Харцызск. Жизнь в подвале

Харцызск можно отнести к тем городам, о которых принято думать, как о “городах-призраках”. Действительно, небольшой спокойный городок, которым Харцызск был ещё до войны, после начала боевых действий и вовсе вымер, в самый разгар лета 2014-го опустев настолько, что даже днём на улицах с трудом можно было встретить людей.

По большей части, таким он остаётся и по сей день: тихим и провинциальным, хотя в относительно спокойное время его население значительно выросло. Но я хотел бы сказать не о самом Харцызске. Всё дело в том, что за весь период войны, большую часть которой я провёл преимущественно в Макеевке, даже в самый пик обстрелов я ни разу не опускался “ниже своей кровати”, лишь единожды прыгнув на пол посреди ночи во время неожиданного удара “Града” зимой. Опыта подземной, подвальной жизни у меня не было, и я не ходил в бомбоубежища, даже когда многие из моих знакомых опускались туда.

На то было много причин, одна из которых состояла в том, что подвал нашего дома — даже после того, как его почистили и убрали специально для этих целей — представлял собой маленькие душные комнатёнки с единственным выходом-входом, к тому же пересечённые множеством труб. Я всё время думал, что, если снаряд прилетит куда-то на первый этаж, или просто начнётся задымление, а единственный выход завалит, то это “убежище” станет просто братской могилой, из которой уже не спасётся никто. С другой стороны, ближайшее, а вернее так — единственное специальное бомбоубежище у нашего дома было настолько холодным, грязным и подтопленным, что я всё-таки предпочитал оставаться в квартире, не рискуя спускаться туда.

Однако на днях мне довелось переписываться по почте со своей бывшей одногруппницей Викой, которая, как оказалось, буквально целый месяц в августе прошлого года прожила в подвале одного из харцызских домов. Сейчас она уже выехала с матерью из зоны АТО, получив статус переселенца в таком же провинциальном городке Запорожской области. Приведу её рассказ без лишних комментариев, которые, как мне кажется, только бы исказили то, что на самом деле происходило с этими людьми под землёй.

— Вообще-то с подвалом нам повезло. В соседнем подъезде бегали мыши и было очень сыро и зябко, а наш мы как-то успели подготовить ещё в июне, и там было сухо и даже горел свет.

По большому счёту, мы жили в одной большой комнате, так как остальные были очень узкими и либо закрыты на ключ, либо засыпаны какой-то землёй.

Ты знаешь, на самом деле я не думала, что до этого дойдёт. В июле мы, как и все, заклеили свои окна крест-накрест скотчем, но, когда в августе уже громыхнуло так, что у соседей в частном доме взрывной волной выбило стёкла, мама сказала, что всё, переносим раскладушки в подвал и опускаемся на ночь туда вместе со всеми. Короче, нашли пару стареньких матрасов, одеял, перенесли их в подвал, и с нами туда опустились ещё три семьи, причём одна девочка с маленьким ребёнком, 5 лет, который при каждом взрыве начинал жутко реветь. Мы его все вместе кое-как пытались успокаивать, но всё без толку, если честно — что тут о ребёнке говорить, когда даже моя мама, взрослый человек, просто в ступор впадала при каждом обстреле, а громыхало так, что в конечном итоге мы оставались даже без света. В первую ночь было жутко непривычно и страшно: серые холодные стены, тусклая лампа, этот малыш, который всё время ревёт, все подавленные и запуганные. Никто даже ни с кем ни о чём толком не говорил.

Наутро все кое-как выбирались в квартиры: кто-то что-то готовил, кто-то стирал, кто-то бежал в ещё работавшие магазины, чтобы закупить самое необходимое. Но через несколько дней стало понятно, что мы здесь не просто надолго, но будем сидеть ещё и днём, потому что наверху стало невыносимо. Я понимаю, что у вас в Макеевке тоже было несладко. Но это просто не передать словами, когда я утром буквально выползла на улицу, чтобы сбегать в магазин за хлебом, а вокруг такой рёв, как будто ты на каком-то заводе стоишь: всё гудит, взрывается, за железной дорогой столб дыма и, как оказалось, кругом всё закрыто, и никаких продуктов больше не купишь.

В общем, перебежками вернулась в квартиру, взяла оттуда несколько старых свечей, потому что от обстрелов света в доме, а значит — и в подвале часто не было, и опять спустилась вниз. Хорошо, у людей были кое-какие запасы, в том числе и хлеба, и мы друг с другом делились, кто чем мог. Тут же, за углом, стоял и туалет из обычного ведра для тех, кто боялся возвращаться домой или выбегать на улицу. В основном, конечно, для ночи. Но самое тяжёлое было с едой. Готовить дома под обстрелами было опасно, не говоря уже об улице, плюс пару дней как-то не было газа. В общем, чтобы сварить какую-нибудь кашу или что-то вроде подобия супа хотя бы из картошки и лука, разводили небольшой костёр с котелком прямо у входа в подвал: так и безопаснее, и дым выходил на улицу, сами не задыхались. Помню, как долго совещались даже о том, кто соберёт на улице палок для огня — в общем, в худшие дни из подвала просто не высовывались. Вот в таком режиме прожили почти месяц.

Я потом ещё долго отходила от всего этого и привыкала к нормальной, неподвальной жизни даже в Харцызске. А как переехали сюда, вырвались из “ДНР” — так от тишины первое время даже голова побаливала, особенно у мамы, она как-то совсем тяжело всё это перенесла.

Джерри ТОМС, безработный