Глобальные причины локальных беспорядков

Августовские события, всколыхнувшие Великобританию, носят не этнический, а социальный характер, и вызваны глубоким кризисом глобальной экономической и политической системы, пишет в своем блоге на Фокус.ua социолог Анна Гриценко

Напомню, уличные беспорядки в Великобритании начались еще месяц назад, 6 августа, после того, как в лондонском районе Тоттенхем полиция застрелила таксиста Марка Даггана, 29-летнего отца четырех детей. Полиция как раз проводила так называемую операцию Трезубец, касающуюся незаконного хранения оружия у чернокожего населения. Согласно официальной версии, полиция открыла огонь в ответ — но независимая экспертиза утверждает, что из оружия Даггана выстрелы не осуществлялись. Около 150 человек, вышедших вследствие этого протестовать к полицейскому отделению, позднее атаковали витрины магазинов и машины полиции. Дальше бунты ширились и перекинулись на другие лондонские районы, в частности, Энфилд и Брикстон. За несколько первых дней, согласно подсчетам, арестовали более 550 человек. Интернет мгновенно заполнили фотографии пожаров и репортажи в Twitter.

Речь зашла об одних из наиболее масштабных демонстраций протеста в Британии со времен иракской кампании. Большинство участников, по сообщениям местной прессы, вполне мирные и ничего не поджигают. Но государство рассматривает как угрозу всех тех, кто публично выступает с протестами, независимо от того, с насильственными ли — то же самое было не так давно, когда полмиллиона британцев выступили против сокращений в государственном секторе. Социальные протесты в Британии неуклонно криминализируются. Джордж Монбайот, обозреватель газеты The Guardian, считает это системной и сознательной политикой власти.

Это первая важная причина истории солидарных с Марком Дагганом — британская демократия, по крайней мере в этом случае, очевидно, не просто не работает подобающим образом — она контрпродуктивна относительно прав и свобод граждан. Экономические и социальные противоречия стоят столь остро, что без коренной реформы всей системы устройства общества они, очевидно, не решаются, и об этом, более или менее осторожно, говорят не только откровенно левые деятели, а и такие известные экономисты, как Джозеф Стиглиц, Джеффри Сакс и даже сам Джордж Сорос. Но поскольку коренное изменение системы по доброй воле тех, кто находится на верхушке мировой социальной пирамиды, не состоится и проблемы системы не решатся — они, эти проблемы, криминализируются. За счет тех, кто вписан в логику глобального циркулирования капитала где-то на уровне нижних этажей.

Вторая важная причина, которую стоило бы увидеть за сегодняшними лондонскими событиями — как и в случае с беспорядками во французских пригородах в 2005 году, речь идет об участии в них небелого населения. В данном случае нет бунта небелого населения против белого — этнический состав бунтовщиков смешанный. Нет у угрозы и исламских корней — большинство темнокожих в Британии христиане, по происхождению преимущественно из стран Карибского бассейна. “Никаких расистских или религиозных подтекстов в этих мятежах нет, как бы не хотелось нацистам их там увидеть. Есть гопота всех цветов и есть полиция, которую эта гопота сильно не любит” — пишет очевидец событий блоггер moscowlondon, совершенно не симпатизирующий бунтовщикам.

Но, как и в случае с Францией, надо понимать, что этнокультурный фактор тут опосредованно действует. Этнический вопрос имеет значение, хотя и совсем не то, которое вкладывают в него расисты. Социологам давно известно, что мигранты из стран третьего мира в богатой Европе имеют меньше шансов на достойную, в экономическом и правовом смысле, жизнь, чем коренное белое население (хотя и явно больше шансов, чем у себя на родине). Поэтому им проще заняться насилием и криминалом — но это вынужденный криминал, обусловленный всей структурой глобального мира, где доступ к благам цивилизации неравный и все лучшее уже “расхватали”. Поэтому преступление здесь — продукт не только преступника, но и социальных условий вокруг него.

Задачи вышеупомянутой операции Трезубец касаются борьбы с криминалом среди темнокожего населения, хотя, казалось бы, при чем тут цвет кожи. Это тоже описанный в литературе феномен — преступления белых людей, в особенности “белых воротничков”, обходятся им легче, чем тем, кому не повезло с расой и социальным статусом. Социолог Энтони Гидденс приводит только один характерный пример из многих. Сотрудник нью-йоркской посреднической фирмы был обвинен в финансовых махинациях на сумму в 20 миллионов долларов и получил за это условный тюремный срок и 30 тысяч долларов штрафа. В тот же самый день тот же самый судья вынес приговор безработному афроамериканцу за кражу телевизора стоимостью в 100 долларов. Он получил год тюремного заключения.

Кроме того, есть исследования, которые сравнивали уровень тяжелых преступлений в африканских общинах и среди темнокожего населения США — и этот уровень у последних гораздо выше. Так что гипотезы относительно биологически большей склонности темнокожих к преступлениям не подтверждаются. Упомянутый Дагган, по сообщению его подруги, начал носить с собой оружие только недавно, после гибели своего кузена, и для самообороны, а совсем не из соображений сознательного желания поставить под сомнение ценности человеческой жизни и здоровья (а ведь преступления обычно рассматриваются именно в такой логике). Убитый стал жертвой социальных условий вокруг себя — и те, что бунтовали некоторое время назад, также были их жертвами.

И третья причина, прямо касающаяся характеристики участников протестов как “гопников”. Дадим слово журналистке Донначе ДеЛонг: “Люди не понимают, что такой вид преступности — прямой продукт консюмеризма. Этим детям всю жизнь рассказывали, что важнее что-либо иметь, чем кем-то быть и что-то делать. Тебя сделают счастливым определенные кроссовки, последний iPhone, правильная шоколадка”.

Круг замкнулся. Глобальный мир пожирает своих детей.

Анна ГРИЦЕНКО