Гривня: кто виноват и что делать? Консилиум

Об этом свидетельствуют не только выражение растерянности на лицах ответственных чиновников при их появлении на публике, но и шараханье и непоследовательность действий, предпринимаемых ими при тушении курсовых пожаров.

Как было заявлено после экстренного совещания всех растерянных топ-лиц государства, “был наработан комплекс мер по стабилизации ситуации на валютном рынке”. Однако деталей этого плана никто не оглашал. И симптоматично то, что президент Порошенко и премьер Яценюк не сподобились после экстренного совещания выйти на люди, дабы унять панику четкими совместными заявлениями или оглашением перечня планируемых действий. Чего не хватило? Единства? Плана? Смелости?

Новый экстремум

Когда по итогам торгов на валютном межбанковском рынке во вторник, 24 февраля, курс гривни к доллару снизился до нового исторического минимума в 33,85 грн, а на “черном” рынке цена “зеленого” нала вплотную приблизилась к отметке 40, паниковать было от чего — пикирующая украинская экономика оказалась под угрозой окончательно сорваться в штопор, а и так коматозные финансовые рынки уже хватал за горло печально известный Кондратий.

Давно разбазарившему свои резервы Нацбанку не оставалось ничего лучшего, как прибегнуть к крайней мере — фактически остановить межбанк, запретив уполномоченным банкам (первоначально — в течение трех дней, по 27 февраля включительно) покупать валюту по поручениям клиентов. Днем ранее НБУ запретил кредитование в гривне под покупку валюты и усилил контроль над импортными операциями.

Пользуясь удобным случаем “передать нужные приветы”, недюжинную РR-активность развернул премьер-министр Яценюк. Открывая заседание правительства в среду, 25 февраля, он призвал Верховную Раду собраться на внеочередное заседание, посвященное вопросам стабилизации курса гривни. Также он резко раскритиковал вышеназванное решение НБУ о закрытии межбанка, фактически возложив персональную ответственность за это на главу ведомства Валерию Гонтареву. И, наконец, заявил о намерении поехать на Банковую “с целью, чтобы президент пригласил главу НБУ и чтобы мы услышали реальную картину непосредственно из уст главы НБУ”. Хотя на самом деле совещание с участием Гонтаревой у президента уже было назначено (боле того, премьера уже там ждали). Но это, в общем, не принципиально, только небольшой штрих к политическим портретам сегодняшних украинских политических лидеров…

Как сообщали отечественные СМИ, “президент после возвращения из поездки в ОАЭ имел серьезный разговор с главой НБУ”, в жесткой форме потребовав “прекратить безобразие с валютным курсом, и отвел на решение проблем неделю”.

Как сообщили источники ZN.UA, в ходе совещания на Банковой Порошенко в ультимативной форме потребовал от главы НБУ Валерии Гонтаревой стабилизировать курс на уровне, на который ориентировался Кабмин при утверждении изменений в госбюджет-2015 (21,7 грн/долл.).

Вскоре наша редакция получила официальное обращение пресс-службы НБУ, в котором указывалось, что “ни президент Украины, ни любое другое должностное лицо не требовали от председателя Национального банка установления того или иного уровня курса гривни к доллару США, и тем более в ультимативной форме”.

“В очередной раз подчеркиваем, что Национальный банк Украины является независимым учреждением и априори не может находиться в зоне влияния политикума”, — заявила пресс-служба Национального банка.

Ох, вот бы сие было правдой. Ведь если последние действия НБУ не были подвержены давлению извне, то непоследовательность и сомнительность его последних шагов на валютном рынке вызывает, как минимум, недоумение.

Так, после шокировавшего не только банкиров уже упомянутого выше временного запрета уполномоченным банкам осуществлять покупку иностранной валюты по поручению клиентов (в том числе по заявкам, которые были поданы до 25 февраля) межбанк в тот день не мог отличаться высокой активностью. Как свидетельствуют официальные данные НБУ о ходе торгов на валютном рынке на сайте регулятора, с 12.30 до 16.00 в этот день на рынке произошло только 93 трансакции общим объемом всего 4,09 млн долл. То есть средняя сумма сделки составила менее 44 тыс. долл. — фактически рынок был парализован. А курс тем временем искусственно снизился до 23 грн, так как из-за запрета НБУ покупать валюту для клиентов спроса на нее ожидаемо не было.

И вот торги на межбанковском рынке всколыхнул едва ли не беспрецедентный факт: подлежащая согласно требованиям кредитно-денежного регулятора обязательной продаже выручка экспортеров вдруг оказалась с 16.00 до 17.00 выкуплена по курсу 21,8543 и 21,8165. Тогда как заявки на ее продажу размещались экспортерами в основном по курсу выше 30 грн/долл., а установленный на тот момент официальный курс НБУ составлял 28,046032 грн/долл.! При этом состоялось, как можно опять-таки удостовериться из отчетности НБУ, 136 сделок на сумму, ни много ни мало, 128,66 млн долл.

Очевидно, что в условиях запрета на покупку банками валюты для нужд своих клиентов покупателем вышеозначенных 128 млн долл. валютной выручки мог выступить только Национальный банк (покупки банками валюты в позицию можно не учитывать), принудительно выкупивший валюту по выгодному для него курсу. Если учесть, что днем ранее, 24 февраля, торги на рынке завершились на уровне 31,63 грн/долл., экспортеры, валютная выручка которых на тот момент была фактически, как минимум, частично экспроприирована, недополучили от ожидаемого около десяти гривен на каждом долларе, или 1,28 млрд грн!

Видимо, по этому поводу случился немалый скандал, так как вскоре после выхода сообщения ZN.UA, в 17.15 по киевскому времени, банкам пришло распоряжение пересчитать для своих клиентов выручку от продажи валюты по курсу, близкому к официальному (28,046032 грн/долл.).

Это, очевидно, нашло отражение в опубликованной в настоящий момент на сайте НБУ информации о сделках на межбанковском рынке, проведенных после 17.00 по средневзвешенному курсу 27,8522 грн/долл. И хотя реальная рыночность и такого значения курса тоже вызывает серьезные сомнения (на “черном” рынке в это время шли активные покупки валюты по 30—35 грн/долл.), экспортерам все-таки было возвращено, как-никак, свыше 770 млн ранее экспроприированных гривен!

Однако же возникает резонный вопрос: кто административно-волевым решением сначала “раздел” экспортеров минимум на 770 млн, а скорее, свыше 1,28 млрд грн, а потом — таким же волевым решением — решил вернуть “награбленное”, сформировав теперь уже для Национального банка минус по операциям на те же 770 млн грн?

Также вскоре появилось сообщение, что Национальный банк Украины вдруг отменил запрет уполномоченным банкам осуществлять покупку иностранной валюты по поручению клиентов 26 и 27 февраля.

Соответствующие правки в постановление №130 от 24 февраля были внесены постановлением правления НБУ №131от 25 февраля.

Вот такая вот прозрачность политики и последовательность действий регулятора. А главное — как минимум одно из решений выглядит весьма сомнительным с точки зрения законности. Так которое? Первое или второе? И кто за него ответит? Тот, кто его принимал, или тот, кто извне не вмешивается?

Любопытно, что в ходе проходившего в это время экстренного брифинга глава НБУ Валерия Гонтарева сообщила, что Национальный банк Украины в среду, 25 февраля, купил на межбанковском валютном рынке 80 млн долл. валюты по официальному курсу (получается 28,046 грн/долл., что, мягко говоря, не совсем на тот момент соответствовало действительности, так как в это время банкиры сушили головы, как переоформить сделки). И валюту эту регулятор в дальнейшем намерен продать банкам в рамках валютных интервенций.

Как пояснила Гонтарева, из-за того, что ранее НБУ ввел контроль над импортными контрактами, а за текущий торговый день не успел все их проверить, в среду на межбанке “сформировалось дополнительное предложение валюты, в связи с чем НБУ смог купить около 80 млн долл. по официальному курсу”.

“Это была вынужденная мера. Все деньги, которые выкупил, НБУ в ближайшие дни обязательно через интервенции продаст на рынок”, — сказала она.

В связи с поступающей информацией, возникает нетривиальный вопрос: какие конкретно банки будут представлять “рынок” в понимании госпожи Гонтаревой? Не те ли “активно растущие” на фоне общей банковской стагнации и падежа “рыночные структуры”, которые в эти же дни получат рефинансирование (пусть и однодневное), чтобы купить дешевый доллар? И будет ли в их числе банк “Авангард”, к которому нынешняя глава НБУ уже, конечно, не имеет отношения. Или банк “Авант”, к которому точно не имеет никакого отношения бывший генпрокурор Ярема? Или “Международный инвестиционный банк”, основным акционером которого до сих пор, судя по информации на сайте учреждения, является Петр Порошенко, обещавший расстаться со своими бизнес-активами после вступления в президентскую должность?

Роль президента

Роль президента в нынешнем валютно-курсовом кризисе призвана выглядеть как бы скромно. Признаком того, что Порошенко всячески пытается избежать прямого ассоциирования себя с рейтинго-обнуляющей темой девальвации, является вышеупомянутое обстоятельство: после совещания на Банковой он не стал выступать с каким бы то ни было публичным заявлением. Президент позиционирует себя в роли ожидающего результатов “арбитра”. А “отдуваться” на брифинге пришлось принимающей на себя негатив главе НБУ Валерии Гонтаревой, а также министру финансов Наталии Яресько. Тандем, видимо, призван был продемонстрировать, в том числе и МВФ, единство Нацбанка и правительства в намерениях и предпринимаемых действиях (или бездействии).

К сожалению, брифинг получился невнятным. Гонтарева и Яресько не озвучили качественно новых посылов, что усилило подозрения: никаких эффективных решений на высшем политическом уровне не было принято, а главу НБУ и Минфина вытолкали на публику, чтобы просто хоть что-то сказать.

Лишь поздно вечером — после выхода нового постановления НБУ №131 о частичном разблокировании торгов на межбанке — появился повод догадываться, что власть могла “сменить концепцию” и пойти на “ослабление гаек”. Учитывая рост объемов торгов на межбанке в четверг, не исключено, что это было частью пакетных договоренностей с банками и экспортерами об увеличении предложения валюты на рынке при более “лояльном” для них курсе. По крайней мере, на этом этапе. Хотя если точки соприкосновения удалось найти в среду, почему это не сделали, скажем, еще на прошлых выходных?

Возвращаясь же к роли президента, стоит напомнить, что осенью 2014-го стремительное сокращение валютных резервов Нацбанка было обусловлено в т.ч. политически мотивированным требованием Порошенко к Гонтаревой обеспечить более комфортный курс (12,95 грн/долл.) для успешного проведения предвыборной кампании БПП на парламентских выборах. Такая вот “агитка” стоимостью несколько миллиардов долларов. Если бы тогда “пружину” на рынке слишком жестко не сжимали, то она бы в начале 2015 г. могла не так сильно из табакерки выскочить. Да и резервы в НБУ были бы посолиднее.

А если бы да кабы президент с помощью первого “своего” генпрокурора и других силовиков еще летом начал реальный “крестовый поход” против коррупции, то настроение у населения и бизнеса, даже с учетом военных событий на Востоке, было бы несколько иным. Конечно, в условиях войны это вряд ли помогло бы обеспечить активный приток иностранных инвестиций, но, по крайней мере, спрос на валюту внутри страны был бы меньшим, а переговоры с внешними кредиторами шли бы значительно легче.

Вся эта валютная история лишний раз наглядно показала хроническую политическую болезнь первого лица — расставлять и максимально долго удерживать на должностях людей исключительно лично преданных, ставя во главу угла личные интересы и электоральный рейтинг. Хотя как на примере Януковича, так и на собственном опыте он мог бы уже убедиться, что это — не самый оптимальный способ управления государством. Особенно когда право на ошибку жестко лимитировано.

Но Порошенко упорно не хочет менять линию поведения, и, несмотря на значительный негатив и в обществе, и в бизнес-среде, который на себе аккумулировала В.Гонтарева, публично вопрос ее отставки не поднимается.

Конечно, можно оправдать это тем, что глава государства таким образом демонстрирует свое уважение к независимому статусу НБУ. Но тут, извините, попахивает лицемерием. Для показухи — не вмешиваюсь в работу (чтобы не брать на себя ответственность), а на практике — раздаю указания. Личная Гонтарева есть, а личной ответственности нет.

Кабмин и парламент

Кто точно не хочет делить ответственность с Нацбанком, так это премьер-министр Арсений Яценюк, хотя на правительстве лежит немалая часть ответственности за нынешнюю плачевную ситуацию с курсом.

Забудем на время о жирном рефинансе первой половины 2014-го… Упомянем хронический дефицит госказны, с которым ну никак не получается совладать, да еще реформы, которые все только обещаются. Реальный дефицит действующего госбюджета-2015 специалисты оценивают, по крайней мере, в 170 млрд грн. Учитывая же стремительное ухудшение экономической ситуации, риск раздувания доходной части бюджета — и указанная сумма может оказаться больше (хотя, возможно, и сократятся необходимые дотации для “Нафтогаза” из-за повышения тарифов, однако может существенно возрасти потребность в финансовой поддержке банковского сектора).

Необходимость покрывать огромный дефицит госфинансов ведет к прямой и опосредованной эмиссии НБУ со всеми вытекающими валютно-курсовыми и инфляционными последствиями. В прошлом году объем ОВГЗ в портфеле НБУ удвоился. Он вырос на 171 млрд грн — до 318 млрд. В нынешнем году он растет тоже очень даже стремительно. Только с начала года по 26 февраля портфель ОВГЗ в НБУ увеличился на 20,3 млрд грн (за аналогичный период 2014 г. — на 14,4 млрд грн), и то ли еще будет (подробнее — в материале “Девальвационный керосин” в текущем номере ZN.UA).

На таком фоне публичная попытка премьера Яценюка дистанцироваться от обвала гривни и сделать в глазах общественности “козлом отпущения” только НБУ вызывает нечто среднее между удивлением и раздражением.

Хотя можно ли ожидать чего-то другого от “камикадзе”, который за год премьерства так и не смог и/или не захотел обеспечить эффективное сокращение дефицита бюджета (речь идет не о “топорном” урезании расходов, а о “лазерном” повышении контроля над госзакупками, наведении порядка на таможне, оптимизации системы соцрасходов и налогообложения).

Безусловно, нельзя сказать, что в правительстве абсолютно никто не занимается реформами. Это было бы несправедливо, по крайней мере, в отношении отдельных “точек роста”, которые там просматриваются. Однако их сейчас критически мало даже с оглядкой на то, что быстрый эффект от реформ — это исключение из правила.

Кроме того, учитывая тяжелую валютную ситуацию, почему Кабмин не договорился с коалицией о принятии изменений в законодательство, необходимых для программы сотрудничества с МВФ, уже на текущей неделе? Тем более что в Минфине неоднократно уверяли, что парламент за правительственные законопроекты проголосует. Какой еще масштаб проблем или “волшебный импульс” нужен Кабмину, чтобы реально мобилизовался? В этом смысле на фоне событий на валютном рынке очередное заявление МВФ о том, что сначала — выполнение предварительных условий, а уже потом — деньги, только усиливает сомнение, что Киеву будет так уж легко получить кредит от фонда. Тем более что эта “песня” тянется, по крайней мере, два месяца.

Нацбанк почти без козырей

Конечно, Нацбанку в сложившихся условиях не позавидуешь. Слишком много накопилось в том числе и объективного негатива. Речь не только о дисбалансах в экономике и системе госфинансов, которые, как снежный ком, накапливались последние лет десять. Огромную роль, конечно, сыграли и события 2014—2015 гг. Стране приходится, главным образом — “благодаря” фактору Путина, испивать до дна беспрецедентный гремучий коктейль: война в Донбассе, падение экономики, сокращение валютной выручки (из-за обвала производства на Востоке, закрытия российского рынка, снижения цен на основные статьи украинского экспорта на международных рынках и т.д.), отток капитала из страны. А еще — фактическое обнуление валютных резервов; задержка с получением кредита от МВФ, неудовлетворенный отложенный спрос на валюту; неопределенность и негативные ожидания в обществе и бизнес-среде, и т.д.

Понятно, что оптимальный способ разрулить сложившуюся ситуацию — залить рынок валютой в ходе интервенций НБУ. Но лишнего “жирка” у центробанка нет. На конец января его резервы составляли лишь 6,4 млрд долл. Это заметно меньше всех грядущих в текущем году валютных платежей (по долгам, за газ и т.д.), которые государство должно обеспечить.

В сложившихся патовых условиях фактически безальтернативный инструмент в арсенале чиновников — административные ограничения, которые по определению не могут нравиться участникам рынка. Соответственно, задача регулятора — выбрать оптимальную комбинацию мероприятий (в том числе с точки зрения степени их жесткости) и минимизировать негативный эффект, чтобы стабилизировать систему, от чего в среднесрочной перспективе должны в идеале выиграть все.

НБУ с этим не справился. Если решения и принимались, то или не своевременно, или в “сыром” виде. Более того, что хуже всего, имело место метание из стороны в сторону, что порождало ощущение хаоса.

Точка отсчета — выбор Нацбанком неудачного времени для отказа от индикативного курса и перехода к гибкому курсообразованию. Это было сделано до получения первого транша кредита от МВФ (должен был стать подушкой безопасности). И без стабилизации ситуации на Востоке; без реального усиления контроля над целевым использованием банками кредитов рефинансирования; без принятия мер по обеспечению исполнения экспортерами законодательных норм в части возврата валютной выручки (или хотя бы достижения неформальных договоренностей, что экспортеры обязуются обеспечить определенные объемы притока, если курс будет колебаться в определенном взаимоприемлемом диапазоне); без построения адекватной системы контроля над оттоком валюты за границу по тем же фиктивным импортным контрактам и т.д.

О принятии на вооружение, в частности, последних двух мероприятий власти заговорили только после того, как грянул гром. Хотя, по сути, об этом же шли разговоры весь прошлый год…

Кроме того, хотя гривня начала в очередной раз валиться еще на прошлой неделе (в пятницу, 20 февраля, доллар уже прыгнул почти до 30 грн/долл.), НБУ только в понедельник, 23 февраля, принял постановление №124 об усилении валютного контроля над импортерами.

Как признают банкиры, соответствующие меры в текущих условиях могли быть более жесткими. И стопроцентно их нужно было более качественно проработать. Тот же запрет на использование гривневых кредитов на покупку валюты — почти фикция, учитывая в т.ч. вариант “переброски” средств между родственными структурами. По поводу планки в 50 тыс. долл. для проверки обоснованности авансовых платежей за импорт: во-первых, соответствующие контракты банально можно дробить, а во-вторых, на практике большее значение имеет желание (”стимулирование”) чиновников пропускать их или нет.

В любом случае, поскольку постановление №124 заметного эффекта во вторник не произвело, НБУ и решился на игру за гранью фола, фактически заблокировав работу межбанка до конца недели, приняв во вторник, 24 февраля, постановление №130.

Но после того, как на него полилась критика со стороны других ветвей власти и бизнеса, центробанк “посыпался” и “включил заднюю”, приняв уже в среду вечером постановление №131, частично разблокировавшее межбанк. Это при том, что, как уверяла В.Гонтарева, все ограничения на валютном рынке НБУ согласовывает с МВФ, а следовательно, фонд должен был согласовать и “блокирующую” инициативу.

Венцом театра абсурда стали, конечно, сначала покупка обязательной к продаже выручки по заниженному курсу, а затем — его пересчет и доплата экспортерам курсовой разницы, чтобы дотянуть до его официального значения (с 21,81 до 28,05 грн/долл.).

Конечно, при столь многочисленных “сюрпризах” ни о каком доверии между центробанком и участниками рынка не может быть и речи. А отсутствие политического веса у первых лиц НБУ не позволяет ему сказать “нет” как президенту, так и правительству, и это на сегодняшний день едва ли не основной катализатор эмиссионного финансирования бюджета (с помощью монетизации ОВГЗ и квазифискальных платежей Нацбанка) и, как следствие, обвала гривни и ускорения инфляции.

Неготовность же НБУ обеспечить прозрачные механизмы предоставления банкам займов и контроль за их целевым использованием в итоге и дискредитирует саму идею институциональной независимости денежно-кредитного регулятора, также обрекая на обесценивание национальную валюту.

Что дальше?

На валютном рынке сохраняется неопределенность. Это четко демонстрируют, в частности, большие “ножницы” между курсами покупки и продажи валюты в банках. Явная демонстрация сомнений в отношении будущей динамики курса и амплитуды его колебаний.

Что будет дальше, зависит, прежде всего, от притока валюты в страну, который может обеспечить МВФ. Причем, скорее всего, властям придется договариваться о том, чтобы кредит не просто “осел” в резервах, а чтобы его часть можно было направить на интервенции Нацбанка на рынок.

Но будет ли этого достаточно? В чем состоят главные ошибки, чтобы их можно было избежать в будущем? И главное — что делать дальше?

Эти вопросы ZN.UA адресовало авторитетным экспертам и банкирам.

Анатолий ГАЛЬЧИНСКИЙ, профессор, экс-глава совета НБУ:

— Трудно комментировать, по сути, катастрофические процессы для национальной экономики, происходящие в сфере валютных отношений. Стремительное и абсолютно непрогнозируемое падение валютного курса гривни — это не только и не столько результат кризисных процессов в экономике и социально-политической системе общества. В причинах происходящей девальвации львиная доля несистемности управленческих решений НБУ, неудержимой девальвации авторитета главного монетарного регулятора страны. Такого раньше не было.

Кадровый потенциал НБУ всегда считался наиболее квалифицированным в системе экономического управления страны. При полной потере авторитета Национального банка любые надежды на то, что ситуацию удастся исправить, представляются иллюзорными. Видимо, правы те, кто считает, что в этой ситуации смена руководства банка не только неизбежна, но и неотложна. Полностью согласен с Н.Томенко, что речь идет о наиболее неудачном кадровом решении Порошенко. Это необходимо срочно исправить. Благороднее всего было бы, если бы это произошло по собственной инициативе соответствующих руководителей. Людей просто посадили не в свое кресло.

Когда я слышу, что НБУ не прогнозирует валютный курс, а определяет только инфляцию, мне становится не по себе. Если бы мне подобное сказал мой студент, он бы всю жизнь пересдавал экзамен по теории денег. Валютный курс является основным компонентом инфляционной динамики, как можно это игнорировать?! Весьма наивными представляются аргументы о доминантности в курсовой динамике спекулятивного фактора. Любой рынок, в том числе и валютный, спекулятивный по своей природе, и функция регулятора в том и состоит, чтобы этот фактор не превышал критические параметры. Неадекватность курсовой политики убедительно демонстрируется и этим. Я всегда выступал за максимальную либерализацию монетарной политики. Но такая политика возможна лишь в условиях мирного времени, равновесной экономической ситуации. В условиях военной экономики это — нонсенс, это невозможно. В военное время все атрибуты экономической политики, в том числе и валютно-монетарной, требуют предельно жестких регуляторных решений. И это — азбучная истина.

Скажу и о другом. Я оцениваю почти четырехкратное падение курса гривни как реальность внутреннего дефолта. В 1998 г. при аналогичной ситуации Россия объявила внешний дефолт. Мы же стараемся решать проблемы финансовых дефицитов благородно по отношению к внешним кредиторам — за счет внутренних изъятий, не учитывая, что экономика, как это для всех очевидно, справится с этим не в состоянии. Я не сторонник внешнего дефолта. В 1998 г. мы смогли его избежать, хотя финансовое состояние украинской экономики тогда было более сложным, чем в России. Но я за то, чтобы эта проблема присутствовала в переговорном процессе с внешними инвесторами, в том числе и с МВФ.

Для нас жизненно важны кредиты МВФ, но на первое место я бы поставил реструктуризацию наших внешних финансовых обязательств. Скажу и об условиях кредитования. Они, естественно отражая интересы кредитора, не нацелены на решение перспективных проблем реальной экономики и ее производственного сегмента. МВФ в своей политике по отношению не только к Украине, но и к другим странам иным образом никогда не поступал и не поступает. Это выше его интересов. В переговорном процессе с МВФ мы не можем игнорировать эту, для меня совершенно неоспоримую, реальность.

Анатолий ГУЛЕЙ, председатель правления УМВБ, член наблюдательного совета УКБС:

— Помимо очевидных вопросов к руководству Национального банка, хотелось бы отметить также низкую компетентность и полную безответственность среднего звена, которое готовит решения и обязано давать их оптимальными, но элементарно не справляется с этой функцией. Поэтому Нацбанк всегда предлагает полумеры или меры, которые неэффективны. Еще полгода назад я говорил о том, что надо люстрировать среднее звено НБУ. Чем быстрее пройдет очищение ведомства от людей из прошлого, которые пересидели три кризиса — 1998-го, 2008-го и 2014-го, тем быстрее и легче будет работать первым лицам. Однако на этом уровне мы не видим никакого качественного обновления — в основном какие-то перестановки.

Отсутствие гибкой политики НБУ на протяжении последних 15 месяцев создало нездоровые условия как для бизнеса, так и для банков и их клиентов. Последней точкой “нетерпения” стало 130-е постановление о запрете на покупку валюты банками для клиентов.

Отсутствие надлежащих коммуникаций между Министерством финансов и Национальным банком создает дополнительные сложности. Первая хорошая новость прошедшей недели — едва ли не впервые министр финансов и глава Национального банка вместе вышли к СМИ и попробовали объяснить, что происходит. Отсутствие такой коммуникации означало, что нет единой согласованной стратегии, единой антикризисной программы выхода из валютного кризиса. Такой стратегии может все еще не быть и сейчас, но есть предпосылки для ее появления. Речь не идет о зависимости или независимости НБУ. Речь идет о координации двух ключевых ведомств в сфере госфинансов, которая пока отсутствует.

Что касается предложений по урегулированию ситуации, то хочу сказать, что в рамках работы ассоциаций мы регулярно и постоянно многие месяцы готовили и готовим информацию, передаем в Национальный банк, а потом нам оттуда звучат претензии, что мы им ничего не предлагаем.

Что касается наиболее срочных и оперативных мер, то тут, действительно, аналитики и эксперты не могут заменить регулятора. Для этого им нужны полномочия и необходимая оперативная информация — о состоянии счетов и остатков на них, графике платежей и поступлений валютной выручки и т.д. Внешние наблюдатели работают, скорее, как синоптики. Они не могут остановить дождь —это не их работа, но могут предупредить вас, когда нужно брать зонтик.

Что же касается среднесрочных мер, то с точки зрения банковского сообщества они должны состоять в следующем. У нас девять пунктов.

1. Отмена пенсионного сбора по операциям покупки физлицами наличной валюты.

Эти 2% сбора нужно убрать. Это позволит вернуть обороты из “тени”. 2% на 100 долл. — это два доллара, увеличивающие маржу в обменных пунктах. Эта сумма существенна для людей, особенно если считать по курсу 35—40 грн/долл.

2. Отмена требований об обязательной продаже иностранной валюты для той части валютных поступлений, которая идет на погашение валютных кредитов. Речь идет о курсовых рисках, возникающих у клиента. При обязательной продаже она сначала осуществляется по одному курсу, а потом валюту для погашения валютного кредита необходимо выкупить у Нацбанка обратно, но уже по другому курсу. У заемщика получается разрыв: мало того, что он несвоевременно это делает (не может своевременно купить валюту и погасить кредит), но еще и “ложит” сам банк.

Далее у нас идет серия взаимосвязанных пунктов, которые надо вводить в комплексе.

3. Отмена ограничений на выдачу депозитов в иностранной валюте после окончания срочного вклада. Ограничительные меры должны применяться исключительно при досрочном изъятии депозита.

Нужно дать возможность свободно забирать валютные депозиты. Потому что на сегодняшний день принести можно, а нормально забрать — нет. Кто в здравом уме понесет депозит в банк при том, что стране так нужна валюта? 3 марта население должно быть освобождено от этих ограничений. Или эти ограничения выставить в других параметрах. 15 тыс. грн — это при нынешнем курсе уже даже не смешно. Есть риск, что это ограничение будет продлено, но это будет катастрофической ошибкой. В попытке отсрочить санацию отдельных проблемных банков, лоббирующих эту норму, медленно убивается вся система. Эти административные ограничения должны быть отменены или пересмотрены.

4. Гарантирование выплаты валютных депозитов и процентов по ним в валюте вклада с возможностью проведения в национальной валюте операций по обслуживанию.

О чем речь? У нас есть восемь банков, которые признаны МВФ и Национальным банком в качестве системных, они фактически не подлежат ликвидации и в случае возникновения проблем будут национализированы. Так вот, чтобы возобновить приток депозитов и вернуть доверие к банковской системе, надо на эти восемь банков “надеть” дополнительные гарантии Министерства финансов по возврату вкладов. Как вариант — привлечь гарантию международных финансовых организаций, которые готовы будут взять в обеспечение эти депозиты. Обеспечив такую солидарную ответственность, мы сможем всерьез рассчитывать на приток депозитов сначала в эти, а затем и в остальные здоровые банки.

Это не означает, что эти восемь банков получают индульгенцию на все времена. Как только возникает вопрос неплатежеспособности какого-то учреждения, у него необходимо тут же отзывать лицензию на привлечение вкладов, как и у всех остальных банков. Это, кстати, и сейчас входит в регламент работы Национального банка. Почему он этого не делает вовремя, тема отдельного разговора.

5. Усиление контроля за выведением валютных средств, в том числе через фиктивные импортные контракты и ценные бумаги. Введение ответственности сотрудников и менеджмента как банков, так и НБУ за нарушения и ненадлежащий контроль.

Очень важный, хотя и дискуссионный пункт. Сейчас, когда деньги выводятся из банка, кто отвечает? Менеджмент, акционеры или Национальный банк? Не понятно, и по сути — толком никто, поскольку при массовости злоупотреблений случаи привлечения к ответственности реальных виновников единичны и являются скорее исключением. Теперь Национальный банк предлагает повысить претензии к акционерам. Спрашивается: если у акционера на маме, на жене, на любовнице, на брате, на другом подставном лице разложен весь бизнес, то что вы с него возьмете? Ничего.

В крайнем случае, в судах они все равно отобьются, вопрос ведь только в стоимости судов. Поэтому мы предлагаем простой механизм: если повышается ответственность у менеджмента банка, то должна быть солидарная ответственность у чиновника Национального банка. И они должны быть одинаковые. Из 74 банков, которые получили рефинансирование, 16 были закрыты. Вопрос к кураторам этих 16 банков: вы будете нести ответственность за то, что эти банки умерли, или нет? А будет ли нести менеджмент банка реальную ответственность за то, что банк упал? А будет ли ее нести акционер, который вывел оттуда все деньги? Ведь в большинстве случаев при получении рефинансирования они первое, что делают, — выводят самые крупные депозиты, преимущественно свои или связанных лиц. Тут необходима солидарная ответственность всех трех виновников процесса. И в том числе чиновников Национального банка, которые попустительствуют или покрывают это.

6. Снятие ограничений на покупку иностранной валюты и драгоценных металлов физлицами или хотя бы значительное увеличение разрешенного объема их продажи банками в один операционный день.

Эти ограничения не останавливают спекулянтов и теневиков, но заставляют каждого гражданина десять раз подумать, прежде чем “сдавать валюту”, из-за проблем с ее покупкой. И есть альтернатива валюте — это банковские металлы. А мы, опять-таки, вводим ограничения, не позволяя с ними нормально работать.

7. Использование именных депозитных сертификатов в иностранной валюте с минимальным сроком до двух недель или одного месяца.

Здесь логика проста — ускорение оборачиваемости этих ценных бумаг позволит снизить риски для их покупателей и активизирует привлечение денег посредством этих инструментов.

8. Выпуск ОВГЗ в иностранной валюте с возможностью их продажи населению.

Те ценные бумаги, которые Минфин вместе с Ощадбанком выпустил, — эта идея правильная, но механизм реализации неправильный. Если бы Министерство финансов вместе с какой-то международной финансовой организацией выпустило эти бумаги, дав рыночную доходность, то многие их купили бы, а госбюджет получил приток валюты. Какой? Миллионами и миллиардами никто туда деньги вкладывать не будет, а сравнительно небольшими суммами рискнуть могут многие. Цена вопроса — в среднем 2—3—5 тыс., максимум 10—50 тыс. долл. на человека. Не больше. Но если такие бумаги купят хотя бы полмиллиона человек, то государство могло бы получить около 1—2,5 млрд долл., покрыв половину или практически весь официальный дефицит бюджета.

А что взамен сделано? Выпущены “патриотические” бумаги под низкий процент в гривне. Это — дискредитация самой идеи.

Почему нельзя выпустить рыночные ценные бумаги (в том числе и на валютной основе) для населения, оживив заодно рынок ценных бумаг? Более того, их нужно котировать каждый день, чтобы можно было свободно покупать и продавать в любом уполномоченном банке, и чтобы они были ликвидны. Если есть гарантия Минфина, вообще никаких вопросов быть не должно. Другое дело, в случае валютных ОВГЗ — курсовые риски. Ведь когда вы их выпустите при курсе 20, а обслуживать придется при курсе 40, то возникают серьезные потери. Так что необходим механизм хеджирования этих рисков. Поэтому думаю, что Минфин просто не готов к такому шагу.

9. Закон о валютном регулировании.

У нас есть декрет о валютном регулировании от 1993 г., то есть более чем 20-летней давности, а закона нет. И так как этот архаичный и многократно нафаршированный всевозможными бюрократическими дополнениями и “изменениями к изменениям” декрет до сих пор катастрофически усложняет нам жизнь, очень давно пора принять полноценный, качественно новый закон. Нужно нормально урегулировать валютные отношения в стране, и тогда многие из сегодняшних проблем могут отпасть сами.

Ирина КНЯЗЕВА, заместитель председателя правления “Дочернего банка “Сбербанка России”:

— Курс национальной валюты требует взвешенного подхода к формированию бюджетной политики, особенно при расчете размера дефицита госбюджета и динамики роста внешних обязательств. Другими словами, дефицит бюджета необходимо максимально сокращать.

Также очевидно, что иностранная валюта выкупается за гривни. Таким образом, тот объем гривневой массы, который обращается в экономике, является первоочередным фактором давления на курс доллара. В сложившихся в экономике страны условиях сложно убедить кого-то, что гривня более привлекательна как валюта, чем обладающие большим доверием доллар или евро. Естественно, любой объем наличной гривневой массы сразу же стремится конвертироваться в более стабильные валюты, тем самым увеличивая спрос на них.

Почему мы печатаем новые гривни? Есть несколько причин, в том числе рост теневой экономики, обслуживаемой наличными деньгами, которые обращаются вне банковской системы и, как следствие, имеют свой теневой оборот.

Да, полностью изъять наличную гривню из обращения невозможно, но одним из приоритетов по снижению давления на курс национальной валюты является детенизация экономики и значительное увеличение доли безналичных расчетов с одновременным ограничением операций с наличными. Детенизация имеет много позитивных составляющих, в том числе повышение контроля над денежной массой и поддержание ее в пропорциях, релевантных состоянию экономики.

Эта задача относится к компетенции не только одного НБУ, но еженедельно раздаваемое банкам регулятором рефинансирование оказывает прямое давление на курс гривни. В условиях, когда кредитование реального сектора приостановлено, банкиры особенно благодарны, когда удается получить рефинансирование от государства на более длинный срок. Значительное увеличение гривневой массы связано с реализацией различных бюджетных программ по поддержке некоторых отраслей экономики и компенсаций. От прямых методов стимулирования необходимо переходить к косвенным, которые могут выражаться в системе льгот или иных методах нефинансовой поддержки со стороны государства.

Отдельно необходимо обратить внимание на механизмы притока валюты в страну. Прежде всего, нужно снизить срок обязательного возврата валютной выручки экспортеров до 30 дней, но при этом сократить размер обязательной продажи валюты с 75 до 50% и постепенно до 0. На сегодняшний день экспортеры — один из ключевых источников притока валюты в банковскую систему, и без создания понятных и взаимовыгодных условий выполнение условия экспортного валютного регулирования невозможно. Пока же они успешно обходят требования государства и извлекают максимальную выгоду на нестабильном валютном рынке.

Важным фактором валютной стабильности являются частные институциональные инвесторы. Нужно создать комфортные условия для их привлечения в нашу страну. Если за поддержкой на макроуровне со стороны МВФ мы не получим притока средств портфельных и институциональных инвесторов, мы только зря потратим деньги и время.

Следующим элементом системы валютных взаимоотношений являются импортеры. Конечно, логичным было бы говорить о снижении объемов импорта с целью сокращения спроса на валюту для оплаты по контрактам, но для реализации программ по импортозамещению и локализации производств времени нет, да и инвестиционная привлекательность оставляет желать лучшего. Сейчас необходимо обратить внимание на замещение товаров критического импорта и снижение их потребления — речь идет, прежде всего, об энергоносителях.

Что касается граждан Украины, то их влияние на спрос на доллар, как и на дорожающие импортные товары, стремительно снижается. Связано это, в первую очередь, с тем, что гривневые доходы работающего населения не растут, а стоимость жизни ощутимо увеличивается с каждым месяцем, съедая излишки от доходов. Поэтому иностранная валюта как инструмент накопления все менее и менее доступна рядовым гражданам.

Также стоить упомянуть, что многочисленные ограничения на банковские валютные операции создают напряженные ожидания со стороны рядовых граждан и позволяют процветать нелегальным валютным операциям. Снятие ограничений снизило бы у населения ожидания дефицита валюты, и очевидно, что возвращение в легальный формат валютообменных операций значительно бы снизило и риски мошенничества.

Нужно понимать, что вопрос доверия к банковской системе — один из основных в достижении стабильности на валютном рынке. Инициативы правительства по установлению подоходного налога на доход от вкладов населения, дополнительный пенсионный сбор на продажу валюты, безусловно, не увеличивают привлекательность банковской системы для населения. Тем более сомнительны такие действия в кризисный период.

Александр Савченко, экс-заместитель председателя НБУ, ректор “Международного института бизнеса”:

— Когда в 2014 г. курс гривни достиг 16 грн/долл., я при посредничестве еженедельника ZN.UA направил президенту, премьеру и председателю НБУ письмо (ZN.UA от 14 ноября 2014 г.), в котором сформулировал четкие рекомендации, как остановить падение гривни и развал финансовой системы Украины. Ни один из пунктов не был выполнен. Поэтому сейчас доллар уже стоит более 30 грн! Топ-чиновникам следует еще раз ознакомиться с этим письмом — оно актуально. К уже озвученным рекомендациям добавлю несколько новых советов.

1. Правительство и НБУ должны взять за правило направлять на межбанковский валютный рынок не менее 30% валюты, привлеченной от всех внешних доноров и прежде всего — от МВФ. Это увеличит предложение долларов на рынке, что будет способствовать усилению гривни. Сегодня правительство и НБУ, как и бизнес, обходят стороной официальный валютный рынок! Они работают в “тени”!

2. Две трети валютного спроса во время курсовой паники (которая почему-то всегда возникает после каких-либо публичных заявлений руководства НБУ) формируют спекулятивные настроения и только одну треть — импортеры. Такой вывод я сделал после анализа заявок на покупку валюты в ходе кризиса 2008 г. Уверен, сейчас спекулянты правят бал... их надо отсечь от рынка прозрачными регуляторными методами (они изложены в письме). Если будет сокращен спекулятивный спрос на валюту, курс стабилизируется.

3. В 1993—1996 гг., когда я работал в ЕБРР на должности исполнительного директора, удалось открыть кредитную линию на 300 млн евро для малого и среднего бизнеса. В сущности, то была первая валюта, зашедшая на наш рынок через украинскую банковскую систему для малого и среднего бизнеса. К сожалению, сейчас мы, в сущности, вернулись в 90-е годы. Поэтому задача для правительства — открыть через международные банки под государственные гарантии несколько кредитных линий для украинской банковской системы, которая сейчас на грани выживания. Это увеличит предложение валюты и поможет банкам и бизнесу, особенно малому.

4. Последняя “фантастическая” рекомендация: НБУ анонсирует адекватную монетарную и валютно-курсовую политику и будет ее проводить. Аналогично правительство представит общественности свою доктрину современной экономической политики с конкретным планом экономических реформ и украинскими фамилиями исполнителей.

Роман ШПЕК, экс-вице-премьер-министр Украины, главасовета Независимой ассоциации банков Украины:

— Если акцентировать внимание не на том, кто виноват, а какие первоочередные меры следует принять в сложившейся ситуации, то они могут быть следующими.

1. Восстановление доверия к центральному банку. Девальвация гривни является отображением девальвации доверия к центральному банку. Нужно заполнить большие белые пятна в публичной коммуникации шагов. Переход от “заговаривания” рынка и общества к демонстрации решительности мер. Национальный банк должен не зачитывать мантры (о далеких фундаментальных курсах, эквилибриумах, валютных ориентирах, спекуляциях), а чувствовать настроения рынка и общества и точно реагировать на них.

2. Мобилизация коалиции, проверка ее на подлинность. От членов коалиции не может быть никакой критики тех непопулярных мер, которые Украина должна предпринять для стабилизации государственных финансов. Любые призывы нарушить объявленные обязательства перед МВФ (отказ от индексации зарплат и пенсий, стремительное повышение тарифов на энергоресурсы и др.) должны быть приравнены к неподдержке реформ и желанию выйти из коалиции. Констатация жестко поставленного вопроса перед экономической политикой — изменения или смерть. Четкий месседж: кризис и обнищание неизбежны, но попытки смягчить это общими мерами делают только хуже; правительство сосредоточится на поддержке самых бедных — субсидии предусмотрены.

3. Насыщение рынка предложением иностранной валюты. На текущий момент с межбанковского рынка искусственно убрали спрос, но это жестко демотивирует наличие предложения валюты на рынке. Нужно срочно создать некоррупционные, прозрачные условия для постепенного (но без промедлений и личных подходов) “просеивания” части спроса на рынок. Иначе после отмены или смягчения ограничительных мер рынок получит тотальное незаведение валютной выручки в Украину и, как следствие, раздувание девальвации до безумных цифр на малых объемах.

4. Ускорение очищения банковской системы от учреждений-зомби. Задержки с принятием решений на этом направлении не способствуют уменьшению оттока депозитов, стабилизации банковской системы, восстановлению доверия к государству. Более того, это создает условия для вывода активов и повышения цены вывода этих банков с рынка.

5. Продолжительный мораторий на применениемерк банкам, нарушившим экономические нормативы из-за изменения курса. По крайней мере, на первое полугодие 2015-го. При этом бескомпромиссное отношение к нарушениям нормативов, происходившим и до последней волны девальвации.

6. Нейтрализация влияния фискальной и квазифискальной эмиссии в ближайшие месяцы. Отказ от кассового фискального дефицита по принципу government shutdown — выделение не жизненно важных функций в правительстве в пределах нескольких очередей для временного замораживания (по аналогии с аварийными отключениями электроэнергии). Параллельная переоценка этих очередей как кандидатов на сокращение в целом. Использование паузы в газовом импорте (через новые переговоры с “Газпромом” и перспективу снижения импортной цены) для паузы в выпуске ОВГЗ и продажи валюты под “Нафтогаз”. Переговоры с европейскими партнерами о временных бридж-кредитах под импорт газа (рассмотрение возможности прямого доступа европейских компаний к украинскому рынку газа путем внедрения Третьего энергопакета).

Виктор ЮЩЕНКО, экс-президент Украины (2005—2010 гг.), экс-председатель НБУ:

— Резкое падение курса гривни связано, прежде всего, с разбалансированностью экономической политики Кабинета министров.

Если у вас немереный дефицит бюджета, который покрывается станком, не спрашивайте, почему у вас слабые деньги. Если у вас дефицит платежного баланса, который вы не можете урегулировать без МВФ или другой финансовой поддержки, если вы не можете свести торговый баланс страны, не спрашивайте, почему слабые национальные деньги.

Если вы принимаете бюджет и меряете дефицит в 65 млрд грн (даже не учитывая его огромную скрытую составляющую), вы сегодня принимаете решение о включении банкнотно-монетного станка. Если 65 млрд мы выбрасываем неподтвержденных денег, когда экономика идет минус 7%, если вы неспособны сформировать жесткую политику в сфере государственных финансов, торговую политику, платежную политику, то гривня — это следствие. Если плохо сбалансированная политика проводится, то гривня показывает это, как барометр.

Хочу еще раз подчеркнуть, что курс национальной валюты отображает макроэкономическую ситуацию в целом.

Слабость национальных денег — это реакция на клинику, возникающую в других, более фундаментальных сферах. Меня немного удивляет, когда апеллируют к НБУ и говорят, что НБУ не дает курс, и поэтому мы не можем решить курс будущего года. А вы дали проекцию национального бюджета следующего года? Мы действительно знаем, какой дефицит будет и как мы его покроем?

У нас сегодня мало сбалансированная правительственная политика, касающаяся сферы бюджета, торговли и национальных платежей. Приблизительно она измеряется по итогам прошлого года в 110—120 млрд грн, если мы говорим о скрытом дефиците бюджета. Например, платежи, повисшие в Министерстве обороны, не рассчитались за что-то; в НАК “Нафтогаз Украины”, если платятся долги “Газпрома”, и мы почти интуитивно понимаем, что платеж идет из резерва Национального банка. Вместо того чтобы эти резервы работали на подкрепление гривни, они работают на решение проблемы платежей по внешнему торговому балансу государственных корпораций.

Кроме этих проблем, по моему мнению, при огромной попытке сегодня в сфере государственного бюджета найти соответствующие балансы с компонентами международной финансовой помощи, за правительством еще осталось множество вопросов, требующих серьезных ответов.

За последний год из банковской системы Украины мы, украинцы, граждане с украинским паспортом, вывели депозитов на более чем 130 млрд грн. Это ресурс, который ничем не заменишь. И здесь проблема в том, что нет доверия. Не только к банкам. Если из одного банка выносят деньги, это может быть кризис профессионализма. Если деньги выносят из 120 банков, то это недоверие к курсу, который проводится в широком измерении, — не только валютному, а к курсу экономической политики. Мы не можем доверить свое денежное богатство стране, где проводится курс, которому не доверяют.

Юрий СКОЛОТЯНЫЙ, Василий ПАСОЧНИК