Геннадий Друзенко: “Возможно, медикам как раз и удастся сшить Украину”

 Тогда мало кто, кроме его организаторов, верил, что в Украине удастся создать настоящий госпиталь, в котором будет все — оборудование, инструментарий, медикаменты и команда высококвалифицированных специалистов, готовых предоставлять медпомощь в зоне АТО. Для этого недостаточно одного лишь энтузиазма — нужны еще и немалые финансовые, материальные и человеческие ресурсы. 

Но чудеса случаются и в наше время. То какая-то корпорация отменяет празднование своего юбилея и передает средства на госпиталь, то из монастыря приносят немалую котомку с деньгами — на богоугодное дело. Институт им. Патона подарил сварочный аппарат для живых тканей. А хирургов, с большим опытом и высокой востребованностью в столице, даже уговаривать не приходится — сами звонят, чтобы записаться на ротацию.

В декабре 2014 года ПДМГ начал принимать пациентов — это была первая ротация в зону АТО. Два года в условиях войны — огромный срок. Что пережил за это время госпиталь? Кого здесь называют золотыми людьми, а с кем старались по возможности скорее распрощаться, потому как не по пути? Почему нынешняя, 19-я ротация может стать последней в зоне АТО?

Все это мы долго обсуждали под шелест осеннего дождя с президентом ПДМГ Геннадием Друзенко, который только что вернулся, как он говорит, с Востока, и привез новые впечатления.

— Мы открыли позицию в Станице Луганской. Давненько не видел таких разрушений, свежих ран — там же “бахает” не только на линии фронта, но и в гражданской зоне. Очень страдает мирное население. В больнице еле открыли замок — видно, там давно никого не было, на стенах следы обстрелов. Это означает, что жизнь ушла куда-то в подполье — люди сидят в подвалах или выехали. Чтобы жизнь вернулась в населенный пункт, надо несколько условий: безопасность, больница, детские заведения.

— Где находятся локации госпиталя, и сколько людей там работает?

— В октябре наши бригады предоставляли медпомощь только в гражданских больницах. В Донецкой области — в Волновахе, а на Луганщине — в Попасной, Новоайдаре, Счастье и Станице Луганской. 

Почти 90% пациентов — местные жители. Прежде всего это ургентные случаи, случаются и плановые операции, травмы, бывает, кто-то поранится на растяжках.

В этой ротации у нас 26 медиков — врачей, фельдшеров и медсестер, а также два водителя, которые отвечают за “здоровье” машин скорой помощи.

— Что стало основанием для заявления, что медики ПДМГ будут работать в АТО только до октября? Почему ротация может стать последней?

— Терпеть не могу офицеров, которые, простите, врут. Наше государство выжило, потому что нашлось достаточное количество людей, для которых понятие “я слово дал!” — многое значит.

С начала боевых действий на Донбассе все в той или иной степени нарушали закон. Ни для кого не секрет, что первые каски, бронежилеты, “скорые”, медикаменты и т.п. — различными путями попадали в зону АТО. И не всегда легальными. Не до правил было, когда там гибли люди.

Наши медики спасали раненых бойцов, но они тоже находились вне правового поля, поскольку военная часть — это режимный объект. Приезжает военная прокуратура и спрашивает медицинскую сестру: “Что вы, гражданское лицо, здесь делаете? На каком основании находитесь на режимном объекте и с какой целью?” Кто там будет слушать объяснения о том, что раненым нужна медпомощь, а медперсонала не хватает!

Три месяца мы искали выход из этой ситуации. Я общался со всеми — с представителями Генштаба, Минобороны, Антитеррористического центра (АТЦ).

В результате продолжительных и сложных переговоров наконец согласовали план действий по легализации медиков ПДМГ, находящихся непосредственно в расположении частей на Востоке. Направили письмо в соответствующие структуры, его подписали и Муженко, и Полторак.

И только от АТЦ так и не удалось получить ответа, хотя прошло уже более двух месяцев. Нашелся там кто-то такой, для кого решение двух генералов армии — не указ.

Иногда кажется, что мы все в этом виноваты. Разбаловали военных тем, что откликались на каждую просьбу: собирали, покупали и везли все, что только просили или заказывали. Они расслабились, думали, что так будет всегда. Многие паркетные полковники и другие чины почему-то считают, что медики едут на Донбасс только для того, чтобы “на шару” получить УБД — удостоверение участника боевых действий.

Я уже устал им рассказывать, что в июне 2015 года изменились правила — с того времени ни одно гражданское лицо не может получить статус УБД. Но правила их не интересуют. С командирами мы нашли согласие, генералы нас поддерживают, но нашлись кабинетные служаки с большим звездами на погонах, которые своей бездеятельностью фактически все заблокировали. И поставили под удар многих людей — как медиков, так и тех, кому нужна медпомощь.

Врачи и медицинские сестры подставили свое плечо армии, не надеясь на высокие зарплаты, льготы или еще на что-то, они поехали на Восток, чтобы вырывать бойцов из объятий   смерти. А потом им придется ходить в прокуратуру и объяснять, что они делали на территории режимных объектов и как туда попали. Этот путь очень короткий: сегодня ты доброволец, а завтра можешь стать подследственным.

Чтобы не рисковать и не нарушать правил, пришлось принять решение о выводе медиков ПДМГ из военных частей. Это может привести и к новым случаям заболеваний, и к отправлению новых 200-х.

Здесь вопрос не в том, как относятся к гражданским медикам, а в том, как ценят и беспокоятся о жизни и здоровье солдат, которые под обстрелами защищают Украину. 

 

— Теперь медики госпиталя имени Пирогова не будут помогать военным?

— Почему же? Если бойца привезут в больницу, где дежурят медики ПДМГ, они окажут ему помощь.

Случаи бывают разные. Наша Виктория Зубкова, молодой фельдшер, красивая девушка, спасла жизнь солдата, у которого был пневмоторакс. Он резко рванул ящик с зарядами — порвалась плевра, ребро пошло в легкое. Если бы Виктория не оказала первую помощь, его бы потеряли по дороге в операционную. Только за август было более десятка эвакуаций бойцов с боевыми ранениями. И если рядом нет медика, который может стабилизировать состояние бойца, и “скорой”, чтобы довезти его до больницы, остается надеяться только на чудо. Сейчас наши медики работают лишь в гражданских больницах, а помощь предоставляют всем, кто в ней нуждается, — и гражданским, и военным.

— К созданию госпиталя имели отношение многие люди и организации. К сожалению, не обошлось без скандалов, которые активно обсуждали в волонтерской и медицинской среде. Это только подчеркивает, что в госпитале такие же люди, как и везде: кто-то делится последним, а кто-то, как фигляр из рукава, вдруг достает для себя дорогой автомобиль или другую игрушку для взрослых. Неприятные страницы в истории становления ПДМГ, кажется, уже перелистали, а временные спутники сошли с дистанции. Геннадий Владимирович, назовите имена ваших единомышленников, соратников, с которыми можете решать вопросы, связанные с госпиталем, в любой момент — даже среди ночи. Самое время поблагодарить их и поздравить с Днем защитника Отчизны.

— В зоне АТО, как и в других горячих точках, все проявляется быстрее и ярче. Знаете, как молоко на огне: чистое закипит, а нечистое — сразу же скиснет.

Несмотря на все обстоятельства, я уверен: жизнь на длинных дистанциях —справедливая. Какой бумеранг ты бросил, такой к тебе и вернется.

Те настоящие, с кем мы начинали, — до сих пор остаются с нами. Это прежде всего Олег Шиба, предприниматель из Радеховского района Львовской области. У него позывной Депутат, поскольку он длительное время был депутатом райрады. Олег на своей базе ремонтирует автомобили ПДМГ. Сейчас он едет на Восток — везет целую машину продуктов, много других вещей, нужных в зоне АТО.

Игорь Буйвол — человек, на которого можно во всем положиться. Работал барменом, когда началась война, несколько раз ходил в военкомат. Каждый раз отвечали отказом. С нами с весны 2015 года, вырос от водителя до руководителя подразделения эвакуации.

Почти с первого дня в нашем госпитале Владислав Горобовец — сосудистый хирург, ассистент кафедры хирургии и сосудистой хирургии Академии последипломного образования им.Шупика. Высококвалифицированный врач, делающий уникальные операции с помощью аппарата для сваривания живых тканей.

Владислав был в районе Дебальцево, где спасал конечности раненным  бойцам. Благодаря ему многим ребятам удалось уберечь руки-ноги от ампутации. Ситуация была крайне напряженной. В Бахмут (бывший Артемовск) раненых на машине привозили, сбрасывали и ехали за следующей партией. У медиков не было свободной минуты, чтобы выпить воды, не говоря уже об отдыхе.

В.Горобовец награжден орденом “За мужество”. Он был на ротации на Востоке летом, и сейчас взял отпуск, чтобы снова туда поехать.

Еще один золотой человек — Виктория Крамаренко, заместитель главного врача по сестринскому делу Киевской  городской клинической больницы №2 “Ожоговый центр”.

Она была на ротации в селе Гречишники Новоайдарского района. И устроила там революцию — заброшенный ФАП превратила в семейную амбулаторию. Организовала местных жителей на “толоку”, все вместе наводили порядок. Виктория оказалась не только прекрасным медиком, но и хорошим организатором, лидером. До сегодняшнего дня нам оттуда пишут — благодарят ее, просят помочь с консультациями или лечением в ожоговом центре.

По нашей линии на Восток поедет главный врач клиники Института педиатрии, акушерства и гинекологии НАМНУ Любовь Слепова. Она организует там консультации, а тех женщин, у которых тяжело протекает беременность, другие проблемы со здоровьем, будут направлять в Киев в клинику ПАГ.

Это очень острая проблема для Востока. Не секрет, что все оборудование, которое было в областных больницах Донецка и Луганска, там и осталось. Население на территории, подконтрольной Украине, не имеет доступа к третьему и четвертому уровням медпомощи. Планы были, но так и не удалось превратить больницы в Краматорске и Северодонецке в современные центры с соответствующим оборудованием и обеспечением. Сейчас выделяется больше средств, но заострилась кадровая проблема. В местных медицинских учреждениях до 50% вакансий в штатном расписании.

Этим объясняется, почему на прием к врачам ПДМГ стоят очереди. На Донбассе приходится лечить не только раны, переломы, сердечные приступы, но и истерзанные души тех, кто там находится. И бойцов АТО, и местных жителей. Именно через такую помощь возрождается доверие к украинскому и к Украине.

Досадно, когда не можешь пробить бюрократическую стену, везде натыкаешься на равнодушие и пустые обещания. А поедешь в АТО, поживешь рядом с такими людьми — и снова есть желание продолжать начатое дело. И веришь, что у этого государства есть будущее.

 

 

— О будущем нашей страны недавно дискутировали ученые, собравшиеся на международном Конгрессе по вопросам биоэтики. Даже академикам не так просто найти идею, которая бы в наши дни объединяла Украину — очень многое было сделано для того, чтобы разорвать ее, бросить зерна раздора среди людей. А из ваших рассказов следует, что команда госпиталя не только лечит телесные раны, но и спасает души, потихоньку латая дыры непонимания между людьми.

— Возможно, именно медикам и удастся собрать, сшить Украину — ведь здоровье и жизнь дороги каждому.

В больницу в Попасной мы привезли молодого хирурга из Львова. Конечно, он разговаривает на украинском языке. Первое, что там у него спросили: “Ты шо, бандеровец”? Вечером привозят женщину — она где-то упала, разбила голову. Дочь просит помочь — местные медики давно разошлись по домам. Наши специалисты сработали профессионально, нашли необходимые лекарства, все закончилось хорошо. Утром приходят родственники к этой пациентке и понимают, что “бандеровцы” — это совсем неплохо. И даже очень хорошо. О чем разошлась слава по окружающим селам, и местные жители потянулись на прием.

В ЕС часто используют выражение “мягкая сила”. Военных можно сравнить со скальпелем, который вырезает раковые опухоли сепаратизма, а медики и волонтеры эти раны лечат. Наши медики живут там в больницах, постоянно общаются с местными коллегами и пациентами. В Новом Айдаре работают несколько человек с Волыни, которые прекрасно находят со всеми общий язык, несмотря на то, что одни говорят на украинском языке, а другие используют язык государства-агрессора. Когда человека избавляют от боли, лечат — страх и ненависть пропадают, появляется что-то общее.

ПДМГ ехал на Восток, чтобы выполнить свою миссию. А оказалось, что кроме этого еще проводим реформирование здравоохранения  и даже боремся с коррупцией в медицине. Я, конечно, шучу. Но есть над чем задуматься. 

Когда в Бахмуте после всех наступлений и обстрелов ситуация стабилизировалась, раненых выписали, нам прямо сказали, что время собираться в дорогу. Местных начальников очень раздражало, когда жители города стали активно интересоваться: почему “бандеровские” врачи предоставляют медпомощь бесплатно, не посылают со списками в аптеку, а свои врачи начинают с того, сколько надо заплатить. Да и в других населенных пунктах, где стоял наш госпиталь, бывали подобные диалоги. 

Случалось и так, что местные врачи, привыкшие к поборам, просили “не портить” больных бесплатной медпомощью, не ломать привычные схемы.

Но мы все равно будем работать там до тех пор, пока нужна наша помощь.

— В зоне АТО часто говорят — я буду воевать (или лечить) — до победы. Как вы думаете, когда будет победа?

—Чтобы пришла победа — надо победить в войне. А у нас горячая фаза еще не остыла. Даже если прекратятся активные действия, еще долго будут слышны взрывы от мин, которых там насеяно повсюду.

— Думаете, этот дождь надолго? 

— Вероятно, да. У медиков еще будет много работы. ПДМГ — как пилот — очень интересный проект. Мы готовы быстро и эффективно закрывать самые горячие точки, оперативно решать постоянно возникающие проблемы.

— Вы не врач, а более двух лет занимаетесь госпиталем и организацией медпомощи.

— Да. Я юрист, у меня три диплома, один из которых получил в Великобритании.

— И с тремя дипломами вы стали внештатным советником и.о. министра здравоохранения Ульяны Супрун.

— Потому что знаю Ульяну как человека, у которого есть стержень, который будет активно работать. Она мне предложила, я ответил: “Чем смогу — помогу”. Поскольку немного ориентируюсь в  том, как работает государственная машина.

Кстати, заместитель министра здравоохранения Александр Линчевский был нашим начмедом в начале 2015 года. И я согласен с Линчевским, что реформы не подготовишь, сидя в кабинетах. Кто прошел АТО, тот знает, какова цена жизни, какое значение имеет доступная и качественная медпомощь. Концепций написано много, но все работает по-старому. По моему глубокому убеждению, — надо запускать пилоты, совершенствовать уже наработанный положительный опыт.

Волонтеры, добробаты и скромный пример ПДМГ показали, что украинцы умеют объединяться и брать ответственность на себя. За два года на Востоке медики ПДМГ предоставили помощь более чем 8 тысячам пациентов — от консультаций до уникальных операций, которых не делали даже в мирное время. Были разные ситуации. Но госпиталь выстоял. Очевидно, сама идея и команда, ее воплощающая, были и остаются чистыми в своих помыслах, что дает силы  помогать людям. Все наши медики, побывавшие в ротациях, к счастью, остались живы-здоровы. Никто не получил серьезных ранений, правда, один был контужен.

Но каждая ротация дается все труднее. Волонтерство медленно сворачивается, поскольку экономика, а точнее — государство, диктует свои правила. Я часто вспоминаю Сверстюка, который в подобных ситуациях говорил, что тьма сильнее всего сгущается перед рассветом. Надо выдержать, чтобы дождаться восхода солнца.

Ольга СКРИПНИК