Феномен Львова

В советское время республики советской Балтии считались почти иностранными. Но у нас в Украине была своя заграница — Львов, Луцк, Ивано-Франковск, Ужгород. Как-то в командировке автору довелось приехать в Черновцы. Улицами этого города можно бродить до бесконечности, удивляясь их красоте и неповторимости. Именно на западе Украины в тесном гостиничном номере, больше напоминавшем клетку, мне довелось встретиться с интересным человеком. Надо сказать, что в то время автор был напичкан мифами агитпроповского изготовления о страшных бандеровцах, воевавших вместе с гитлеровцами и стрелявших нашим в спины. Моим соседом оказался очень пожилой человек, говоривший на восхитительном украинском языке. Он происходил из бедной семьи, но сумел получить среднее техническое образование. Сам сделал себя и к 1939 г. владел “машинерией”, то есть станцией проката сельскохозяйственных машин и оборудования. Был, как сейчас принято говорить, мелким бизнесменом, так как в машинерии работал он и его сын. Воспитанный на том, что Западная Украина буквально изнывала под иностранным господством, автор с удивлением узнал, что “за Польщи було краще”. Так началось разрушение стереотипов и других мифологем советской пропаганды. Улицы Львова были живыми свидетелями того, что в условиях сплошной русификации украинский язык жив. Уже через много лет стало понятно, почему западная часть нашей страны стала украинским Пьемонтом. Хотя этот термин применительно к Италии имел политическое значение, а для Украины он имеет гораздо более широкий смысл. И именно на это обратил внимание Евгений ГОНТМАХЕР.

Феномен Львова состоит в том, что он сумел в очень сложных условиях национального и экономического гнета сохранить то, что стало важным элементом нашей независимости. Правильно отмечено, что каркасом этого были язык и религия. С нашей точки зрения, сюда надо добавить и культуру. Когда в результате так называемого освободительного похода осенью 1939 года офицеры Красной армии попали во Львов, то с удивлением обнаружили, что значительное число новых граждан Страны Советов владеют как минимум тремя языками. При том, что многие освободители даже на родном великом и могучем говорили, а тем более писали, с ошибками. И это положение не смогла переломить советская власть. Поляков во Львове к 1960-м гг. практически не осталось, а польские газеты хорошо продавались. Значит, много людей знали язык и предпочитали варшавские СМИ унылым советским. Не удивительно, что, приехав в Москву, Гонтмахер почувствовал, что попал в глухую провинцию. По крайней мере, в отношении тогдашних газет уж точно, что наглядно иллюстрирует пример с “Московским комсомольцем” и Shtandard mlodych.

Пришедшая в 1939 году власть Львову была органически чужда, поэтому никакой интеграции двух систем не происходило. Когда закончился вооруженный этап борьбы, осталось только пассивное сопротивление. Одним из элементов его и было существование двух параллельных миров: украинского и советского. Неизбежно оно принимало этнический характер. Ведь большинство руководящих постов занимали приезжие из России. Они, в свою очередь, не стремились понять и принять украинский мир. Так что отталкивание было обоюдным. Впрочем, не все так однозначно. Довелось встречаться с главным инженером бумагоделательного комбината в Жидачеве. По распределению из глубинной России он попал в этот западно-украинский городок. Ни одного слова по-украински не знал. К моменту нашей встречи на комбинате работал почти 20 лет. И если бы не его характерная фамилия и рассказ о своей жизни, я никогда бы не подумал, что он издалека. Не в пример нашему премьеру, который тоже более 25-ти лет живет в этой стране, он по-украински говорил как на родном. Так что интеграция возможна, но не было желания.

Гонтмахер, несомненно, добрым заинтересованным взглядом смотрит на Львов и на всю Украину. Но и он отдает должное московским мифам. В том числе и в отношении Петлюры. Не устраивал тот еврейских погромов: за это в украинской армии расстреливали! Об этом говорилось на процессе убийцы Петлюры агента ОГПУ Шварцбарда. В частности, атаман Семесенко за погром в Проскурове (ныне Хмельницкий) был в марте 1920 года расстрелян по приказу Петлюры. На суде в Париже были представлены соответствующие документы. Нестор Махно свидетельствовал против защиты убийцы, в пользу обвинения, хотя с главой УНР всегда враждовал. Как писали историки советских спецслужб А. Колпакиди и Д. Прохоров, Петлюра был убит не за еврейские погромы так называемым мстителем, а за свою антисоветскую позицию в результате спецоперации ОГПУ. Другое дело, что в условиях гражданской войны господствует бандитизм. Кто-то убивал людей под красным знаменем, кто-то под зеленым, кто-то под желто-синим. Кстати, Махно за погромы тоже расстреливал. Однако в захваченном Екатеринославе его бойцы устроили форменную резню, а находившиеся в городе части Красной армии этому не препятствовали. Да и знаменитая армия Буденного часто устраивала погромы. Об этом Гонтмахер может почитать у Бабеля и Артема Веселого. У последнего есть потрясающая книга “Россия, кровью умытая”. Факты погромов, устраиваемых буденовцами, признавали и советские руководители, в частности, Лев Каменев на обсуждении книги Веселого. Так что дело не в генетической памяти, а в дани советским мифам.

Еще одному мифу о двух Украинах, двух видах украинцев: западных и восточных — также отдается дань. Региональные различия, которые есть в любой стране, в отношении Украины крайне политизируются, в том числе и нашими политиками. Странно, но никто на основании весьма существенной разницы в культуре, традициях и диалектах между Баварией и Гамбургом не делает вывода о кризисе германской государственности, распаде страны и т.д. Никто ведь в Германии не пишет, подобно нашему министру Табачнику, в иностранной газете о том, что баварцы один народ, а в Нижней Саксонии — другой. Хотя формальные основания для этого есть. Ведь Мюнхен — столица не статья Табачника признается провокационной. Если бы кто-то из германских политиков позволил бы себе подобное, то одной из земель, а Свободного государства Бавария. Даже в Москве трудно даже оценить, сколько бы минут он удержался на своем посту. А у нас все возможно — гарант нашей территориальной целостности и государственного единства даже бровью не повел. И это действительно проблема — вот что может вызвать кризис нашего государства, а не легенды о двух народах Украины.

Кстати, к этому же относится и внешне правдоподобный миф о значительных диалектных различиях украинского языка как основы для возможного раскола и сложностей поиска национальной идентичности. Так, жители польской Мазовии с трудом понимают кошубский язык балтийского побережья, имеющего свою письменность и собственную грамматику. У нас бы табачники всех мастей сразу бы закричали о расколе. Наверное, в Польше их сочли бы не вполне адекватными. В Британии 20 диалектов английского языка. Их носители часто просто не понимают друг друга. И ничего, о расколе Британии речь никто не ведет. Над техасским диалектом Джорджа Буша потешалась пресса всей Америки, настолько он отличался от нормативного вашингтонского варианта среднеатлантического диалекта. Так что — в Америке два народа, каждый из которых ищет свою этническую и национальную идентичность? Дело не в диалектах, языковых вариантах и прочих лингвистических отличиях, а в политике. Идет процесс формирования украинской политической нации, который надолго задержался по известным причинам, а диалектные различия в языке были и будут. И это не беда украинского языка, а его богатство, основа для дальнейшего развития.

И об еще одном мифе, о котором упоминает Гонтмахер. По его представлениям, каждый, кто говорит в Украине на русском языке, — вообще говоря, русский. Если не формально, то психологически. И такая у нас элита, расколотая по региональному и языковому принципу. Эту легенду усиленно распространяют из Москвы и подхватывают у нас политики известного толка. Печально, что вице-премьер Колесников не выучил государственный язык. Даже в Москве понимают, что государственный чиновник обязан знать украинский язык. Но это совсем не значит, что каждый, кто плохо говорит по-украински, враг собственной страны и хочет ее распада. Более того, именно восточно-украинская элита является самым сильным гарантом нашей независимости, так как с этим связано ее экономическое, политическое и финансовое будущее. Коллизии между региональными элитами имеют экономическую основу, а рядятся в языковые, религиозные и политические одежды.

Почитайте интернет. Там все больше сайтов посвящены новому явлению в нашей политической жизни: русскоязычному украинскому национализму или патриотизму, как кому нравится. Это значит, что ценность независимости глубоко проникла в сознание значительного числа граждан. И еще. Уже все давно поняли, что деление по языку и другим признакам ничего хорошего не несет государству и его гражданам. В Москве еще этот феномен не заметили, а зря. На Первом континентальном конгрессе депутат от Вирджинии и будущий отец-основатель США Патрик Генри говорил: “Вся Америка едина... Больше нет различий между вирджинцами, пенсильванцами, ньюйоркцами и жителями Новой Англии. Что до меня, то я не вирджинец, а американец!”. Наверное, скоро наступит время, когда нечто подобное можно будет сказать и о нашей стране. Когда восток, запад, юг останутся только географическими и экономическими категориями и потеряют свой политический смысл. И языку никто не будет придавать никакого значения. Ведь мы все прекрасно понимаем друг друга, часто не фиксируя внимания, на каком языке изъясняемся.

И совсем уж широкую улыбку вызывают рассуждения Гонтмахера об украинской диаспоре в Канаде. Вроде бы там считают жителей восточных и южных регионов неправильными украинцами. И вроде бы их антисоветские настроения вызваны тем, что многие из них сотрудничали с фашистами и с ними ушли на Запад. Скорее всего, это очередная дань советским мифам и продукт плохого знания истории и реального положения вещей.

Украинская диаспора в Канаде начала формироваться еще в конце XIX века, а выходцы из западной части Украины стали доминировать в ней в период между двумя мировыми войнами. Ранее это было невозможно по одной простой причине: они были подданными Австро-Венгрии, с которой воевала Канада, будучи британским доминионом. Да и как диаспора могла быть настроена не антисоветски, если в ней были прекрасно осведомлены обо всех прелестях сталинского режима, от Голодомора до расстрелов в подвалах НКВД?! Кстати, основной поток украинских эмигрантов после Второй мировой войны направлялся не в Канаду, а в США. Там и сейчас наиболее многочисленная украинская диаспора.

В беседах с ее представителями в Канаде автор убедился, что ничего подобного тому, что утверждает Гонтмахер, нет. Да, там действительно говорят на несколько архаичном украинском языке. Но правильно замечено, что это судьба и свойство любых эмиграций и диаспор. Они склонны консервировать язык, который был привезен с исторической родины. Наоборот, практически все говорили нам, что давным-давно пора прекратить спекуляции типа кто больший украинец, кто меньший, правильный или неправильный, а сосредоточиться на строительстве государства. Но как это сделать, если антиукраинскую политику, в частности в области культуры и образования, ведут члены правительства? Что же от диаспоры требовать?..

Гонтмахер родился во Львове и сохранил любовь к этому городу. Из его беседы видно, что наиболее прогрессивные люди в российской столице начинают хотя и медленно, но уверенно понимать необходимость изменения отношения к юго-западным соседям. И это есть проявлением львовского феномена.

Юрий РАЙХЕЛЬ