Кто испортил воздух? Вот вопрос, который в этом воздухе витает — вместе с гарью, застрявшей в капельках тумана, — с самого понедельника.
В 1986 г., сразу после чернобыльской аварии, появились тематические анекдоты. Например, такие. Встречаются на том свете два киевлянина и спрашивают друг друга: ты отчего умер? Один говорит: я — от радиации. А второй: а я — от информации.
Что-то подобное мы могли наблюдать на текущей неделе, когда соцсети вдруг запестрели картинками-скриншотами “погодного” приложения, на котором большой фрагмент карты Украины, включая многолюдный Киев, оказался окрашен в тревожные цвета недопустимо высокого уровня загрязнения воздуха. Последовавший за этим ФБ-психоз может стать классическим кейсом сразу для двух направлений — медийного и экологического. И одно можно сказать сразу и довольно точно: Владимир Зеленский опоздал со своими инициативами, а православные активисты плетутся в хвосте событий со своими протестами — страна давно в смартфоне.
Реакция на взрыв в соцсетях, конечно, была. И со стороны официальных спикеров — которые, разумеется, успокаивали, рассказывали, что ничего особенного, каждый год так, никаких особых загрязнений, просто туман. И со стороны коммерческих фирм, которые немедленно выставили на витрины гаджеты для определения качества воздуха — чтобы юзер мог ужасаться предметнее, конкретнее и тщательнее. И непременно со стороны экспертного сообщества, чье мнение неизбежно оказалось полярным — от “глючат ваши датчики, тумана от загрязнения отличить не могут” до пароксизма ужаса и требования немедленно что-нибудь прекратить и кого-нибудь наказать. Характерно, что ряд авторов авторитетных мнений — и в соцсетях, и в СМИ — путали СО (монооксид углерода) и СО2 (диоксид углерода), уверяли что “чувствуют запах угарного газа”, притом что подлость угарного газа как раз в том, что он не имеет запаха и “убивает молча”. Но это так, мелочи. Грета Тунберг, например, уверяет, что видит невооруженным глазом, как по воздуху плывет СО2.
Реакция, на самом деле, вполне естественная и даже правильная. Но, увы, не доведенная до конца. Как и большинство знаний, получаемых людьми в огромном количестве по широченным информационным каналам, черно-красное пятно на экране смартфона ничего не изменило в мире и человеке. Кроме некоторой опустошенности в душе от эмоционального всплеска и некоторой опустошенности кармана от покупки очередного не слишком нужного гаджета или приложения.
По большому счету, именно на такую реакцию и рассчитано большинство подобных информационных интервенций в кратковременной перспективе — на пароксизм. В долговременной перспективе подобные интервенции приводят к привыканию. В частности, к состоянию привычного бессилия. Абсолютное большинство тех, кто ужаснулся состоянием воздуха, не сделал никаких выводов и не предпринял никаких действий — даже марлевую повязку не смастерил (она, конечно, бесполезна, но это хотя бы попытка на что-то повлиять). Так формируется привычка к бессилию — в мире постоянно происходит что-то ужасное (это правда), на что мы никак не можем повлиять, даже когда это происходит с нами (иногда это тоже правда, но далеко не всегда).
Напомню, в жутком 1986-м, когда некоторые тоже “видели”, как фонит гранит Крещатика, киевляне отправляли из города хотя бы детей. Несмотря на отсутствие билетов, несмотря на санкции, которые предпринимало советское правительство дабы “не допустить паники”. Паника, конечно, была. По другой причине — от недостатка информации. Тогда казалось, что если бы информация была и в полном объеме, многих ненужных действий, трат и даже утрат можно было бы избежать. Нынешняя ситуация избытка информации показывает, что есть даже лучший способ борьбы с активностью населения, чем замалчивание. Замалчивание порождает недоверие, избыток информации порождает бессилие.
Знание об “ужасе в воздухе” не изменило ничего в людях. Они не кинулись прочь из города, увозя подальше детишек. Не начали давить на городскую власть с требованием предпринять какие-то действия против загрязнения воздуха. Не намекнули работодателям, что каждый день каждому работнику ехать в офис — слишком большая нагрузка на окружающую среду, а потому не перевести ли хотя бы часть персонала на полудомашний образ жизни. Не пересели с личных авто на городской транспорт. Защита парков и скверов осталась уделом отдельных чокнутых энтузиастов-экологов. И еще очень многого не случилось с нами после бомбардировки картинками и вдыхания гари.
Большая часть проблемы заключается в самой природе вопроса — экологии. Экологическое сознание большинства соотечественников находится на пещерном уровне, и это не зависит ни от места проживания, ни от социального статуса, ни от дохода, ни от уровня образования.
Представление о том, что такое “экология”, расплывчато и туманно, как воздух над Киевом. Оно сгущается вокруг каких-то почти случайных точек — климат и СО2, “зеленые” и Гринпис, букетики подснежников или ландышей, горящие леса Амазонки или сибирской тайги, Грета Тунберг, электрокары, приложение на смартфоне. Но тут же все снова расплывается, потому что как же без промышленности? Как же без дешевых продуктов в супермаркетах? “Зеленых” финансирует “Газпром”, а британские ученые говорят, что глобальное потепление — это утка, и на каждую Грету Тунберг найдется свой Дональд Трамп.
В общем, экология — что-то вроде религиозной веры. Глобальное изменение климата подпадает под действие закона о свободе совести. Как и большинство современных религий, экология хороша тогда, когда, с одной стороны, волнует, с другой — образует зону психологического комфорта. Можно принимать в ней то, что тебе подходит, и отбрасывать то, что составляет неудобства. Именно это мы наблюдаем в собственном экологическом сознании и поведении.
Экологический релятивизм — вовсе не прерогатива города. Если бы так! Можно было бы уповать, как некоторые мечтатели и прожектеры ультраконсервативного толка, на деурбанизацию, в том числе принудительную. Но каждый житель сел и пригородов прекрасно знает, что творится “на земле” — как в пределах приусадебного участка, так и на необъятных полях страны.
Никто не умеет выжечь свою землю так, как это умеем мы. Два раза в год — весной и осенью перед вспашкой — землю охватывает огонь, небо заволакивает дымом. Сжигают все. Сжигают прошлогоднюю траву на пастбищах — кто-то говорит, что после этого трава лучше растет, кто-то таким образом уничтожает клещей и других вредителей. Сжигают солому, листья и ботву. Сжигают хворост, оставшийся после рубки леса. Именно с подпала начинаются у нас почти все земляные работы, а также работы по уборке и облагораживанию территорий — на полях, на огородах, на обочинах дорог, у придорожных крестов и на кладбищах “уборка территории” включает в себя обряд всесожжения. Иногда им и ограничивается. У нас в райцентре пару лет назад, например, таким образом “прибрали” на старом еврейском кладбище, прямо посреди города. Разразился скандал — из Израиля увидели в этом акт антисемитизма. В то время как это была обычная глупость, помноженная на леность и безразличие — и властей, и граждан. “Так все позаростало, нефайно”, — и зажженную спичку в сухую траву.
Экологического сознания у нас нет ни на каком уровне — снизу доверху. Его нет в государственных программах. Существует, конечно, Минэкологии, но его основная функция преимущественно разрушительная. Там выдают лицензии на выработку, использование, вырубку и т.д. В идеале перед этим, конечно, оценивают вред, наносимый окружающей среде, но этот вред редко становится поводом для отказа в лицензии — чаще лицензия просто обходится дороже.
Спросите, есть ли у Украины какая-то перспективная экологическая программа. Хотя бы самая примитивная, на уровне “до такого-то года снизить количество сжигаемого ископаемого топлива и компенсировать энергией из возобновляемых источников”.
Проблема “зеленой энергетики”, конечно, стоит. Но все крутится вокруг денег — интересов крупных поставщиков электроэнергии. Им не нравится делиться доходом с частниками, которые понаставили солнечных панелей и сливают в сеть свои излишки по “зеленому” тарифу. Поэтому правила для частников и сам “зеленый” тариф периодически подвергаются попыткам ревизии. В сопровождении скандала, само собой.
Да, экология — это деньги. Поэтому даже если у вас под боком вдруг обнаруживается зона экологического бедствия — не спешите хвататься за смартфон и постить “ужас-ужас”. Может статься, ваша местная власть просто нашла удобный способ распила бюджета “на ликвидацию”.
Так экология становится прибежищем негодяев, которые манипулируют общественным мнением, лоббируют интересы крупных добывающих компаний, или просто любезно предоставляют свисток для протестного потенциала, сеют хаос. Каждый продает проблему окружающей среды, как умеет — кто дороже, кто дешевле.
Но не лучше ситуация и в широких народных массах. Которые защищают свое право на дешевый пожилой автомобиль и в то же время искренне ужасаются состоянию воздуха в затуманенной столице. Не только у государства нет внятной экологической программы — нет ее и у подавляющего большинства граждан. Ни минимальной, ни радикальной, ни экстравагантной — никакой. Экологическое поведение — это же не о правах, не о свободах. Это только об обязанностях. За невыполнение которых тебе — ты об этом точно знаешь — ничего не будет. Если вы хоть раз пытались воззвать к совести или здравому смыслу, или даже вызвать полицию по поводу подпала травы или листьев — вы понимаете, о чем я.
Так кто же испортил воздух?
Да мы с вами. Больше тут никого нет.
