо. “Кошмар” — не в самом теракте, а в том, что он произошел в Париже или Лондоне. Что “золотой миллиард” оказывается в одной лодке с Африкой, и в этой лодке нет ни “палубы для белых”, ни кают первого класса. Ни за какие деньги.
Самая неудобная новость: в глобальном мире нет “резерваций” (в отличие от гетто, что интересно). И “залезать”, как показывает лондонская паника, уже никуда не нужно — публика устраивает террор сама себе. И сама же его поддерживает. Самый популярный локальный пост во время этого шутовского “теракта” был вот этот: “со мной все в порядке”. Мелочь, манипуляция первого уровня, а работает — раз люди массово сообщают, что с ними “все в порядке”, значит, есть повод для страха. Значит, что-то случилось. “Ужас” или “ничего особенного” зависит только от значка геолокации: если, скажем, в штате Пенджаб, то можно “прокрутить”, а вот если на углу Пикадили...
Кто там говорил, что география в школе — “лишний” предмет? Хотите, я с вами соглашусь? География — как и любой другой предмет — не имеет значения сама по себе. Все зависит от того, как именно вы воспринимаете мир — рационально или мифологически, по-детски, когда все, что не на соседней улице, оказывается “в тридевятом царстве”.
Судя по событиям в лондонском метро, для брекзита не нужна была “рука Москвы”. Для людей, которые обращаются в бегство при крике “атас!”, отделиться от большого неуютного мира — вполне нормальное желание. Не только британцы — идея всяческих “стен”, которые отделят Европу и США от наплыва чужих, успех правых и ультраправых партий, которые обещают “защитить”, “не допустить” и т.д., набирают популярность. США, страна эмигрантов, закрывает границы. Британия, над которой не заходило солнце, с пониманием следит за своими военными, которые вышли на демонстрацию против участия в войне в Сирии. “Какое нам дело до Сирии?” “Это не наша война!” Бремя, наконец, спало с плеч белого человека — и он теперь драпает, сломя голову и калеча людей на своем пути, потому что в темноте кто-то сказал boooo! Как цыплята от упавшей на землю тени — то ли ястреба, то ли воздушного змея, то ли фартука хозяйки.
В общем, на месте британских властей я бы не тратила время и дала решительный бой на направлении “свобода в обмен на безопасность”. Вчера было рано, завтра может стать поздно — полномочия нужно брать сегодня, и брать недрогнувшей рукой. Прижать, наконец, любителей шифровать трафик в мессенджерах — сколько можно ходить вокруг да около? Честные люди, как уверяет британский министр внутренних дел, ничего не имеют против того, что за ними следят. “Шифруются” только плохие парни. Ввести ограничения на конфиденциальность, добавить полномочий силовым ведомствам, поставить СМИ в неудобные позы и т.д. Потому что клиент, как видим, созрел. Клиент невротизирован, боится куста и того гляди со страху наделает всяких глупостей. Власть вполне может (и даже, наверное, обязана) предложить себя в роли заботливого старшего, который не даст в обиду своих подопечных. Они и дальше смогут играть на своих — тщательно закрытых и охраняемых — площадках, дышать чистым фильтрованным воздухом, держаться подальше от чужих и не выбегать на проезжую часть. За ними можно и нужно следить — ради их же блага.
Мир европейца сжимается как шагреневая кожа — и географически, и по сути. И не потому, что агрессивный хаос наступает, но потому, что европеец теряет собственную идентичность, существенную часть которой составляло “бремя белого человека”. Отказываясь от претензий на мир, европейская культура лишается шанса сохранить себя. Тот, кто не хочет воевать в Сирии, имеет все шансы быть затоптанным толпой, охваченной массовым психозом. У которого, как потом выяснится, не было ни одной рациональной причины.
