Токсичное разгосударствление
Любая переходная экономика, особенно в режиме трансформации планового социального экономического уклада в рыночный, неизменно сталкивается с болезненным этапом первичного (первоначального) накопления капитала. В странах Центральной Европы этот процесс был амортизирован тем, что значительные массивы госсобственности в один миг стали неэффективными в результате включения данных экономик в европейскую систему разделения труда и транснациональные технологические цепочки и схемы формирования добавленной стоимости. А также по причине приватизации госактивов в пользу внешних системных инвесторов.
В Украине анамнез болезни “разгосударствления” намного сложнее и токсичнее. Наша страна так и не смогла войти в сложные, глобальные цепочки добавленной стоимости, продолжая опираться на простые сырьевые циклы, в результате чего базис экономики остался примерно тот же, что и 30 лет назад. А процесс приватизации оказался лишь инструментом отчуждения основных масс населения от средств производства. В итоге 99% населения получили в распоряжение лишь индивидуальные активы в виде приватизированных квартир или земельных участков, а 1% населения стал обладать практически всем экономическим базисом.
Для завершения процесса накопления капитала нынешним политическим элитам необходимо осуществить всего несколько итераций: 1) обезземелить селян и сконцентрировать земельный капитал в руках нескольких монополистов и западных финансовых групп; 2) усилить фискализацию малого и среднего бизнеса (МСБ) для увеличения кормовой базы финансово-промышленных групп (ФПГ) в преддверии приближающегося кризиса; 3) через спекулятивную систему государственных внутренних займов аккумулировать сверхдоходы финансовых спекулянтов; 4) установить скрытые модели протекционизма для ФПГ — инвесторов власти.
Золотой банкопад
Кстати, именно поэтому в Украине невозможна настоящая социальная революция, так как революционность — это изменение отношений в системе “собственник — средства производства”. А как назвать ситуацию, когда системные характеристики, описывающие модели владения активами в стране, не меняются, зато периодически перезагружается персональный состав конечных бенефициаров? Если в простых словах — это экономическая модель, поставленная на рецикл, нечто вроде очередного разрушения Зиона в Матрице, за которым стоит свой Архитектор. Здесь необходимо принять во внимание, что формат отношений к собственности является ключевым не только для привлечения инвестиций, но и в контексте развития страны в целом. Успешные экономики, как правильно, характеризуются стабильными моделями владения активами, где права инвестора-собственника обеспечиваются либо государством, либо качественными рыночными институтами. Наоборот, страны-лузеры — это территории, где происходит перманентное перераспределение собственности между победителями очередного политического цикла.
В этом плане события 2014-2015 гг. в виде так называемого банкопада открыли своеобразный ящик Пандоры, ведь это было вовсе не очищение банковской системы, а уже вторичное перераспределение собственности в результате продажи активов ста банков-банкротов. В Фонде гарантирования вкладов физических лиц (ФГВФЛ) до сих пор находится активов банков-банкротов примерно на 240 млрд, которые уже никогда не будут возвращены вкладчикам. Зато залоги и прочие материальные ценности номинальной стоимостью в сотни миллиардов гривень реализовывались с дисконтом более 90%, когда работающий сахарный завод продавался по цене квартиры в Киеве. В результате банкопад позволил поменять собственников у сотен предприятий, офисных и торговых центров, автостанций и нефтебаз...
Новый пласт активов
Казалось бы, пространство для перераспределения капитала уже исчерпано и в дальнейшем, несмотря на тяжелые рецидивы прошлых этапов дерибана, страна должна начать устойчиво развиваться, формируя инвестмодель роста, основанную на безоговорочной защите прав инвестора/собственника как базовых общественных ценностей. Тем не менее, как показали события последних месяцев, в Украине грядет третье перераспределение собственности.
Речь об отжиме активов с помощью гибридных инструментов судебной и правоохранительной систем накануне приватизации госактивов и открытия рынка земли.
Итак, на чем будут зарабатывать теперь? У государства осталось не так много ликвидных объектов, о земле пока говорить не будем, а банковская система уже на 60% государственная, плюс банки с иностранным капиталом, которые никто трогать не посмеет. А в украинских банках уже почти ничего не осталось.
Но деньги в экономике есть. В 2018-м капитальные инвестиции в Украине увеличились на 27,5% и составили 523,3 млрд грн. На 71,3% они были сформированы за счет собственных ресурсов предприятий и лишь на 6,7% — за счет кредитов. Следовательно, деньги нужно искать не в банковской системе, а среди частных активов.
Наиболее вопиющий пример - так называемое “дело Писарука” в контексте получения рефинансирования банками, связанными с собственником “Укрлендфарминга” Олегом Бахматюком. Только если в ситуации с банкопадом роль “распределителя” активов выполнял ФГВФЛ, то в новом формате — это суды и Национальное агентство по вопросам выявления, розыска и управления активами, полученными от коррупционных и других преступлений (АРМА).
Уже сейчас можно спрогнозировать модель этого перераспределения: экспроприация активов, в том числе по решению судов, которые превращаются в инструменты гибридной национализации, и их продажа с дисконтом свыше 90%. Почему именно с таким? Дело в том, что даже в случае незаинтересованности АРМА в проведении “голландских аукционов” на снижение цены, продать дорого не удастся, несмотря на максимально открытые процедуры.
Во-первых, активы в Украине стоят дешево. Во-вторых, все они будут с “генетическим изъяном” в виде рисков и вероятности оспаривания в судах в случае очередной смены власти. Если бывшие собственники Приватбанка резко склонили чашу весов судебной Фемиды в свою сторону и богиня правосудия даже стала немного косить из-под повязки, то почему то же самое не смогут сделать собственники тех бизнесов, которые попали в котел гибридной национализации в настоящее время?
Значит, купят только “свои” и с расчетом на быструю окупаемость и получение чистого профита с многократным мультипликатором. Расчет здесь очень простой: инвестиция должна принести прибыль в размере не менее 300-400% в ближайшие три-четыре года, то есть до завершения политического цикла. Кроме того, необходимо закладывать буфер затрат на форс-мажор — оплату политическому и силовому эскорту и операционные издержки (изъятые заводы, как правило, “почему-то” не запускаются у гибридных собственников).
Следовательно, характер использования актива резко меняется — это уже не инвестиционные бизнес-модели, рассчитанные на 10-15 лет, а жесткие рентные механизмы, нацеленные на получение мгновенной отдачи, несмотря на негативные последствия в виде недопоступления налоговых платежей или сокращения рабочих мест.
На данный момент АРМА не может похвастать существенными успехами — в течение 2019 г. агентство сумело аккумулировать на своих счетах всего лишь 145 млн грн от реализации различных видов арестованного имущества. Причем это были вовсе не средства, полученные в результате многоступенчатых международных операций, когда детективами были распутаны структурированные схемы международного движения капитала и агрессивного налогового планирования. Это деньги от банальной реализации карбамида, сахара, песка, зерновых и корпоративных прав. Агентство в этой модели — как склад вещей, переданных “во временное пользование”, когда каждый кум может попросить выдать условный килограмм гвоздей. Для сравнения: в 2019-м государство планирует потратить на содержание АРМА 239 млн грн, а в 2020-м — уже 278 млн, или на 16,2% больше.
Казалось бы, простая арифметика: бизнес, который продолжает работать, получает доходы, платит налоги и создает рабочие места, всегда может заплатить по своим долгам больше, чем сможет получить государство, реализуя активы по ликвидационной стоимости. Главное — найти баланс интересов. Жесткое давление со стороны правоохранительных органов возможно лишь в случае, когда вместо бизнеса оказывается финансовый пузырь и “собственники” вообще ничего не хотят возвращать. Тогда и приходит пора НАБУ и АРМА показать свое умение в розыске украденных средств. Но в Украине происходит все с точностью до наоборот: тех собственников лопнувших банков, которые не планируют компенсировать государству даже судебные издержки, никто не преследует — по причине отсутствия материальных активов в Украине либо из-за присутствия политической “крыши”.
Зато компании, которые готовы платить по счетам, но просят отсрочку, становятся объектами правоохранительного пресса, несмотря на то что их активы находятся в залогах у международных кредиторов и нарушение очередности взыскания может повлечь претензии к государству уже в международных судах.
Тема возврата долгов, образовавшихся в результате токсичной политики НБУ в 2014-2015 гг., чувствительна для общества. Любой конструктив рискует утонуть в обвинениях в заангажированности. Этим и пользуются организаторы и бенефициары третичного перераспределения капитала, которые отправляют всю страну на очередной инвестиционный рецикл, в результате чего нам опять придется в ближайшие пять лет развиваться за счет внутренних капиталовложений, то есть без адекватного инвестиционного плеча. В таком случае динамичный рост экономики откладывается на следующую пятилетку, плюс два-три года тишины в виде отсутствия новых попыток все переделить.
Политические инвестиции должны приносить финансовые дивиденды — это первый закон рентной коррупционной экономики. И пока он действует, молчат все законы экономики рыночной.
