Гендиректор “Метинвеста”: “Предсказать, что будет, практически невозможно”

Финансовая отчетность “Метинвеста” за первое полугодие излучала оптимизм. Компании, в частности, удалось нарастить чистую прибыль на 46%. Проблемы настигли ее только в августе из‑за военных действий на востоке страны и падения мировых цен на железорудное сырье (ЖРС).

— Как вы пересматриваете производственные и экспортные планы в связи со значительными переменами во втором полугодии?

— Часть предприятий, находящихся в зоне АТО, в августе—сентябре были остановлены. Но и после запуска производства они работают на сниженных параметрах. У нас есть понятие “скользящий прогноз”: мы делаем трехмесячный план и ежемесячно его обновляем.

— На каких именно сниженных параметрах работают основные предприятия?

— Енакиевский метзавод (ЕМЗ) загружен примерно на 30%, два мариупольских метзавода — на 70%. Загрузку ЕМЗ надеемся увеличить до 40—50%, но это очень сильно завязано на инфраструктуру — железную дорогу, а также на ход боевых действий.

— И каким будет падение производства в 2014 году?

— Потеряем около 10% от бизнес‑плана. Во втором полугодии спад по всем метзаводам, включая “Запорожсталь”, уже составляет примерно 20%.

— Какова ситуация на Авдеевском коксохиме, который недавно снова попал под обстрел?

— За последние три месяца этот завод четыре раза отключался, но затем опять включался. Спасибо слаженной работе коксохимиков, энергетиков и железнодорожников. Пока его удалось подключить только на 20—25% заложенной в бизнес‑плане мощности, но надеемся к 2015 году поднять ее до 60—70%. По “Краснодонуглю” загрузка также не выше 25%, там очень слабое железнодорожное сообщение, плюс не прекращаются дебаты о том, стоит ли вывозить уголь с оккупированных территорий. Отгрузка идет, но нарастить ее пока не получается.

— А на 2015‑й что прогнозируете?

— Предсказать, что будет, практически невозможно, поскольку основным фактором остаются боевые действия. Нужно заложить несколько сценариев — от долгожданного перемирия до возможностей полной экономической блокады.

Мы ожидаем, что внутренний рынок металлопродукции будет сужаться и дальше. Но в металлургии тоже сильный спад из‑за сниженной загрузки меткомбинатов, некоторые и вовсе остановились. Так что падение спроса частично компенсируется спадом производства, причем я бы даже сказал, что последнее гораздо масштабнее. Но наш портфель поставок достаточно диверсифицирован, и внутренний рынок в нем составляет не более 10—15%.

— А что с экспортом железорудного сырья? Ведь цены на руду в Азии упали едва ли не вдвое…

— Первые последствия остановки наших метзаводов — появление избыточного объема ЖРС. Теперь придется его экспортировать. Приоритетом будут металлургические заводы в Европе, остальное пойдет в Азию. Если раньше мы продавали в Китай около 15 млн т в год, то сейчас направим туда 20—23 млн т.

— Спад цен в Китае еще больше, чем в среднем по миру…

— Ценовая конъюнктура сегодня позволяет нам продавать и в Китай. Да, той маржи на продаже ЖРС, что была в первом полугодии, уже нет и близко: цена тонны упала со $125 в начале года до $75. Будем продавать, пока цены позволяют это делать хотя бы в ноль.

— Но разве вы как экспортер не выиграете за счет девальвации гривны?

— Выиграем, но нужно смотреть шире. При продаже железной руды ее средняя фактическая цена, очищенная от логистических затрат, — $40—45 за тонну. Когда мы продаем металлопродукцию, даже полуфабрикат, например слябы, то цена будет уже $500 за тонну. Разница примерно в $450 — это добавленная стоимость. Снижая экспорт металлопродукции в пользу руды, мы теряем этот диапазон. А затраты на производство никуда не деваются, отсюда давление на прибыльность компании, состояние экономики, давление на курс.

— Произошедшая девальвация перекрывает потери “Метинвеста” от снижения цен и спада производства?

— Это явление временное. Конечно, в те месяцы, когда происходит девальвация, — перекрывает. Но дальше начинаются инфляционные процессы, которые очень быстро съедают эффект девальвации. Это всегда временный стимул для экономики, в долгосрочной перспективе он не работает. Тут мы говорим не о годах, а буквально о месяцах. Девальвация всегда стимулирует компании идти на внешние рынки, смотреть в сторону возможностей экспорта. Соответственно, когда к нам идут украинские поставщики, они исходят уже из той цены продукции, по которой они могли бы ее продавать в Европе.

Точно так же с фондом оплаты труда. Есть инфляция — нужно повышать людям зарплату, чтобы они могли себя обеспечить. А еще в период девальвации есть эффект паники, когда ожидания девальвации закладываются в цены, и тогда инфляция идет опережающими темпами.

— Исходя из какого прогнозного курса валюты вы строите свой финансовый план?

— А какой посоветуете? Думаю, никто не знает, какой будет курс даже на этой неделе. Поэтому мы берем прогнозный курс Нацбанка — 13 гривен за доллар. А дальше будем смотреть.

— Думаете, есть основания для такого оптимизма?

— Не могу комментировать, наверняка, у Нацбанка больше аналитики по этому вопросу, чем у нас. Но я вижу неработающую экономику и большие проблемы с экспортно ориентированными отраслями. Мы — один из крупнейших поставщиков валютной выручки в страну. И когда у нас проблемы, в экономике тоже проблемы по определению. Неработающий Донбасс — та валюта, которая недопоступает в страну, и это тоже давление на курс. Так что многое зависит и от того, как будут работать, в том числе на Донбассе, предприятия металлургической, химической, угольной промышленности. Нужно сосредоточиться на восстановлении экономики и базовых ключевых отраслей промышленности, которые сильно пострадали из‑за действий на востоке. Тогда сможем говорить о стабилизации курса.

— “Метинвест” 5 ноября направил держателям его евробондов обновленные условия рефинансирования бумаг на $500 млн с погашением в мае 2015 года. Есть основания считать, что инвесторы согласятся?

— Это нормальный двусторонний диалог. Мы подали первое предложение, сделали роуд‑шоу, поговорили с держателями акций, провели несколько десятков конференц‑звонков. После чего пришли к выводу, что для достижения хорошего результата нам нужно пересмотреть предложение. Сейчас мы продолжаем эту работу.

— В 2015 году для компании наступает срок погашения долгов на общую сумму около $1,3 млрд. Есть ли необходимость в реструктуризации этой задолженности?

— Мы уже сейчас находимся в постоянном диалоге с банками, которые нас поддерживают, и пытаемся их убедить, что необходимо продлить условия наших кредитных договоров. Ключевое для нас — это предложение по обмену облигациями, которые мы выпустили. Если эта сделка проходит, то дальше будем идти на договоренности с нашими кредиторами, чтобы максимально разгрузить 2015 год.

— Ищите ли новые кредиты и имеете ли возможность их привлекать?

— Ищем. Но тут нужно разделить это на две составляющие — ситуацию на финансовых рынках в принципе и ситуацию в нашей стране. В Украине идет война, снижен суверенный кредитный рейтинг. Привлечь новое финансирование в этих условиях почти невозможно. Везде обратная связь примерно такая: “Да, мы можем поддержать вас кредитами, которые уже есть, но не готовы идти в страну с новыми инвестициями”.

По нашим активам в Западной Европе все гораздо проще — там рынки открыты. Мы привлекли несколько новых кредитных линий.

— В первом полугодии компания выплатила дивиденды акционерам на сумму $272 млн. Не планируете ли отказаться от выплат во втором полугодии?

— Решение о выплате дивидендов было принято еще в начале года, и мы продолжаем их выплачивать согласно утвержденному графику — равномерно в течение года. Мы же видим, что делают наши акционеры. Более 700 000 человек каждый месяц получают помощь от гуманитарного штаба Рината Ахметова “Поможем”. Без дивидендов от “Метинвеста” сделать это было бы невозможно. Есть также затраты на восстановление инфраструктуры, которые тоже исходят от акционеров и на которые направляются наши дивиденды.

— В 2014‑м вы не прекращали капитальные инвестиции: за первые полгода они составили $253 млн. В какие проекты “Метинвест” будет инвестировать в 2015 году?

— Да, мы продолжаем инвестировать в модернизацию. В этом месяце заканчиваем проект по реконструкции доменной печи №4 на “Азовстали” с современными системами аспирации и газооочистки — сегодня это самая экологически чистая печь в Украине. Модернизировали газоочистные сооружения на конвертере ММК им. Ильича. Среди планов на будущий год — продолжать проект по пылеугольному топливу на “Азовстали”, а также реконструкцию машин непрерывной разливки стали на ММК им. Ильича и “Азовстали”.

— А от каких инвестиционных проектов пришлось отказаться?

— Скорее не отказаться, а заморозить. В основном это инвестиции в предприятия, которые расположены на территории, подконтрольной так называемым ДНР и ЛНР. Например, строительство аглофабрики на ЕМЗ пришлось остановить. Не движется и проект по созданию нового кислородного блока, которым занимался французский подрядчик Air Liquide. Туда просто не хотят ехать специалисты. Иногда мы находим выход. Например, в проекте по пылеугольному топливу на ЕМЗ нашли возможность для наладки оборудования. Ставим камеры, передаем картинку нашему подрядчику в Германии, и они оттуда пытаются руководить.

— Каким будет объем кап­инвестиций в следующем году?

— Примерно сопоставимым с 2014-м. Пока никаких существенных расширений не планируем.

Екатерина ГРЕБЕНИК