Геймер и таймер

Однажды попалось мне на глаза описание компьютерной игры. Ее особенностью являлось то, что на каждом новом уровне игрок должен был становиться все более уязвимым для врагов. Чем выше левел — тем слабее защита, тем скуднее выбор оружия. 

Не помню, как игра называлась. Я бы ее окрестил — “Нормандский формат”. Не знаю, насколько она популярна среди геймеров. Но один заядлый игрок мне точно известен. Его зовут Петр Алексеевич. 

Попытка оценить итоги берлинской встречи глав государств по формуле “зрада/перемога” бессмысленна. Как, впрочем, бессмысленен и сам подход. “Зрада” — это когда танки, ощетинившиеся триколорами, двигаются к Киеву, не встречая сопротивления. “Перемога” — это когда сине-желтый стяг возвращен на законное место в Симферополе, Севастополе, Донецке и Луганске. Все прочее — игрища, к сожалению, не компьютерные. 

Рассуждения о “полном единодушии сторон в оценке важности “минских соглашений” и разговоры “о безальтернативности “минского процесса” — от лукавого. Полное единодушие случается только на кладбище. А безальтернативным бывает только летальный исход. 

Политики поступают по-разному даже в схожих ситуациях. Когда в 1939 году СССР постучал прикладом в дверь к соседям-финнам, президент маленькой страны Кюёсти Каллио заявил: “Если мир удовольствуется только тем, что выразит сочувствие и оставит Финляндию в одиночестве отражать наступление Красной Армии, Финляндия будет готова сражаться, даже если не получит адекватной помощи”. Финляндия выстояла, пускай и ценой территориальных потерь. На могилу Каллио в уютном городке Нивала благодарные потомки несут цветы в день его рождения и зажигают свечи в день смерти. 

Когда через год советский приклад стукнул в латвийскую дверь (расположенную на той же геополитической лестничной клетке), президент маленькой страны Карлис Улманис обратился к народу: “Оставайтесь на своих местах, а я остаюсь на своем”, — заодно заверив сограждан, что в Латвию “пришли друзья”. Правда, на танках. Государство восстановило свою независимость лишь полвека спустя. Арестованный “друзьями” Улманис умер в тюремной больнице неуютного городка Красноводск. Место захоронения неизвестно до сих пор. 

Чехословацкие премьеры Эдвард Бенеш в 1938-м и Эмиль Гаха в 1939-м уступили давлению “западных партнеров”, рекомендовавших “не провоцировать немцев”. И лишь созерцали, как агрессор расчленяет государство, обладавшее одной из самых боеспособных армий в Европе. Израильский премьер Леви Эшкол в 1967-м не внял совету “западных партнеров”, рекомендовавших “не провоцировать арабов”, намеревавшихся расчленить его государство. За шесть дней армия Израиля разгромила армию противника, превосходящую его собственную более чем вдвое. И существенно расширила границы государства, установив контроль над территорией, в 3,5 раза превосходящей его довоенную площадь. 

Любая историческая параллель хромает. Но хромота — менее болезненное увечье, в сравнении со слепотой, к которой приводит неумение всматриваться в прошлое и неспособность заглядывать в будущее. Слепец не способен осилить дорогу ни к политическому миру, ни к военной победе. Финишем пути слепца может быть только трясина, где заботливо приютят надежды всех тех, кто доверится ему как поводырю. 

Альтернатива есть всегда. Мир — лучшая альтернатива войне. Но война в стране так и не объявлена. А “минские договоренности” не ведут к миру, независимо от их соблюдения/несоблюдения. Ибо не только не предусматривают механизмов возможной реинтеграции утраченных территорий, но даже не фиксируют их фактической оккупации. 

“Минские соглашения” были порочны изначально. Неоднократно писал почему, и повторяться не стану из уважения к читателям. Но уж, коль документы сомнительного свойства были по поручению президента подписаны, необходимо было извлекать из них максимум пользы.

Заключенные в белорусской столице договоренности формально предоставляли следующие преимущества: 

— минимизацию уровня эскалации на фронте, ведущую к снижению потерь среди силовиков и мирного населения;

— получение передышки, необходимой для восстановления управляемости государства, повышения обороноспособности и запуска системных реформ; 

— появление дополнительного механизма использования санкций против России; 

— возникновение площадки для перманентных политических переговоров и повода для поиска новых дипломатических уловок. 

“Минск” вынудил машину умерщвления несколько сбавить обороты и с этой точки зрения в целом себя оправдал. Насколько эффективно власть использовала передышку и насколько преуспела в формировании профессионального войска, укреплении “оборонки”, построении системы эффективного государственного менеджмента и реализации жизенно важных преобразований — судите сами. Сотни материалов ZN.UA на эти темы — вам в помощь. 

Привязка санкций к “Минску” на деле оказалась несколько условной. Еще месяц назад с высокой степенью вероятности на начало следующего года ожидалась, как минимум, частичная отмена экономических ограничений ЕС в отношении РФ. Невзирая на то, что требования соглашений Москвой откровенно игнорировались. Сегодня со столь же высокой степенью вероятности можно полагать, что срок действия санкций будет продлен. Только не “Минск” тому причиной. “Выручили” Путин и его “доблестные” вояки. Уничтожение гуманитарного конвоя в Сирии, бойня в Алеппо и (увы, в меньшей мере) отчет комиссии по расследованию обстоятельств гибели рейса MH17 подкорректировали высокопоставленных европейских “путинофилов”. 

Путин нам невольно подыграл. А насколько тонко сыграла в “нормандский формат” украинская власть? Насколько преуспела в дипломатической войне? 

Констатируем факт. На каждом новом уровне — защита слабее, выбор оружия скуднее. 

“Минск-2” выглядел более кабальным, чем “Минск-1”, хотя перепуг власти во время боев за Иловайск был сильнее перепуга во время боев в Дебальцево. А времени, прошедшего с сентября 2014-го по февраль 2015-го было достаточно, чтобы провести работу над ошибками. 

После подписания “Минска-2” с подачи Банковой пошел “разгон месседжа ботами” — договоренности “филькина грамота, не имеющая юридического статуса, не обязательная для выполнения, узаконенный способ “пропетлять”. Тянуть время столько, сколько возможно. Уповая на санкции и поддержку Запада. 

Принимается. Но “филькину грамоту” публично (пускай, и вербально) не имеет права поддерживать глава государства. “Не мог отказать Меркель”. Допустим. Но оба документа — и сам “Комплекс мер по выполнению Минских соглашений”, и декларация “нормандской четверки” были единодушно одобрены Совбезом ООН. С подачи России. Украина никак не препятствовала тому, чтобы “филькина грамота” приобрела международный статус. Странный способ “пропетлять”. 

Далее. Украинская власть, подписывая “Минск-2”, с одной стороны не добилась того, чтобы пункты соглашения безоговорочно воспринимались как последовательные, с другой — не воспрепятствовала тому, чтобы безоговорочная последовательность фигурировала, пожалуй, в самом неприятном для нас пункте — 11-м. Из которого следовало: сначала выборы в ОРДЛО, и только потом — начало процесса восстановления контроля над госграницей. 

Отрицать эту последовательность было невозможно, но официальный Киев долго и добросовестно пытался это делать. До вчерашнего дня…

Но нет худа без добра. Отсутствие четкой последовательности и недостаточная привязанность к точным датам позволяла сторонам толковать договоренности по-разному. 

Безусловно, любые выборы на территории суверенного государства невозможны без контроля над границей этого государства. Это очевидно для любого, но это не помешало Киеву дать добро на “московскую версию” 11-го пункта соглашения. Но еще более очевидно, что выборы невозможны без прекращения боевых действий. Любых. Можно сколь угодно спорить о последовательности пунктов, но, безусловно, что любой процесс умиротворения невозможен без беспрекословного соблюдения первого пункта (первого и по порядку, и по логике). Сначала — полное прекращение огня, а затем — начало процесса. На это надо было уповать. Избегая до этого времени любой детализации и привязки. Понимая, что полного прекращения огня добиться практически невозможно

Но! На очередном “левеле” наш “геймер” решил еще больше снизить маневр для “петляния”. В начале лета Россия потребовала полной детализации выполнения “минского плана”, предложив прописать так называемую “дорожную карту”. Украинская власть поначалу отказалась (что было логично). Но затем Киев не просто согласился, но еще и преподнес идею “дорожной карты” как собственную. Зачем? 

Киев должен был бить по двум слабым местам оппонента — невозможности обеспечить прекращение огня и неготовности провести размежевание в соответствии с координатами, установленными в Минске. На этом, в первую очередь, стоило настаивать. Хотите полного выполнения соглашений? Не вопрос. Но сначала прекратите стрелять и отдайте тысячи квадратных километров, что обещали, начиная с Дебальцево. 

А теперь проанализируйте риторику Порошенко за последние недели. Он говорил не об этом. Он, как мантру, повторял то, что было его слабым местом — о контроле над границей до выборов. Вопреки пункту 11 Минских соглашений. 

Сначала контроль над границей — потом выборы. Петр Алексеевич чуть язык не стер, на разные лады повторяя этот тезис. Незыблемость подобной позиции подтвердил перед берлинским саммитом замглавы АП Константин Елисеев. Чтобы после саммита “уточнить” — “Украина получит доступ к неконтролируемому участку границы” только после выборов. 

Политик, надеющийся “пропетлять”, не должен делать ни лишних движений, ни лишних заявлений. Чтобы потом, на следующем “уровне”, не оказаться еще более слабым, еще более ограниченным в маневре. Зачем настаивать на том, что отстоять невозможно? Вначале выборы — потом граница. Это последовательно произнесли Путин, Олланд и, наконец, Меркель. Просто процитировав 11-й пункт МС. Порошенко отправил отдуваться Елисеева… 

Разночтение долгое время играло на нас. Берлинский саммит показал, что маневр для произвольного толкования сужается. До сих пор наши политики жонглировали понятиями “доступ к границе”, “мониторинг границы” и “контроль над границей”, часто отождествляя эти понятия. Системный анализ высказываний официальных лиц после встречи в немецкой столице уточняет ситуацию. Россия обозначила готовность обеспечить доступ ОБСЕ к границе. ОБСЕ подтвердила готовность мониторить границу. Кремль может пустить наблюдателей к границе. Они получат теоретическую возможность следить за ней. Ни о каком контроле пока даже речь не велась. 

На второй день после проведенных выборов нам обещают, что Киев получит доступ к неконтролируемому участку украино-российской границы. А восстановление контроля над границей должно начаться после выборов в ОРДЛО. Как и прописал “Минск”, около двух лет назад. 

Случилось ли что-то непоправимое? Нет. Случилось унизительное. Власть опровергала очевидное. С пеной у рта. Чтобы потом очевидное признать. Тихо. С очередной потерей для репутации. А чтобы не выглядеть дураками, делает дураков из нас.  

Нам пытаются подать как свежую победу не совсем свежее и не совсем победное. “О полицейской миссии: мы отметили — нас поддержали, и мы ждем сейчас шагов наших партнеров из Германии… Могу особо подчеркнуть, что российская сторона также поддержала необходимость введения вооруженной полицейской миссии ОБСЕ”, — заявил Петр Алексеевич после берлинской встречи. Сличим с заявлениями других участников встречи. “Партнер из Германии” Ангела Меркель: “Пока нет закона (о выборах. — С.Р.) — необходимость такой миссии не очевидна”. Владимир Путин: “Мы подтвердили, что готовы расширить миссию ОБСЕ в зоне отвода и пунктах хранения тяжелой техники”. Канцлер ФРГ обозначила лишь готовность обсуждать возможность введения вооруженной миссии после принятия закона о выборах в ОРДЛО. О полицейской миссии в заявлении главы Кремля ни слова. 

Попытка преподнести “поддержку” Германии и “поддержку” России как успех следует считать неудачной. Тем более что Россия неоднократно давала неофициальное согласие обсуждать возможное расширение и возможное вооружение миссии ОБСЕ на Донбассе. А летом нынешнего года подтвердила эту готовность официально. В июле 2016-го глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что Москва готова “если это поможет делу, согласиться на то, чтобы решением ОБСЕ дополнительная группа наблюдателей, которая будет контролировать линию разграничения, места складирования тяжелых вооружений, имела право носить личное оружие”.

Кричать о “перемоге” глупо. В октябре Путин подтвердил то, что сказал Лавров в июле: Россия готова обсуждать расширение миссии ОБСЕ. И даже ее возможное вооружение (по неофициальной информации, Путин действительно обозначил такую готовность). Но только в местах размежевания и в пунктах хранения тяжелого вооружения. Причем (насколько известно) московский лидер не уточнял, о каком вооружении идет речь. Лавров летом говорил только о пистолетах, необходимых для обеспечения личной безопасности сотрудников миссии ОБСЕ. А кто сказал, что в Берлине обсуждалась возможность обеспечения наблюдателей “Леклерками”, “Мардерами” и “Джавелинами”? 

Любопытно, кто и когда будет дезавуировать заявления Петра Алексеевича “о поддержке вооруженной миссии”?

Повторюсь, ничего непоправимого и ничего сверхъестественного на встрече в Берлине не произошло. Концепт “дорожной карты”, составленный Россией, предварительно состыкованный с Германией и Францией и категорически не устраивающий Украину, Порошенко, слава Богу, не утвердил. Усушку и утруску прогнозированно поручили министрам иностранных дел, выгадав еще несколько драгоценных недель, и дай Бог, чтобы отведенное время использовали с толком.

Насколько можно судить, в Берлине договорились о немногом. Дано добро на продолжение процесса разведения войск. Невзирая на то, что миссия ОБСЕ в очередной раз пожаловалась на невозможность попасть в Петровское, Полторак сообщил об очередных обстрелах Станицы Луганской, а Кремль категорически отверг предложение внести в перечень новых пунктов “развода” район Дебальцево. Петр Алексеевич (в очередной раз) пообещал ускорить процесс принятия законов о выборах в ОРДЛО и легализации “особого статуса” неконтролируемых территорий. Однако до конкретных дат и формулировок дело не дошло. Желание украинского президента не форсировать события объяснимо. Во-первых, он ждет завершения выборов в Соединенных Штатах, рассчитывая на победу Клинтон и ожидая получить в ее лице союзника более надежного и более решительного, чем Обама. Информация о присутствии Пола Манафорта в “черной бухгалтерии” Партии регионов появилась в разгар избирательной кампании в США не случайно. 

Во-вторых, трудно придумать более неблагоприятное время для “активации” вопроса о выборах в ОРДЛО. С одной стороны, Порошенко не мог уступить натиску Меркель, с другой — сейчас ему трудно будет зайти с этим в Раду. Он будет по-прежнему “петлять”. Вопрос только в том, почему он с завидным постоянством ограничивает себе простор для “петляния”. 

Информация, полученная от источников, анализ зарубежной прессы позволяют предположить, что никто из участников берлинской встречи не остался доволен ее итогами. Меркель и Олланд рассчитывали ценой Украины добиться от Путина уступок по Сирии. В канун выборов немецкому канцлеру и французскому президенту необходимы были успехи и на Ближнем Востоке (прежде всего), и в Украине. Миротворческие заслуги они могли конвертировать в электоральные успехи. Схожей логики придерживался неформальный и активный участник Вашингтон, хотя американское давление на Украину несколько снизилось. Берлин и Париж смогли добиться и от Порошенко, и от Путина определенных уступок, но не добились главного — ни точного плана проведения выборов в ОРДЛО, ни (как следствие) продолжительного “миролюбия” Путина в Сирии. Глава Кремля не дождался твердого обещания о снятии санкций и скором проведении выборов на неконтролируемых территориях Донбасса. Порошенко не сумел добиться внятных сроков введения безвизового режима с Европейским Союзом, полноценной ратификации Соглашения о свободной торговле с ЕС и твердого обещания о введении вооруженной миссии на неконтролируемые территории Донецкой и Луганской области.

О позитивном. Киеву хватило здравого смысла не подписывать (не одобрять) очередное обязательство, которое все равно невозможно исполнить. Вопросы безопасности, а не только политические вопросы, стали доминирующей темой берлинского саммита, что нетипично для “нормандских встреч”. 

О негативном. До берлинской встречи Петр Алексеевич вел себя как геймер, у которого время участия в игре не лимитировано. В Берлине была предпринята первая жесткая попытка снабдить его таймером, ограничив временем принятия решения. Пространства, необходимого для маневра, он лишает себя сам, регулярно, с упорством, заслуживающим лучшего применения. Напор Олланда и (особенно) Меркель объясним: их поджимают выборы. Но в своем старании фрау канцлерин, похоже, несколько переусердствовала: чрезмерное давление вызвало рефлекторное противодействие. “Дорожная карта” не была освящена в Берлине, на что рассчитывали и Путин, и Меркель, и Олланд. 

Как поведет себя “геймер”, которому навязали “таймер”, пока не ясно. Способен ли данный игрок пройти очередной уровень, практически лишившись внешнеполитической защиты и не приобретя дополнительной защиты внутри страны, — не ясно. “Минский процесс” был отчасти важен как механизм гибридного противостояния России, но с каждым днем он, по объективно-субъективным причинам, теряет свое значение. Как механизм прекращения войны и достижения мира соглашения бессмысленны: они не содержат способов возвращения контроля над территориями, и даже в случае безоговорочного их выполнения всеми сторонами (включая Кремль), не обеспечивают реинтеграции. Они лишь легализуют бандитскую власть в ОРДЛО, де-факто контролируемую Москвой и де-юре финансируемую Киевом. На сегодняшний день единственным удобоваримым вариантом являются аккуратные “похороны” минского процесса, официальное признание ОРДЛО оккупированными территориями, и разработка длительной, качественной и реалистичной программы деоккупации и реинтеграции. Писал об этом и в 2014-м, и в 2015-м, и в 2016-м. Подобный путь не является безальтернативным, но он выглядит как меньшее из зол. Для появления иной разумной альтернативы необходимы воля и усилия.

В праве есть понятие — “обстоятельства непреодолимой силы”. Для Украины таким обстоятельством, как ни печально, оказался ее лидер, без умолку твердящий о “безальтернативности минского процесса”. Но при этом не способный его выполнять. Не желающий его выполнять. Не умеющий воевать. Не знающий дороги к миру. И (по крайней мере, пока) не предлагающий альтернативы. 

“Геймер” играет плохо. “Таймер” — тикает быстро.

Сергей РАХМАНИН